Спенсер подошел к крыльцу. Словно глубоководный ныряльщик, одетый в костюм водолаза, со стальным шлемом на голове, придавленный мощью воды над ним, он с трудом поднялся по ступенькам и остановился у двери. Потом позвонил.
Он слышал, как внутри раздался перезвон. Те самые пять нот, которые оповещали о приходе гостя раньше, когда Спенсер жил здесь мальчиком. Нажимая на кнопку звонка, он боролся с собой, чтобы не повернуться и не убежать отсюда. Он стал взрослым мужчиной, и те страшные гномы, которых пугаются дети, уже не обладали властью над ним. Он вдруг испугался, что за дверью увидит свою мать – мертвую, но она каким-то образом сможет подойти к двери. Она будет обнаженной, такой, как ее нашли в той канаве, и будут явно видны все ее страшные раны.
Он с трудом избавился от страшного образа и снова позвонил в дверь.
Ночь была настолько тихой, что казалось, он мог бы услышать шуршание червей глубоко под землей, ниже замерзшего слоя почвы. Ему нужно только напрячься и послушать, что они там делают.
Когда и после второго звонка никто не открыл, Спенсер достал ключ из тайника над дверью. Дресмундам велели оставлять его там, если вдруг он понадобится хозяину. То же самое касалось и ключей от сарая.
Держа в руках этот кусок металла, который был холоден и прилипал к его пальцам, Спенсер поспешил обратно в машину.
Дорога раздваивалась. Одна вела к сараю, а вторая проходила позади него. Спенсер направился по второй дорожке.
– Мне нужно войти туда так же, как в ту ночь, – сказал он Элли. – Через заднюю дверь, чтобы полностью повторить ситуацию.
Они остановились там, где очень давно стоял фургон с нарисованной радугой. Этот фургон принадлежал его отцу. Той ночью Спенсер увидел его в первый раз, потому что отец всегда оставлял его на чужом участке. Фургон был зарегистрирован на другое имя. Это был охотничий дом на колесах, в котором Стивен Акблом путешествовал подальше от дома, выслеживая и захватывая женщин и девушек, кому судьбой было предназначено стать постоянными жительницами катакомб. Как правило, он приезжал в свое поместье в фургоне, только когда его жена и сын уезжали из дома на скачки или чтобы навестить ее родителей. Но иногда осторожность не могла возобладать над его темными желаниями.
Элли хотела оставаться в машине, не выключая мотора и не снимая пальцев с клавиатуры компьютера, стоявшего у нее на коленях, чтобы сразу среагировать на любую провокацию.
Спенсер не догадывался, что она сможет сделать, если действительно кто-то нападет на них, как она сможет отразить нападение бандитов из Агентства. Но Элли была весьма серьезна. Он уже знал ее достаточно и верил, что она разработала хороший план. Он может быть достаточно странным, но хорошо продуманным.
– Их здесь нет, – сказал он ей. – Нас никто не ждет. Если бы они были здесь, то уже напали бы на нас.
– Я в этом не уверена...
– Чтобы вспомнить, что случилось в те забытые мной минуты, мне нужно спуститься вниз... в то самое место. Компании Рокки мне недостаточно. Я не решусь туда идти один. Мне не стыдно в этом признаться.
Элли кивнула головой:
– Вам нечего стыдиться. Если бы я была на вашем месте, у меня не хватило бы мужества даже приехать сюда. Я бы уехала прочь и даже не оглянулась назад.
Она посмотрела на освещенные луной поля и холмы позади сарая.
– Я здесь не один, – сказал он.
– Ладно. – Ее пальцы пробежались по клавиатуре компьютера, и она вышла из той компьютерной программы, куда до этого проникла. Экран дисплея померк. – Пошли.
Спенсер выключил фары и заглушил мотор.
Он взял пистолет, а Элли «узи».
Когда они вылезли из пикапа, Рокки настоял на том, чтобы отправиться вместе с ними. Он весь дрожал. Ему легко передавалось настроение хозяина – он боялся идти с ними, но еще больше боялся оставаться один.
Спенсер посмотрел на небо. Он дрожал сильнее, чем Рокки. Небо было чистым и усеянным звездами, как в ту далекую июльскую ночь. На сей раз луна не осветила ему ни ангела, ни совы.
Звуки приближающейся машины заставили замолчать двух мужчин во флигеле. Там, в темной галерее, Рой рассуждал о многих вещах. Художник его слушал с заметным интересом и даже с уважением. При звуках мотора им пришлось прекратить обмен мнениями.
Чтобы их не увидели, они отступили подальше от окон, но им была видна дорога.
