Итак, в места, наиболее оптимальные для интимного знакомства, наведываться было нельзя, а на улице, сами понимаете, нормальная женщина знакомиться с посторонним мужиком вряд ли пожелает — времена нынче больно суровые.
В один прекрасный весенний вечер мне все же повезло. Прогулявшись по пустынным аллеям пригородного парка, я в очередной раз наткнулся в разных местах на равнодушные глаза прекрасных незнакомок, дефилирующих парочками и поодиночке вдоль ровно остриженных кустов и вновь пришел к выводу, что придется покупать какую-нибудь престижную иномарку. Почему-то те товарищи, что разъезжают на иномарках, с этого парка расхватывают дам в буквальном смысле пачками. Подкатил на своем роскошном авто, выдал пару дежурных каламбуров — и готово. Дамочка на заднее сиденье — прыг! — иномарка в темноту — шасть! — и всех делов. Очень обидно. Я, такой светлый и чистый, хожу тут себе как дурак, а какой-нибудь толстый хачек подскочил на «мерсе», схватил в охапку что-нибудь типа Мисс Очарование-97 и помчался удовлетворять свои естественные потребности во всех мыслимых аспектах.
Так вот, собрался я уже было убраться восвояси из этого парка и вдруг обнаружил на лавочке под фонарем одинокую деву — прекрасную и загадочную. Она была хрупка и нежна, как мастурбационные грезы неполовозрелого кандидата в гомосеки, сосредоточенно читала какую-то толстенную книгу и, казалось, совершенно отрешилась от всего сущего — настолько была погружена в перипетии сюжета.
Я так увлекся созерцанием этого неожиданного чуда, что застыл на месте как вкопанный и разинул рот, не задумываясь о том, как выгляжу со стороны. Единственная мысль, которая в тот момент меня занимала, была примерно такова: «Нет, парень, такая симпатяга ни за что не станет знакомиться на улице с каким-то заурядным мужиком, который немеет в присутствии порядочных женщин и не может два слова связать даже для того, чтобы прилично представиться».
И вдруг — представьте себе! — эта примадонна поднимает на меня свои прекрасные глаза и так обворожительно улыбается, что создается впечатление, будто она мне страшно рада! Я аж поперхнулся от неожиданности…
— Садитесь, — она похлопала ладошкой по скамейке и вновь улыбнулась. — Садитесь — что же вы стоите?
Да уж — надо садиться. Стоять и далее истуканом и молча пялиться на нее было просто неприлично. Осторожно присев на краешек скамейки, я озадаченно крякнул и выдавил:
— Я это… Ну, короче… Гхм, кхм… Вот.
— Ты хочешь меня? — тихо спросила она и пару раз хлопнула своими пушистыми ресницами.
Меня моментально бросило в жар. Я что — отстал от жизни и теперь совершенно другие нравы?! Или… или что?
— Вижу, что хочешь, — подытожила дама, не дожидаясь моего ответа. — Молчи, молчи — это написано в твоих глазах. Ты не думай — я не такая испорченная, как может показаться с первого взгляда. Я два года не знала мужской ласки — я… я избегаю мужчин. Но сегодня… — Тут она сладко потянулась и хрустнула всеми своими косточками, упругая грудь чувственно встопорщилась под блузкой. Я чуть в обморок не упал, ощущая, как деревенеет язык от внезапно охватившего меня желания.
— Я это… ну, короче… — Я досадливо крякнул, проклиная себя за косноязычность и неумение вести себя в столь однозначной на первый взгляд ситуации. — Я понимаю! Я тоже не каждый вечер хожу по улицам в поисках женщины, потому что… гхм, кхм… короче… вот.
— Мне кажется, я нашла родственную душу, — нежно проворковала она. — И пожалуйста, не удивляйся. Такое случается, может быть, раз в жизни…
— Я не удивляюсь, не удивляюсь я… — скороговоркой зачастил я. — Я все понимаю, понимаю… ты мне страшно нравишься, и я это… ну, короче…
— Довольно слов, — прекратила мои потуги незнакомка, вставая с лавки и беря меня за руку. — Здесь в парке много уединенных мест… Хочешь, пойдем куда-нибудь, и я… я буду твоей?
— Зачем в парке? — оживился я. — У меня свой дом — там никого нет. Берем такси — пять минут езды, и мы одни за глухим забором. Можно хоть всю ночь напропалую… э-э-э… напролет, ну того… короче, пошли!
