— Ах, да, чуть не забыл, — полицейский вручил Лэнгу конверт. — Единственный подписанный. Здесь фотографии, какие-то старые снимки; им, наверно, лет по шестьдесят. Еще два слова, мистер Рейлли, — сказал Мендесо, когда Лэнг и Герт уже направились к двери.
Рейлли обернулся.
— Слушаю вас.
— Лучшая помощь, какую вы можете оказать дочери вашего друга, — доброта и сочувствие. Профессиональное полицейское расследование — совсем другое дело. Я уж попрошу вас предоставить эту работу нам.
Лэнг кивнул.
— О чем речь, инспектор, конечно. Спасибо, что уделили нам время.
— Любители, — пробормотал он, повернувшись к Герт, когда они вышли из здания. — Построили ковчег. А профессионалы — «Титаник».
Они вернулись в старые районы города. Герт повела Лэнга в один из бесчисленных, попадавшихся, казалось, на каждом углу, ресторанчиков, где подавали тапас — разнообразные, в большинстве своем острые закуски. Испанцы, как правило, обедали после половины одиннадцатого ночи, и тапас помогал им продержаться до вечера. Лэнг обратил внимание, что испанцы по двое или компаниями заходили в какой-нибудь ресторан, садились там, где находили место, выпивали по стакану пива или сладкой ароматной сангрии, закусывали двумя-тремя тапас и переходили в другое подобное заведение через пару кварталов, где общались уже с другими людьми. Этому примеру последовали и они с Герт.
В третьем по счету ресторанчике Лэнг заметил двух мужчин, уже замеченных им ранее в двух первых заведениях. И почувствовал знакомое с давних лет ощущение мурашек на загривке, всегда безошибочно извещавшее о близости опасности.
Он перегнулся через столик — якобы чтоб подлить сангрии в бокал Герт — и шепотом спросил:
— Ты заметила двух парней, вошедших сразу за нами?
Лэнг знал, что она не станет оборачиваться — слишком хорошо подготовлена.
— Ты о той парочке, посещавшей каждое место, куда бы мы ни заходили?
Рейлли улыбнулся, как улыбнулся бы любой мужчина остроумному замечанию своей спутницы во время непринужденной беседы.
— И давно ты их вычислила?
Герт порылась в сумочке, вернее, в самой настоящей хозяйственной сумке; в ней вполне можно было носить и смену одежды на несколько дней.
— Когда мы вышли из такси, они тоже вылезли из машины. И смотрели по сторонам, куда угодно, только не на нас.
То есть Герт заметила слежку на полчаса раньше, чем он. Впрочем, она все еще состояла на службе в шпионском ведомстве.
— И почему же ты сразу мне не сказала?
Герт извлекла пачку сигарет и теперь копалась в сумке в поисках спичек.
— А ты, что, их только заметил? Теряешь схватку.
— Хватку, — машинально поправил Лэнг. — Я ведь теперь адвокат, а не оперативник.
Она нашла, наконец, книжечку из склеенных картонных спичек, оторвала одну и зажгла.
— А что, адвокату не нужна наблюдательность?
Он налил вина в свой стакан, загородив горлышко кувшина пальцами, чтобы фрукты не вывалились на стол. Разговор был бессмысленным.
— И, как ты думаешь, почему за нами следят?
Герт пожала плечами.
— Нельзя сказать наверняка, что именно за нами. Здесь по меньшей мере еще три пары, которые были в первом из ресторанов, куда мы заходили.
Лэнг не собирался признаваться в том, что и это было для него новостью.
— Скоро узнаем, — сказал он, допив стакан почти до дна. — Иди отсюда прямо в гостиницу.
Герт сложила губы трубочкой и выпустила тонкую струйку дыма. Несмотря на то что Лэнг очень хотел, чтобы она бросила курить, эту ее привычку он находил чрезвычайно привлекательной.
— Почему бы в гостиницу не пойти тебе? Это ведь я, а не ты, постоянно проходила переподготовку в Управлении. Знаешь ли, мне очень не нравится, что ты относишься ко мне так, будто я не могу позаботиться о себе сама.
— Можешь все это рассказывать какому-нибудь доктору философии. А сейчас ты пойдешь в гостиницу.
Если немцы и понимали что-нибудь очень хорошо, так это разницу между предложением и приказом.
Лэнг поднялся, достал несколько евро, пересчитал деньги и бросил на стол. Потом они с Герт не спеша вышли наружу и побрели по улице, крутя головами и указывая пальцами на многочисленные достопримечательности, — обычная пара туристов, осматривающих один из интереснейших и древнейших городов Европы. Но вдруг их жесты стали резкими, и они перешли на разговор на пониженных тонах. Туристы почему-то поссорились. А потом разделились и с недовольными лицами пошли в разные стороны.