Вместо того чтобы остановиться перед флигелем, машина продолжала двигаться вокруг здания.
– Я привез вас сюда, потому что хочу знать, что связывает вашего сына с этой женщиной, – сказал Рой Акблому. – Мы не можем его разгадать. Он – как карта из рукава. Кажется, что он связан с какой-то организацией, и это волнует нас. Некоторое время мы считали, что это небольшая организация, которая пытается помешать нашей работе. Иногда им это удавалось, и они причиняли нам неприятности. Может, он связан с этой группой. Если она вообще существует. Может, они помогают этой женщине. Но если учитывать, что Спенсер... О, простите! Принимая во внимание военную подготовку Майкла и его спартанский образ жизни, я не уверен, что он «расколется», если мы станем использовать обычные методы допроса. Если даже мы причиним ему изрядную боль.
– Да, он мальчик с сильной волей, – подтвердил Стивен.
– Но если вы станете его допрашивать, он может «расколоться».
– Возможно, вы и правы, – согласился Стивен. – У вас возникла хорошая идея.
– Таким образом, у меня появится шанс исправить зло.
– Какое еще зло?
– Конечно, сын не имеет права предавать своего отца.
– О, и чтобы сильнее отомстить за предательство, можно мне получить еще и женщину? – спросил Роя Стивен.
Рой подумал об этих прекрасных глазах. Их взгляд был прямым и правдивым. Он мечтал о них четырнадцать месяцев. Пожалуй, ему придется отказаться от своей мечты, но только в обмен на возможность наблюдать, чего сумеет достигнуть творческий гений Стивена Акблома, если он станет работать над живой плотью.
Они боялись, что к ним сейчас пожалуют визитеры, и поэтому разговаривали шепотом.
– Да, так будет справедливо, – согласился Рой. – Но я хочу присутствовать и наблюдать за вами...
– Вам, должно быть, ясно, что то, что я стану делать с ней, будет... сверх всяких человеческих сил.
– Робкие никогда не узнают чувство превосходства.
– Вы абсолютно правы, – согласился Стивен.
– "Они были так прекрасны в своих страданиях, а после смерти напоминали ангелов", – процитировал Рой.
– И вы хотите увидеть этот краткий момент идеальной красоты? – спросил Стивен.
– Да.
От входа до них донеслось царапанье ключа в замке. Потом тишина. И потом слабый скрип дверных петель.
* * *
Дариус остановился перед знаком «стоп». Они ехали на восток. Дом Дариуса находился через два квартала к северу отсюда, но он не стал поворачивать в ту сторону.
За перекрестком стояли четыре автобуса, работающие на программы телевизионных новостей. У них на крышах торчали самые современные микроволновые антенны. Автобусы были припаркованы попарно с обеих сторон дороги. Их освещал желтоватый свет уличных фонарей. Первый автобус обслуживал местный канал национальной ТВ-сети, второй автобус работал на пятом ТВ-канале – это была независимая станция с самым высоким рейтингом в Лос-Анджелесе. Гарри не мог разобрать надписи на других двух автобусах, но решил, что они, наверное, из местных каналов «ABC» и «CBS» в Лос-Анджелесе. За автобусами стояли еще машины. Несколько человек прохаживались рядом.
Голос Дариуса был злым и ироничным:
– Да, эта история станет центральным сообщением всех новостей.
– Ну, пока еще нет, – мрачно сказал Гарри. – Нам лучше проехать мимо них, но не настолько быстро, чтобы они обратили на нас внимание.
Вместо того чтобы повернуть налево к дому, Дариус сделал так, как просил его Гарри.
Когда они проезжали мимо автобусов, Гарри отвернулся от окна и наклонился вперед к радиоприемнику, как будто искал какую-то радиостанцию.
– Их заранее предупредили, и они остановились здесь, чтобы подождать, пока все начнется. Кто-то постарался, чтобы меня вдоволь поснимали, когда будут выводить из дома, закованного в наручники. Если они зашли так далеко, что использовали отряд спецназа, тогда прежде чем они высадят дверь, люди с телевидения уже будут предупреждены, что пора начинать работу.
Ондина, сидевшая сзади, наклонилась к Гарри и спросила его:
– Папочка, ты хочешь сказать, что они все собрались здесь, чтобы снимать тебя?
– Это так, мое золотце.
– Негодяи, – возмутилась она.
– Они всего лишь журналисты и делают свою работу.
Вилла была гораздо слабее сестры, и она снова начала плакать.
– Ондина права, – сказала Бонни. – Они – вонючие ублюдки!
