Лаура улыбнулась.
– Ну, не совсем так.
– Кто это был?
– Конечно, у нее были дружки. – Лаура повела плечами. – Был некто по имени Руперт Лоусон, по правде говоря, бывший дружок. Они то сходились, то расходились.
– Почему?
– Он так хотел.
– А Кэйт?
– Я не знала, любила ли она его. Если даже и не любила, то испытывала к нему сильную симпатию. Они изредка виделись – он звонил и приглашал ее пропустить по рюмочке. Я думаю, что Кэйт смирилась с тем, что их отношения не имеют будущего. Настоящей страстью Руперта были деньги: он сколачивал свой первый миллион. – Она подняла руку ладонью вверх. – На самом деле он просто великовозрастный яппи[5], возможно и способный на внезапные финансовые атаки из засады, но не более того.
– Вы сказали «великовозрастный».
– Ему года тридцать два – тридцать три. Староват для фондовой биржи. Они там выходят из строя уже к тридцати.
– У вас есть его адрес?
– Вы только зря потеряете, время. – Тем не менее Лаура подошла к бюро и достала оттуда записную книжку.
– Отнюдь! Негативный результат – тоже результат. – Дикон смотрел, как она переписывает адрес. – Это примерно как осмотр вашей квартиры – мне надо все почувствовать. Кто знает, что может сообщить Руперт? – Она протянула ему листок. – Представьте, что я – полицейский и верю в то же, что и вы. Допустите на минуту, что я... – Он мельком взглянул на адрес, после чего сложил листок и положил его в карман. – Руперт будет первым в моем списке лиц, с кем надо поговорить. Вы думаете, что я напрасно потрачу время, а я так не думаю – для меня не существует такого понятия. Вот вам пример. Некто, по имени Дональд Блейк, был найден мертвым у себя на кухне, где он что-то разделывал большим ножом, каким пользуются мясники. И кто-то этим ножом разделал его самого. Вся кухня была забрызгана кровью, даже потолок. – Дикон задумался, припоминая подробности убийства. – Ничего не украли, никаких следов взлома. Не было никакого видимого мотива. Мы опросили десятки свидетелей: родители, родственники, соседи – и ничего. Потом кто-то упомянул, что Дональд на днях получил письмо от тетки, с которой не виделся уже лет десять; другие члены семьи тоже давно с ней не общались.
– И вы напрасно потеряли на нее время, – предположила Лаура.
Дикон лукаво улыбнулся.
– Вы правы: мы вышли на нее совершенно случайно. А знаете, что она заявила на допросе? «Я не любила его еще в детстве».
Теперь все было по-другому, куда лучше, чем в первый раз. Тогда, у Кэйт Лоример, его возбуждала и отвлекала новизна происходящего. Теперь же предвкушение сладостного момента придавало ему большую яркость и остроту. Элейн сказала брату, что так и должно быть. Они сидели у нее, в полуподвальной комнате; Элейн свернулась клубочком в кресле, а он устроился на полу, у ее ног, чтобы в очередной раз рассказать о Кэйт. Элейн то и дело просила его вернуться назад и что-то повторить, либо задавала уточняющие вопросы: как Кэйт выглядела, когда раздевалась, не зная, что на нее смотрят; как их лица одновременно отражались в трюмо; что он почувствовал, когда лицо Кэйт ушло под воду и ее тело напряглось в его руках.
При воспоминании о Кэйт и об Элейн, которая внимала ему с нарастающим возбуждением, сидя в полутемном подвале, у него захватило дух. Когда он прошел через коридор в большую и светлую гостиную, обставленную дорогой мебелью, на его затылке и на груди зашевелились волосы, по коже поползли мурашки.
После полудня женщина поехала по магазинам, потом у нее была назначена встреча. Он мог бы с точностью до десяти минут определить время ее возвращения. Сидя в своей машине, он смотрел, как она вылезает из такси, нагруженная пакетами с именами известных модельеров: Поднявшись в квартиру, она бросила покупки на диван и прошла на кухню. Пока она наполняла ведерко льдом и доставала из холодильника тоник, он стоял в дверях кухни, а потом вернулся в гостиную, опередив хозяйку дома на один шаг. Она взяла высокий стакан, положила туда лед и плеснула изрядную порцию джина. Квартира была расположена в фешенебельном районе, поэтому шум уличного движения и шаги прохожих сюда не доносились. Было так тихо, что он слышал, как потрескивают тающие в ее бокале льдинки.
