События в районе летнего домика Бьюрмана вызвали к вечеру лихорадочную активность. По всей стране было разослано оповещение о том, что Лисбет Саландер наконец-то снова появилась и, по всей вероятности, ездит на мотоцикле «харлей-дэвидсон», принадлежащем Магге Лундину. В ориентировке указывалось также, что Саландер вооружена и уже застрелила одного человека близ летнего домика в Сталлархольме.
Полиция установила посты на въезде в Стренгнес и Мариефред и на всех подъездных путях к Сёдертелье. В пригородном поезде между Сёдертелье и Стокгольмом в течение нескольких часов производились проверки, однако низкорослая девушка с «харлей-дэвидсоном» или без оного так и не была обнаружена.
Лишь около семи часов вечера один из полицейских патрулей нашел «харлей-дэвидсон», оставленный на парковке перед комплексом «Стокгольмская ярмарка» в Эльвшё, в результате чего розыскные мероприятия были перенесены из Сёдертелье в Стокгольм. Из Эльвшё было доложено о находке обрывка кожаной куртки с логотипом «Свавельшё МК». После этого инспектор Бублански сдвинул очки на лоб и молча устремил взгляд в темноту за окном кунгсхольмского служебного кабинета.
Весь этот день представлялся сущим кошмаром. Сначала похищение подруги Саландер, затем внезапное вмешательство Паоло Роберто, потом пожар и обнаружение закопанных останков в окрестностях Сёдертелье. И наконец, какой-то непостижимый хаос в Сталлархольме.
Бублански вышел в большой кабинет и стал разглядывать карту Стокгольма и окрестностей. Он не спеша по порядку обвел взглядом Сталлархольм, Нюкварн, Свавельшё и, наконец, Эльвшё — все четыре пункта, где происходили те или иные события. Затем нашел глазами Энскеде и вздохнул. Его томило неприятное чувство, что полиция плетется по следам преступления с отставанием в несколько километров. Словом, не понятно было ни черта. Чем бы ни объяснялось убийство в Энскеде, это дело определенно оказалось гораздо сложнее, чем они думали вначале.
Микаэль Блумквист ничего не знал о драматических событиях в районе Сталлархольма. Из Смодаларё он выехал в три часа дня и по дороге остановился на заправке, чтобы выпить кофе и собраться с мыслями.
Встреча его глубоко разочаровала. Бьёрк рассказал ему много интересного, однако решительно отказался дать последний кусочек головоломки, назвав шведское имя Залаченко. Он чувствовал себя обманутым: история неожиданно закончилась, а Бьёрк скрыл от него разгадку.
— Мы же договорились, — настаивал Микаэль.
— Я и так выполнил свою часть договора. Я рассказал, кто такой Залаченко. Если вам нужна еще какая-то информация, придется заключить новый договор. Мне необходимы гарантии, что мое имя не будет упомянуто на следствии, чтобы никому даже не приходило в голову заняться его вычислением.
— Как я могу дать такую гарантию? Полицейское расследование от меня не зависит, и рано или поздно они на вас выйдут.
— Полицейское расследование меня не волнует. Я хочу получить гарантию от вас, что вы никогда ни под каким видом не назовете мое имя в связи с проститутками.
Микаэль отметил про себя, что Бьёрк больше беспокоился о том, чтобы скрыть свою связь с секс-мафией, чем о том, что выдал государственную тайну. Это кое-что говорило о нем как о личности.
— Я уже обещал, что не напишу о вас в этой связи ни слова.
— Но теперь мне нужны гарантии, что вы вообще не будете писать обо мне в связи с Залаченко.
Микаэль не собирался давать ему такие гарантии. Он мог пойти на то, чтобы представить Бьёрка как анонимный источник, но совершенно не хотел гарантировать ему полный уход от ответственности. В конце концов они договорились встретиться снова через несколько дней, а до тех пор подумать над этим вопросом.
Сидя на заправке и попивая кофе из картонного стаканчика, Микаэль вдруг осознал, что прямо перед носом у него лежит нечто не замеченное раньше. Он подошел так близко, что уже различал какие-то очертания истины, но картина пока что оставалась нечеткой. И тут его озарило, что есть еще один человек, который мог бы многое для него прояснить. И, как нарочно, он остановился совсем близко от реабилитационного центра в Эрставикене. Взглянув на часы, он поспешно поднялся и поехал повидать Хольгера Пальмгрена.
Гуннар Бьёрк не находил покоя. Встреча с Микаэлем Блумквистом довела его до изнеможения: спина болела, как никогда раньше, так что ему пришлось принять три болеутоляющие таблетки и прилечь на диване в гостиной. В голове крутились разные мысли. Через часок он поднялся, вскипятил воду и достал пакетики чая, а потом сел за кухонный стол и стал размышлять.
