– Привет, Берри, – сказал Смит.
– Привет, Харолд, – тихо отозвался Берри.
– С тобой все в порядке, Берри?
– Нет, Харолд.
– В чем дело, Берри?
Берри Швайд вытянул палец и поманил к себе Смита.
– Ты хочешь рассказать об этом шепотом, Берри?
– Да, Харолд.
Смит подошел к молодому человеку и попросил охранников отойти немного в сторону, потом наклонился к Берри, чтобы выслушать его жалобу.
– Да, я понял, – кивнул, наконец, Смит. – У кого оно?
– По-моему, у него, Харолд, – ответил Берри.
Он кивнул на жандарма, сидевшего за огромным пустым столом, за спиной служителя порядка красовался портрет французского премьера.
– Одну минутку, – сказал Смит и подошел к жандарму, смотревшему на него с явным подозрением.
Смит шепотом обратился к жандарму по-французски.
– Когда арестовали мистера Швайда, вы отобрали у него лоскут мягкой голубой ткани?
Жандарм ответил, что он точно не помнит, но тут появился префект, который пришел убедиться, позаботились ли должным образом о его товарище по оружию и, можно сказать, почти соотечественнике времен Второй мировой войны Харолде В. Смите.
– Вам нужен кусок ткани? Мусор? – удивился префект.
И как только он произнес слово «мусор», жандарм, сидевший за столом, припомнил. Когда Швайда арестовали, он цеплялся за клок голубой ткани, и полицейские выкинули этот обрывок.
– А не могли бы вы найти его? – спросил Смит по-французски.
– Да он же в мусоре, – ответил жандарм.
– Ш-ш-ш, не так громко, – предупредил его Смит.
– О чем это вы там шепчетесь? – взвизгнул Берри, и три бравых жандарма мгновенно выхватили пистолеты и нацелили их в грудь Берри.
Берри скорчился в углу, визжа и прикрывая голову руками.
– Найдите этот лоскут, черт бы его подрал! – велел Смит.
– Давайте, давайте, – приказал префект.
– Все будет хорошо, Берри, – успокаивал парня Смит. – Они сейчас его принесут. Они уже пошли за ним.
Но Берри продолжал визжать и беспорядочно сучить ногами в воздухе. У компьютерного гения была истерика.
Между тем оружие вернулось в кобуру. Жандармы в участке на улице Шарля де Голля обменивались изумленными взглядами. Префект заверил своего американского союзника, что Берри оказался самым опасным нарушителем в районе набережной. И правда, пострадавшая от него рыночная торговка весила 98 килограммов и была чуть ли не самым сильным человеком на острове, включая сюда и датскую его половину, где обитало немало крупных и малоцивилизованных личностей.
Смит кивнул. Он не знал, что произошло на самом деле, но, когда принесут голубой клочок, можно будет поговорить с Берри и все выяснить. И Смит заверил благородного префекта, что ничего подобного наверняка больше не повторится.
– Возможно мистеру Швайду необходимо наносить такого рода увечья, – шепотом начал префект, – мы ведь понимаем, в конце концов, от человеческой природы никуда не денешься, но только для этого есть специальные места. В конце концов, есть еще датская половина острова. Вы же понимаете.
Смит снова кивнул, но заверил префекта, что такого рода эскапады отнюдь не в характере молодого человека. Но тут в участке появился жандарм, державший в вытянутой руке лоскут ткани, другой рукой он зажимал себе нос. Потому что от ткани несло рыбой, гнилыми фруктами, кофейной гущей. Его явно извлекли из мусорного бака.
– Этот! Мой! – завопил Берри.
– Все в порядке, Берри. Ты его и получишь.
– Спасибо тебе, Харолд, – всхлипывая, отозвался Берри с благодарностью прижимая грязный лоскут к щеке.
Берри Швайд, компьютерный гений обширной и тайной сети организации, только что получивший прозвище «Чудовище из Мариго», кротко роняя слезы, сосал свой палец.
Префект предоставил им автомобиль, чтобы добраться обратно на север острова к деревне Гранд Кейс. Но вместо того, чтобы ехать домой, Смит велел шоферу высадить их прямо на дороге, в тупичке, где стояла мастерская по укладке гравия. Внутри этого незамысловатого помещения, позади нескольких кишащих комарами комнат находилась настоящая контора, куда Смит и привел Берри, отсюда открывался потайной проход в обширную пещеру, которая и являлась хранилищем информации и базой данных компьютерной сети КЮРЕ.
Именно здесь Швайд изобрел портативное устройство, которое теперь носил с собой Смит. Он также придумал способ, как не только обезопасить информацию, но и определить личность того, кто попробует вломиться в сеть. Смит, который тоже не был новичком в технологии, так и не смог разобраться, как работает этот определитель.