Женщина сбросила туфли, села на диван рядом с кучей пакетов и положила ноги на покрытый стеклом кофейный столик. Отпив из стакана, она откинула большим пальцем правой ноги крышку со стоявшей на столике небольшой красной коробочки, в которой лежали сигареты. Женщина рассеянно взглянула на них, сделала еще пару добрых глотков джина, после чего наклонилась, взяла из коробочки сигарету и прикурила от настольной зажигалки. Она проделала все это очень быстро, будто хотела отогнать какие-то тревожные мысли.
«Так, так, – подумал он. – Быстро ты, однако, меняешь свои причуды».
Женщина курила и пила джин – покупки, похоже, ее больше не интересовали. Такова участь всех богатых: вместе с кредитной карточкой приходят скука и равнодушие.
Он сидел напротив нее, любуясь дорогим и изысканным антиквариатом: низкий итальянский сервант примерно восемнадцатого века, картина Пуссена, висящая над мраморной каминной полкой. Времени у него более чем достаточно: муж женщины вернется из деловой поездки только после уик-энда. Вполне очевидно, что она намерена провести вечер в одиночестве. Возможно, прикидывал он, она приготовит себе легкий ужин, а потом послушает музыку.
Ему было приятно ее общество. Он любил тишину, которая напоминала о родительском доме, о том времени, когда они с Элейн были детьми.
На столе лежала недавно вышедшая из печати книжка, заложенная тисненной золотом пригласительной открыткой. С книгой в руках женщина подошла к столику с напитками, чтобы наполнить свой стакан. После этого она вернулась на диван и во весь рост вытянулась на подушках. Отпихнув ногой пакеты, она углубилась в чтение. Немного погодя ее рука снова потянулась к красной коробочке. Не отрываясь от книги, она ощупью нашла зажигалку.
«Не спешить, – подумал он. – Главное, не спешить». Он наслаждался быстротечными мгновениями, запечатлевая в памяти детали, о которых захочет узнать Элейн. Он смотрел на лишенное выражения лицо женщины, на дым, который она медленно впускала через ноздри. Только не спешить. Ему нестерпимо хотелось прикоснуться к ней. Боже, как ему этого хотелось! Это внезапно появившееся желание терзало его и не давало покоя.
Он успокаивал себя тем соображением, что рано или поздно ей захочется принять ванну.
* * *
Прозвенев два раза, телефон замолчал – сработал автоответчик. Первым побуждением Дикона было не выключать его, но потом он передумал и снял трубку.
– Слушаю, – сказал он, перебивая собственный записанный на пленку голос. – Подождите минутку, я выключу автоответчик.
– Я всегда с подозрением отношусь к подобным новшествам, – сказала трубка голосом Лауры. – Раньше был нужен секретарь, который всем отвечал: «Он на совещании». А теперь можно просто сделать вид, что никого нет дома.
– Мне часто хочется, чтобы так оно и было.
– Послушайте, – сказала она. – Мне пришла в голову мысль по поводу календаря Кэйт. Помните, там было написано слово «след»?
– Да.
– Когда я вернулась на работу, мне сказали, что в тот четверг – за день до того, как она умерла, – ее компьютер завис. Помните, я говорила, что Кэйт была администратором базы данных. Ее вызывали, когда надо было в чем-то разобраться. Наверное, это было последнее, что она успела сделать перед смертью. Я долго думала над этим. По-видимому, в компьютере оказалось недостаточно памяти.
– Как это?
– Память компьютера отнюдь не бесконечна. – Она задумалась, как лучше объяснить. – Представьте себе соты.
– Ну, представил.
– И все соты заполнены.
– Почему?
– В самом деле, почему? Именно этот вопрос я и задала самой себе. Потом я вспомнила об этой записи в календаре Кэйт. – Казалось, она колеблется. – Как я понимаю, вы не очень сведущи в программировании и вообще в компьютерах.
– Я знаю только то, что они могут имитировать видимый мир.
– Ага. Ну так вот, они сами этого не могут. Это могут делать люди, которые говорят им, что надо делать. Это похоже на... Вы слышали шутку: «Введешь мусор – получишь мусор».
– Да.
– Компьютер – это идиот, который работает с феноменальной скоростью. Он не спрашивает, зачем и почему. Если вы получите счет на ноль фунтов и проигнорируете его, то вскоре придет уведомление о том, что если вы не внесете ноль фунтов, то газовая компания отключит вам газ. Это происходит потому, что компьютеру никто не сказал, что счет на ноль фунтов не подлежит оплате.
– Ну тогда идиот не один, а целых два.
– Именно – программист и компьютер. Разница лишь в том, что программист может понять абсурдность выписывания счета на ноль фунтов, а компьютер будет выполнять команду, пока не получит других указаний.