Можно ли положиться на Микаэля Блумквиста? Он разыграл свои карты, и теперь все зависело от Блумквиста. Но самую важную информацию он приберег — о том, кто такой Зала и какую роль он сыграл в этих событиях. Решающая карта оставалась у него про запас.
И как его, черт побери, угораздило так влипнуть? Он же не преступник! Он всего-то и сделал, что заплатил деньги проституткам! А та шестнадцатилетняя дрянь даже не делала вид, будто он ей нравится. Она смотрела на него с отвращением.
Чертова шлюха! Если бы только она не была такой молоденькой! Если бы ей было хотя бы двадцать, все выглядело бы не так уж скверно. Средства массовой информации изничтожат его, если что-нибудь такое всплывет на поверхность. Блумквист тоже смотрит на него с отвращением и даже не пытается это скрыть.
Залаченко.
Обыкновенный сутенер. Какая ирония! Потрахался с его шлюхами! Но Залаченко был достаточно умен, чтобы держаться в тени.
Бьюрман и Саландер.
И Блумквист.
Нужно найти какой-то выход.
После нескольких часов размышлений он пошел в свой кабинет и достал бумажку с телефонным номером, который недавно переписал у себя на работе. От Блумквиста он скрыл не только это. Он прекрасно знал, где находится Залаченко, однако не встречался с ним вот уже двенадцать лет. И предпочел бы никогда больше не встречаться.
Но Залаченко хитер, как бес. Он поймет, в чем проблема. Он мог бы скрыться так, чтобы его не нашли никогда. Уехать за границу и выйти на пенсию. Настоящей катастрофой станет, если его действительно арестуют — тогда он потеряет все на свете.
После долгого раздумья он снял трубку и набрал номер.
— Привет. Это Свен Янссон, — сказал он.
Этим вымышленным именем он не пользовался уже очень давно, но Залаченко сразу же вспомнил, кто он такой.
Среда, 6 апреля — четверг, 7 апреля
Бублански встретился с Соней Мудиг в восемь вечера за чашкой кофе с бутербродом на Васагатан у «Вэйна». Никогда еще она не видела своего шефа таким мрачным. Он изложил ей все, что случилось за этот день. Она долго молчала, наконец протянула руку и положила ее на кисть инспектора. Она никогда еще не касалась его, и это прикосновение было чисто товарищеским жестом. Он хмуро улыбнулся и тоже по-дружески погладил ее по руке.
— Наверное, мне пора на пенсию.
Она сочувственно улыбнулась.
— Это расследование совсем разваливается, — продолжал он. — Я доложил Экстрёму обо всем, что сегодня произошло, а он в качестве инструкций велел мне действовать по своему усмотрению. У него не осталось никаких сил.
— Не хочу говорить плохо о начальстве, но, по мне, мы прекрасно обойдемся и без Экстрёма!
Бублански кивнул.
— Официально ты снова член следовательской группы. Подозреваю, что он не станет перед тобой извиняться.
Она пожала плечами.
— В данный момент у меня вообще такое впечатление, что вся группа состоит из нас с тобой, — сказал Бублански. — Фасте как умчался сегодня с утра, так с тех пор его мобильник молчит целый день. Если он не появится завтра, придется мне его объявлять в розыск.
— Даже лучше, если Фасте будет держаться подальше от следствия. А как там Никлас Эрикссон?
— Да никак. Я хотел задержать его и предъявить ему обвинение, но Экстрём не решился. Мы выставили его вон, а я съездил к Драгану Арманскому, и у нас с ним был серьезный разговор. Мы прекратили сотрудничество с «Милтон секьюрити», и, к сожалению, из-за этого пришлось расстаться и с Сонни Боманом. Вот это жаль! Он был хороший полицейский.
— Как к этому отнесся Арманский?
— Он был просто убит. Самое интересное…
— Что?
— Арманский сказал, что Лисбет Саландер всегда недолюбливала Эрикссона. Он вспомнил, как несколько лет назад она ему говорила, что его надо бы гнать с работы. Она сказала, что он дрянь, но не объяснила почему. Разумеется, Арманский ее не послушал.
— О'кей.
— Курт все еще в Сёдертелье. Сейчас они собираются произвести обыск в доме Карла Магнуса Лундина. Йеркер целиком занят в Нюкварне — собирает по кусочкам старого Бродягу, то есть бедолагу Кеннета Густафссона. Как раз перед тем, как мне сюда прийти, он позвонил и сказал, что есть и вторая могила, а в ней женщина, судя по платью. Она, видимо, пролежала там довольно долго.