Когда двери за ними закрылись, запечатанные для надежности стальными, взаимоперекрывающимися панелями, Смит задал один простой вопрос:
– Что произошло в Мариго?
– Это все ваша вина, – откликнулся Берри Швайд.
Он прочищал себе ухо кончиком голубого лоскута.
– Моя вина? – переспросил Смит. – Каким образом?
– Я даже не хочу вам говорить.
– Берри, послушай. Ты же знаешь, что мы делаем кучу работы, о которой не должны знать посторонние люди. И мы не имеем права привлекать к себе внимание или вызывать любопытство.
– Секретная работа? – спросил Берри.
– Да, – подтвердил Смит, и Берри кивнул.
– Ну ладно, – решился он, – Все эти записи, – он показал на громадные банки данных, выстроившееся вдоль стен пещеры.
– А что с ними?
– Вы вызвали какой-то старый материал и поставили на вводных данных свои инициалы, а я сканировал эти файлы для... ну, не важно, это очень сложно, но вот этот файл у меня и выскочил. А на нем еще были записаны ваши заметки. Вы там говорите, что беседовали с кем-то, кого вы завербовали, и спросили его, что он делает. А он тогда и ответил, что ничего не делает, только учится дышать, и вообще все одна сплошная глупость, и он в любом случае собирается с вами порвать.
Смит тут же сообразил, на что наткнулся Берри Швайд. Это были ранние наблюдения Смита над тренировками Римо, первыми его тренировками, когда Смит только-только пригласил на работу Чиуна, мечтая о создании мощной карающей руки; тогда Смит думал о том, как один человек будет выполнять работу, которую должны бы делать тысячи людей.
А Швайд все еще продолжал говорить.
– Конечно, это выглядело довольно бессмысленно, если подходить к предмету только с точки зрения обыкновенных людей. Но, по правде говоря, запись была потрясающей, ведь она укладывалась в основные космические формулы мощи. Вы же понимаете, что такое масса, энергия и скорость света, верно?
– На уровне любого непрофессионала, наверное, – ответил Смит.
– Ну вот, тогда представьте себе, что свет изгибается, и вам все станет ясно, – продолжал Швайд.
Смит прокашлялся. Это было выше его понимания.
Берри разъяснял дальше:
– Вы сможете понять, что означает дыхание, если взглянете на него с точки зрения космической энергии того же рода, что мы используем сейчас для хранения вашей информации. Ведь это же синхронизация человеческого существа с ритмами этих энергий. Поэтому вы и в самом деле начинаете отражать в себе световое искривление с той же силой, что и космические световые энергии. В теории.
– А на практике? – спросил Смит.
– Ну, я попробовал так сделать, – сказал Берри, – и вдруг ощутил такую уверенность в себе, что вышел наружу и бегом пробежал всю дорогу до Мариго, целых пять или шесть миль, а потом кто-то на рынке меня толкнул и я просто в ответ отпихнул его.
– Это и был жандарм? – поинтересовался Смит.
– Да, наверное.
– Ты сломал ему ключицу, – сообщил Смит.
– О, Боже!
– А потом ты отшвырнул 100 килограммовую женщину на пол-улицы, и она до сих пор еще в больнице.
– Боже мой, Боже мой! – стонал Берри.
– Ты мог бы все время проделывать эти вещи? – спросил Смит.
– Какие? Дыхательные упражнения, которые дали мне силу? Нет. Понимаете, при этом обязательно надо не думать. А если вы будете думать над тем, что делаете, то никогда ничего не выйдет.
– Как в спорте, – заметил Смит, который хорошо понимал, что стоит при игре в гольф задуматься над ударом – и почти наверняка считай его проигранным.
– Только еще сильнее. Ведь в этом деле речь идет о мельчайших, невидимых глазу частицах.
– А кто-нибудь мог бы этому научиться? – спросил Смит. – Чтобы уметь проделывать это постоянно?
– Возможно, но тут уж действительно должно быть редкостное совпадение. Ведь шансы против такой вероятности астрономически велики.
Это удивило Смита, он же знал, что Римо и Чиун постоянно находились в своего рода конфликте. И между ними-то уж явно не было никакого совпадения или там синхронизации.
А может быть, размышлял Смит, и Римо, и Чиун находились в состоянии синхронизации с чем-то посторонним, с какой-то основной первородной энергией, причем они оба ее использовали, а другие не могли. Чиун часто говорил Смиту, что Римо – особенный, единственный в своем роде. Неужели это правда? Неужели Смиту просто необычайно, чудесно повезло, когда он совершенно случайно выбрал Римо Уильямса, ньюаркского полицейского на роль карающей руки КЮРЕ?