Двое мужчин, только что покинувшие ресторанчик, переглянулись. Потом один последовал за Лэнгом, а второй — за Герт.
Теперь уже никаких сомнений не оставалось.
Лэнг замедлил шаг, как повел бы себя человек, сомневающийся в том, правильно ли он поступил. Несколько неуверенных взглядов, брошенных в ту сторону, куда удалилась Герт, позволили понять, что его преследователь, продолжавший держаться в отдалении, вел себя вовсе не как присматривающийся к жертве уличный грабитель или карманник. Ведь именно таких преступлений следовало бы ожидать в стране, где четверть населения не имеет работы.
Тени между тем удлинялись. Лэнг подумал, что стемнеет менее чем через полчаса. Если сыщиков, или кем там еще могли быть эти люди, было не двое, а больше, Лэнг предпочел бы их видеть.
Он остановился перед засиженной мухами стеклянной витриной магазина, несколько минут рассматривал ее, а потом вошел внутрь. Мужские костюмы, женские пальто, обувь и все остальное было так нагромождено, что между вешалками и коробками почти не оставалось свободного места. Лэнг со скучающим видом прошелся между горой дешевых матерчатых сумок и пестрыми свитерами и снял с вешалки мужское пальто из искусственного меха. Кому на юге Испании могла понадобиться столь теплая одежда, он понять не мог, но цена была вполне приемлемая. Притворяясь, что ищет хозяина, он посмотрел по сторонам и убедился, что его «хвост» тоже вошел в магазин.
Все так же, не обращая ни на что внимания, Лэнг протиснулся в глубину помещения и отодвинул занавеску, отделявшую собственно магазин от хозяйской половины. Там он бросил пальто, быстро прошел дальше и, как и ожидал, увидел дверь. Засов легко отодвинулся, и Лэнг оказался в узком переулке, проходившем за домами, параллельно той улице, по которой он только что шел.
Рейлли остановился и стал ждать. Очень скоро внутри магазина донеслись сердитые голоса; несомненно, владелец был недоволен тем, что тип, следивший за Лэнгом, вторгся в его личные владения.
Лэнг поспешно перешел на другую сторону дверного проема. Здесь дверь должна была закрыть его от выходящего, по крайней мере, на секунду, если не больше. И вновь подумал о «ЗИГ-Зауэре», валявшемся без толку в ящике его ночного столика за океаном.
Выйдя, незнакомец посмотрел вовсе не туда, куда следовало, не за створку двери, а вдоль переулка — туда, где Лэнга не было. Прежде чем он успел повернуться в другую сторону, Рейлли уже обхватил его рукой за шею, согнув локоть так, чтобы как можно эффективнее пережать сонную артерию. В результате такого захвата должна была прекратиться подача крови в мозг, который мгновенно высасывал кислород из капилляров, и те спадались, как опустевшие воздушные шарики. Через четыре-пять секунд жертва теряла сознание. А через двадцать — умирала.
Человек, обученный основам рукопашного боя, сразу же подогнул бы ноги и обвис в объятии нападающего, уменьшая тем самым давление на шею. Ну а подвергшийся нападению Лэнга шпик попытался разжать душившую его руку; совершенно безнадежная попытка, исходя из того, что он был намного ниже ростом, чем Лэнг.
Через мгновение он уже лежал на земле. Быстрый, но тщательный обыск его карманов позволил обнаружить сотовый телефон — вещь, чрезвычайно необходимую для каждого европейца, — ключи и выкидной нож с очень внушительным лезвием; скорее даже, не нож, а кинжал. В бумажнике оказалось несколько купюр и испанское удостоверение личности. Его и телефон Лэнг сунул в свой карман, а нож бросил куда-то в сгущавшиеся сумерки.
Лежавший на земле натужно кашлянул раз, потом другой, и Лэнг понял, что он приходит в сознание. Было бы хорошо его допросить, но, увы, придется обойтись без этого. Ведь пленнику достаточно будет прикинуться, что он не знает английского (а он может и впрямь его не знать), и никакого допроса не получится. Кроме того, оставаться в переулке, где скоро станет совсем темно, не слишком разумно.
Возвращаясь на улицу, Рейлли оглянулся через плечо. Хватку, значит, потерял?
Герт ждала его в номере гостиницы. Она не сказала ни слова, лишь вопросительно взглянула на него.
Лэнг в нескольких словах рассказал ей, что и как произошло.
— Я знаю не больше, чем раньше, если не считать того, что у меня его сотовый телефон и паспорт. Я даже готов допустить, что он действительно был всего лишь преступником, рассчитывавшим легко поживиться.
