— Что ты мелешь! — воскликнул Андрэ и выхватил газету из рук Коши. — Это все дерьмо! Засер мозгов!
— Не смотри в газету! — крикнула Марго. — Смотри на дорогу! Мы сейчас въедем в кого-нибудь!
— Не въедем! — рявкнул Андрэ и уставился в газету, следя за трассой кое-как.
Марго зажмурилась и схватилась за голову, потому что машина летела прямо в кабину двухетажного автобуса. Марго потянулась к рулю и едва успела отвернуть от каменного цилиндра у вьезда в ворота. Сзади раздался удар, скрежет, крики и в воздухе завис длинный вой клаксона.
Марго оглянулась и увидела, что автобус же въехал прямо в столб светофора. Водиле, похоже, пришлось худо.
Андрэ отбросил газету и еще придавил железку.
— Я довезу тебя до Ги Моке! — сообщил Бретон и погнал машину, на скорости баллистической ракеты.
— Блин! Андрэ! — заорала Коша. — Какого хрена?
— Ну каждому! Каждому когда-то невезет! — в ответ орал Бретон и долбил руками по рулю. — Меня это не стебет!
Встречные машины шарахались от БМВ, люди на тротуарах вжимались в стены. Газету с заднего сидения подняло ветром и накинуло на голову Марго.
Она сдернула ее и увидела маленькую заметку.
Смерть от таинственного холста
«…мадам недавно сделала приобретение — серию работ Сержа Наполи «Знаки». Что и привело к самоубийству пожилой женщины. В ее дневнике нашли признание о том, что последние несколько дней она не могла избавиться от депресиии. Мадам ирезала все тело больши кухонным ножом и умерла от потери крови. Перед тем, как умереть, она написала на только что приобретенном холсте кисти Сержа Наполи загадочное слово «passion». Собственно в самом слове загадки никакой нет. Загадка состоит в том, что заставило мадам повторить практически с точностью самоубийство автора этих работ. Желтые газеты пишут, что сами знаки несли в себе опасные для психики коды, но похоже комиссар Легран докопался до более серьезной версии. Например до той идеи, что холст пропитан каким-то веществом, которое вызывает депрессию или приступы суицидальным мыслей…»
— Выгребай! — скомандовал Андрэ отановив машину около Ги Моке.
Марго вышла.
Через пятнадцать минут она уже была около дома Поля. В окне горел синий свет. Марго поднялась и позвонила. Незачем пользоваться своим ключом, когда хозяин дома.
— Ну привет! — прогнусил Поль, открывая ей дверь.
— Привет, — сказала Марго и покорно одела розовоухие тапки-зайцы. — Ты узнал, кто меня искал?
Поль молчал, помешивая ложечкой сахар в кофейной кружке.
— А? Ты звонил Аурелии? — спросила Марго, заходя в комнату.
— Аурелии? — переспросил, будто решая, что же ей ответить. И, видимо, решил. — Да. Вот телефон. Позвони.
Он протянул Марго несколько корявых цифр, написанных на маленьком листочке. Это была мобила.
— А кого спросить-то?
— Не знаю, — развел руками Поль. — Он не сказал. Какой-то человек.
— Какой?
— Я не знаю, кто это был. С ним разговоривала Аурелия! Мне неудобно было допытываться. Я боялся, что сестра догадается, что ты живешь у меня.
И Марго задумалась. Если это кто-то из Росии, кто-то знакомый, то какого он черта не назвался? Не назваться мог только один человек, и то… потому что она не знала его имени. Только ник. Но…
Нет-нет.
— Ладно! — сказала Марго. — Я очень устала. Ты будешь писать музыку?
— Да, — сказал Поль и громко потянул кофе. — Мне нужно закончить два трэка. Я обещал на студии.
— Ну ладно, — сказала Марго, устраиваясь на своей подстилке. — Ты тогда пиши, а я… — она громко зевнула. — Попробую поспать.
— А где ты была ночью? — спросил Поль с ехидством.
— А… Девчонки меня никак не отпускали, напоили виски так, что я проснулась только утром. Обмывали принятие меня на работу.
— А не у Андрэ ты была?
— Нет. Отстань, а?
Поль опять помешал кофе и опять спросил:
— А ты не хочешь выйти за меня замуж?
Ложечка стук-стук. Ложечка стук-стук. Ложечка стук-стук. Ложечка стук-стук…
— Я сейчас не готова обсуждать эту тему, — отмахнулась Марго и, решительно стянув джинсы, нырнула под одеяло.
Боже! Как приятно вытянуть ноги на чистом белье. Вот он смысл жизни! Чего она парится? Сидеть днем в «Големе», составлять картинки, получать капусту и вечером на чистую простыню Одной! Только одной. Иногда (в гостях у Андрэ) с Андрэ. И все! Вот он смысл жизни.