И мы действительно пошли — ехать на такси она почему-то решительно отказалась. Позже я понял почему. Через пятнадцать минут мы добрались до моего хауса и оказались во дворе. Незнакомка наотрез отказалась заходить в дом, объяснив мне, что сегодня прекрасный вечер и ей хочется побыть на воздухе, слиться с природой, так сказать. И потом — любовь только тогда дает подлинное наслаждение, когда она не знает границ: стен, крыши, запретов и так далее…
— Возьми меня здесь, — прерывистым шепотом попросила она, указывая на свежевскопанную грядку для грядущей редиски. — Я хочу слиться с землей, хочу напитать себя ее соками! Возьми же!
Я не стал удивляться причудам доморощенной Таис Афинской: в тот момент мне было абсолютно по барабану, где и как — лишь бы побыстрее! Стеная от страшного возбуждения, я схватил прекрасное создание в охапку и повалил на грядку, ощущая, как трепещет подо мной горячее упругое тело. Одним резким движением задрал юбку, вторым резким движением растерзал трусики, нетерпеливо растолкал коленями ее ноги — она зачем-то пожелала сжать их, не давая мне добраться до ее лона, — и — вот он, желанный миг победы! — с натугой засадил по самое «здрасьте»!
И началось… Нет, началось совсем не то, что вы думаете: такие банальные эпизоды не стоят того, чтобы распространяться о них в деталях. Прекрасная незнакомка вдруг мертвой хваткой вцепилась в мои плечи и пронзительно заорала дурным голосом:
— Оооаааа!!! Умираа-а-а-ю-ууу!!! Умираю!!!! — и начала так резко дергать тазом, что я всерьез обеспокоился по поводу сохранности своего детородного органа. Попытки закрыть ей рот успехом не увенчались — эта фурия начала кусаться, как некормленый аллигатор, вопли продолжали набирать интенсивность, и, казалось, конца не будет этому кошмару.
Надо вам сказать, что усадьба моя располагается отнюдь не на отшибе, а в самом центре улицы. На крики моментально сбежались соседи — благо калитка оказалась незапертой, — и вскоре в моем дворе скопилось изрядное количество любопытствующих очевидцев, в числе коих были участковый инспектор и участковый врач, мирно пившие на момент начала представления водку на веранде дома последнего.
Скандал был просто неописуемый. Мне каким-то чудом удалось вырваться из цепких лап этого исчадия ада, но положение от этого только усугубилось. Моя прекрасная незнакомка начала бросаться на всех подряд присутствующих особей мужеска пола и пыталась совокупиться с ними, используя для этого самые невероятные приемы, наверняка не предусмотренные ни одним пособием по искусству восточной любви.
Надо отдать должное участковому врачу: он, несмотря на изрядную пьянственность, среагировал очень быстро. Моментально смотался к себе домой и притащил шприц с аминазином. Общими усилиями крикливая бестия была приведена в относительно неподвижное состояние, и доктор смачно вкатил ей укол — спустя малое количество времени она затихла.
Затем доктор пошел вызванивать бригаду скорой психиатрической помощи, а участковый начал разгонять публику по домам, увещевая присутствующих дежурными тирадами, типа:
«Ну что вам тут — цирк, что ли? Что, никогда такое не видели? Давай по домам!»
Публика резонно возражала: нет, тут, конечно, не цирк, в цирке навозом воняет, но ТАКОЕ они действительно никогда не видели, даже в самых крутых порнушках.
Вскоре, однако, участковому удалось выдворить непрошеных посетителей. Доктор, переговоривший с коллегой, дежурившим по психдиспансеру, сообщил, что бригада будет минут через десять, — опасаться нечего. А еще он сообщил, что этот самый коллега, затребовав приметы впавшей в буйство милашки, заочно опознал ее и выдал на-гора весьма небезынтересную информашку.
Оказывается, эта бедолага некогда лечилась в психдиспансере от явно выраженной клаустрофобии, но, увы, не долечилась. Средств, что ли, там у них не было на полный курс, или ее выписали по графику, как резко идущую на поправку, — в общем, предрасположенность к заболеванию до сих пор имеет место: она у них числится на учете. А в процессе лечения дамочка приобрела еще один побочный недуг — по недосмотру персонала диспансера и вследствие тотального падения нравов как в стране в целом, так и в отдельных структурных подразделениях Минздрава.
Поскольку дамочка хороша собой, ее периодически использовали по прямому назначению хронически пьяные здоровенные санитары — делать им, знаете ли, вечерами на дежурстве нечего, вот они и развлекались как придется. А чтобы не создавать нездоровый ажиотаж, выраженный в брыканиях и криках используемой, ее, в целях экономии сильнодействующих транквилизаторов, тривиально дюбашили по башке табуретом, дабы вела себя тихо. От этого у моей прекрасной незнакомки получилась опухоль мозга, ставшая причиной заболевания, именуемого в просторечии не иначе, как «бешенство матки»…
