Примерно два десятка пассажиров, чудом переживших катастрофу без единой царапины, жались маленькими группами друг к другу: греки, французы, бельгийцы, семейство немцев с фамилией Аугенблик и пожилая супружеская пара американцев, которым уже перевалило за семьдесят.
Неожиданно одна из женщин пронзительно закричала, да так звонко и заразительно, что вслед за ней принялись жалобно плакать и все дети немецкого семейства. Затем крик женщины так же внезапно прекратился, будто кто-то хорошенько стукнул ее по голове. Однако ребятишки с фамилией Аугенблик продолжали поскуливать.
Один из двух судовых экономов-британцев лежал без сознания. Пока доктор и Скотт осматривали его, второй эконом попытался успокоить пассажиров.
— Вы не должны паниковать. Прошу вас, соблюдайте спокойствие. Сейчас вам ничто не угрожает. К вам очень скоро обязательно придут члены команды и выведут в безопасное место. Прошу вас, пока что оставайтесь на своих местах.
Вид его формы, вера в его решительный голос и надежда на то, что все сказанное им исполнится, подействовали на пассажиров. В это время к доктору присоединились двое стюардов и принялись помогать раненым.
— Этот парень не знает, о чем говорит, — недовольно пробурчал Каравелло, обращаясь к Скотту. — Никто за нами сюда не придет. Через пару минут корабль потонет. И самое главное — мы ничем не можем этому воспрепятствовать.
— Перестаньте ныть, — резко одернул врача Скотт. — Лучше займитесь своим делом, а я займусь своим. — И отправился искать живых и нуждающихся в помощи среди лежавших на полу пассажиров. Обнаружив такого, он звал к нему стюардов, а сам отправлялся дальше. Покончив с ранеными, он перешел к оставшимся в целости счастливчикам.
— Каждый из вас, кто не ранен и способен передвигаться, должен попытаться выбраться отсюда.
Если вы согласитесь идти со мной и слушать меня, я постараюсь вам помочь, — сказал он им и оглядел всех своим решительным взглядом.
— Нет-нет, — заговорил после недолгого молчания немец Аугенблик, — лучше оставаться на месте, как нам велел член команды. Мы же не знаем, куда нужно перебираться. За нами обязательно придут и выведут нас. — Он неуверенно оглянулся на товарищей, и те согласно закивали.
Неожиданно Скотт почувствовал, как его начинает трясти от злости:
— Неужели придут? В самом деле, да? А если нет?!
— Произошел несчастный случай, — упорствовал Аугенблик, — и нам лучше подождать здесь, пока разберутся те, кто в этом хоть что-то понимает.
Скотт отвернулся.
— Папочка, что же нам теперь делать? — плаксиво спросил Робин Шелби.
— Да-да, — подхватил Весельчак. — Вот и мне интересно узнать, что же со всеми нами будет?
Шелби, издалека наблюдавший за удаляющимся Скоттом, вдруг почувствовал себя брошенным. Ему захотелось, чтобы священник поскорей вернулся.
— Не знаю, — пожал плечами он. — Надо подождать Скотта. Тогда все станет ясно. Он сейчас проверяет, не осталось ли в живых еще кого-нибудь, а потом снова присоединится к нам.
Джейн Шелби хотела было что-то сказать, но передумала. Ей бы хотелось, чтобы муж начал действовать самостоятельно, не дожидаясь священника.
Сверху донесся голос Питерса:
— Лучше поднимайтесь сюда, к нам, мистер Роузен. Здесь намного безопасней.
— Вы, кажется, шутить изволите?
Дверь, в которую высовывались головы обоих стюардов и виднелось еще чье-то любопытное лицо, находилась на высоте в десять футов от стеклянного пола-потолка. Последний пролет центральной лестницы, ведущей с палубы «С» вниз, в обеденный зал, теперь уходил куда-то наверх. При этом перила лестницы были слишком далеко от двери, а ступеньки, разумеется, как и все остальное на корабле, оказались перевернутыми.
— Да и зачем все это?
— Мы находимся выше ватерлинии, — резонно заметил Питерс.
— Это уж точно, — проворчал Рого.
Джейн Шелби подошла поближе:
— Эйкр, — окликнула она, — как вы себя чувствуете? Как ваша нога?
— Ничего страшного, мэм, благодарю вас за беспокойство. Можно сказать, что я еще счастливо отделался.
— Мы уже о нем позаботились, — заверил Питерс.
— Врач здесь, у нас, — добавил Рого. — Может быть, позвать его?
— Не стоит, сэр, — отозвался Эйкр. — Зачем его беспокоить понапрасну? У него и без меня работы хватает. Смотрите, сколько вокруг раненых!