И Марго пришла непоколебимая уверенность, что вся эта песня про Человека-из-стены — разводка. Разводка-разводка-разводка. А «Линкольн»… С бодуна-то и не то можно увидеть.
Все. Спать. Вот и с Наполи все хорошо выяснилось. Ему подсунули отравленный холст…
— Давай, родим мне ребенка, — откуда-то издалека позвал ее Брат Поль, но Марго уже повернулась к стене и, закрыв голову подушкой, спала мертвецким сном человека, которого только что отпустил бодун.
Небо еще было синим, но стремительные свинцовые облака стелились уже над землей стаей серых вислоухих псов. Воздух был напряжен до такой степени, что электрические разряды трещали на кончиках листьев, на деревьях. Деревья с ропотом сопротивлялись ветру, но уже начинали уступать ему лепестки цветов и листочки. Прутики, песчинки, перешептываясь, поднимались над тропинками и дорожками змеистыми смерчами и, по недолгу передыхая, пробирались все дальше к Парижу.
Марго торопливо, насколько могла, спешила по дороге, то срываясь на бег, подгоняемая в спину ветром, то спотыкалась, закрывая глаза от пыли. На то, чтобы выйти на шосее, ушло около часа. Ноги болели страшно. Колени ныли и подгибались.
На шоссе Марго остановилась и опять, в последний раз бросила взгляд на замок, притулившийся в излучине реки.
* * *
В тот день Марго вообще никуда не пошла. Если бы Поль не доставал ее целый день, она так и лежала бы на подстилке круглые сутки, раздумывая — решиться позвонить по номеру или нет, пойти в «Голем» собирать картинки или нет, верить тому, что нарассказали Рэй и Дизи, или нет. И две пятихатки лежащие в кармане жгли совесть Марго непереносимым огнем. Она не могла решить, чем их считать деньгами, оторванными от сердца или тридцатью серебрениками.
Но Поль ее вынудил подняться и, взяв трубку, удалиться в ванну.
— Ты бойшься, что я буду подслущивать? — обижено спросил Поль.
— Нет. Я хочу лежать в воде и разговаривать.
— Только не урони трубку.
— Хорошо.
Марго включила воду и, подождав, когда наберется четверть ванны, набрала номер Андрэ. Номер иностранца ее пугал просто катастрофически.
— Привет! — сказала Марго. — Как твои дела?
— Нормально, — немного пришлось похлопотать, но у матушки все было проплачено. Черт! Ты оказалась права.
— Насчет?
— Насчет того, что зря она купила это дерьмо, но… я тоже был против. К сожалению, все непоправимо. Но к счастью, она успела оформить все документы, и через некоторое время я совсем разбогатею. Хочешь, я найму тебя э-э-э… секретарем?
— Не знаю. А что делать…
— В основном трепаться и сопровождать меня на развлечения, когда мне будет нечего делать. Да! Я нашел того человека, о котором мы говорили… Он проявляет к тебе большой интерес. Давай, поъезжай ко мне, посмотрим фильм и, если ты захочешь, можно даже… Мне как-то одиноко. Хоть я и черствы ужасно, но смерть матери меня потрясла. Давай. А потом я тебя закину к нему. Он будет у себя в офисе. На Риволи. У него там небольшой модный магазинчик.
— Хорошо, — сказала Марго Она быстро собралась и отправилась к Бретону, смолотив Полю что-то маловразумительное про стрелку с заказчиком. Они, действительно, посмотрели довольно забавный фильм. И Марго, несмотря на свой загруз, веселилась от души. Особенно ее впечатлила история про часы в заднице.
Но вот, как Андрэ ни кокетничал, никакого секса ей ни за что не хотелось. Она уже начала подумывать о том, что заболела импотенцией и не надо ли заставить себя потрахаться через силу, но тут Андрэ позвонили, и надо было идти.
Стало тоскливо. БМВ долго плутал по переулкам и остановился около небольшого модного салона на Риволи. Они остановились пред камерой, установленной над дверями, и кто-то открыл им дверь. Они вошли в помещение.
— Но ведь тут так темно! — воскликнула Марго. — Наверное, никого уже нет? Ты что-то перепутал?
— Нет. Он очень занят. Иногда назначает стрелки в три часа ночи. А сейчас только половина второго! Так что…
— А-а. Ну ладно, — успокоилась Марго и постаралась понять, где она находится.
— Подожди здесь, — сказал Андрэ и ускользнул в маленькую дверку, ведущую, по-видимому, в одну иэ подсобок или собственно в офис.