Сьюзен, Джейн, мисс Кинсэйл и чета Роузен прекрасно понимали, насколько положение Эйкра хуже их собственного. Почти за тридцать дней круиза путешественники передружились не только между собой, но и со стюардами, обслуживающими их столики во время завтрака, обеда и ужина. Эти скромные труженики безукоризненно справлялись со своими обязанностями, помнили любимые блюда каждого пассажира, шутили с ними и искренне о них заботились. Одни пассажиры любили играть в бридж, другие проводили время в баре или курительной, третьи — в шезлонгах на палубе, мирно беседуя о жизни, но в обеденном зале все они подчинялись Питерсу и Эйкру. Шелби даже как-то заметил, что их маленькое сообщество представляет собой клуб, где руководят Питерс и Эйкр.
Издалека послышался хруст стекла. Это Скотт возвращался к своим товарищам. Приблизившись к ним, он ослабил узел галстука и расстегнул пуговицу на воротнике. Все притихли и внимательно следили за движениями священника.
Мартин напрягся и замер, надеясь услышать ободряющие новости. Мюллер подумал: «Кажется, этот американец что-то задумал». Джейн Шелби сказала себе: «И снова этот странный взгляд!..»
Действительно, Скотт уже не казался таким беспечным и дружелюбным, как раньше. Он был сосредоточен, решителен, даже агрессивен.
— Все, больше я им ничем помочь не в состоянии, — заявил он, кивая в сторону; никто так и не понял, имел ли он в виду погибших или раненых. — Теперь там трудится доктор. Впрочем, и от него уже толку мало. Итак, наш пароход опрокинулся. Теперь он лежит на море вверх дном, и все будет зависеть только от нас: сумеем ли мы выбраться из этой западни или нет.
— А как же тот судовой эконом? Он же обещал привести подмогу.
— Он сам ничего не понял, — ответил Скотт. — Он еще совсем мальчишка, только и делает, что твердит, будто все у нас хорошо.
— Что ж, это успокаивает, — заметил Весельчак.
— А как же остальные члены команды? Им что-нибудь известно?
— Трудно сказать, — неопределенно ответил Скотт. — Я таких не встретил.
— Может быть, они уже послали сигнал «СОС»? Они ведь обязаны это сделать, верно? — с надеждой в голосе поинтересовался Рого.
— Нет, не послали, — уверенно произнес Скотт, оставив Рого самому догадываться о причинах бездействия команды.
— Что вы хотите этим сказать? — заволновался сыщик. — Почему не послали? Так ведь всегда поступают в случае… — Он запнулся, не закончив фразу и оглядывая пассажиров одного за другим. Детектив казался одновременно и сердитым, и смущенным.
«Боже мой! — пронеслось в голове Мюллера. — Если мы плаваем вверх дном, значит, вся команда погибла. И капитан, и все его помощники, и матросы. Но, возможно, кто-то все-таки остался в живых? И, кстати, если корабль перевернулся вверх дном, почему он до сих пор плавает на поверхности?»
Тут заговорил мальчик Робин:
— Может быть, они не успели отослать сообщение о местоположении нашего судна. — Лампочки у него под ногами освещали его лицо, такое похожее на лицо его отца, Шелби-старшего. Те же серые глаза, тот же волевой подбородок. Правда, форму рта он все же унаследовал от матери. — Они пересылают его в компьютерный центр каждые четыре часа. Но если это сообщение не было отправлено вовремя…
— А почему это могло произойти, Робин? — заинтересовался его отец.
— А вот почему, — охотно принялся объяснять мальчик. — Они не всегда успевали вовремя отсылать эти сообщения. К тому же мне всегда было разрешено смотреть за их работой. Я изучаю азбуку Морзе. Каждый астронавт обязан знать ее. И вот как-то раз нужно было переслать одно очень длинное сообщение одного пассажира его… — он нервно хихикнул, — ну, в общем, подружке. Оператор сам долго хохотал. И он далее опоздал с сообщением о нашем местоположении на целых пять минут. Может быть, сегодня вечером тоже произошла какая-нибудь такая ерунда?
— Ну и что с того? — Роузен непонимающе пожал плечами. — Нам-то какая разница?
— Большая, — ухватил суть дела Весельчак. Как только он протрезвел, то начал соображать на удивление быстро. Мозг его больше не был затуманен алкоголем, и теперь Бейтс проявлял чудеса логического мышления. — Неужели не понятно? Если бы они успели переслать свое сообщение ровно в девять, то о нас бы не вспомнили ближайшие четыре часа. Но если им пришлось заниматься чьими-то любовными признаниями, а может быть, каким-нибудь срочным делом, например, покупкой или продажей акций, тогда… Короче говоря, если сообщение о нашем местоположении они так и не отправили, то очень скоро его отсутствие будет замечено, и кое-кто начнет задавать вопросы. Где мы? Что с нами произошло? Почему мы не отвечаем ни на какие запросы с берега?
