Хриплые выкрики раздавались все ближе и ближе. Двое газетчиков старались перекричать друг друга.
— Чудовищная находка у вокзала Кингз-Кросс! — в экстазе вопили они. — Опять Мститель!
Не выпуская из рук соломенной корзинки, с которой приехала дочь, Бантинг выбежал на дорогу и в возбуждении сунул мальчишке пенни за полупенсовую газету.
Бантинга были дрожь. Будучи знаком с Джо Чандлером, он воспринимал происходящее как личное дело. Он надеялся, что Джо скоро придет и все расскажет — как накануне, когда его самого, к несчастью, не было дома.
В прихожей Бантинг услышал взволнованный голос Дейзи, которая рассказывала мачехе о том, как в доме Тетушки обнаружилась скарлатина и как вначале соседи приняли ее за простую крапивницу.
Но когда Бантинг распахнул дверь гостиной, Дейзи в страхе вскрикнула:
— Что случилось, Эллен? На тебе лица нет!
Миссис Бантинг отвечала приглушенным голосом:
— Открой окно… ну же.
— Ужасная находка у вокзала Кингз-Кросс… наконец полиция напала на след! — заливались газетчики.
Из горла миссис Бантинг вырвался смех. Она хохотала и хохотала, раскачиваясь взад-вперед, словно бы в приступе неудержимого веселья.
— Папа, что это с ней?
Дейзи была испугана до полусмерти.
— Истерика — вот что, — кратко ответил отец. — Я сбегаю за кувшином с водой. Подожди минутку!
Бантинг был вконец расстроен. Ну и чудачка Эллен — никогда не думал, что она способна ни с того ни с сего разнервничаться.
Внезапно тишину в доме нарушил донесшийся сверху звон колокольчика. То ли этот звук, то ли грозные слова о кувшине с водой произвели на миссис Бантинг волшебное действие. Сотрясаемая дрожью, она все же овладела собой и встала.
— Поднимусь наверх. — Голос ее слегка прерывался. — А ты, детка, бегом в кухню. Там в духовке запекается кусок свинины. Начни чистить яблоки для соуса.
На ватных ногах миссис Бантинг начала подниматься по лестнице. Она цеплялась за перила трясущейся рукой. Скоро, ценой огромного усилия, она вернула себе уверенность и, немного помедлив на площадке, постучалась в дверь верхней гостиной.
Мистер Слут отозвался из спальни.
— Миссис Бантинг, я, кажется, простудился, поэтому не будете ли вы так добры принести чашку чаю и оставить у двери?
— Очень хорошо, сэр.
Миссис Бантинг отправилась обратно. Ей все еще было не по себе, голова кружилась. Потому она не стала спускаться в кухню, а приготовила жильцу чашку чаю на конфорке в гостиной.
За полуденной трапезой супруги немного поспорили о том, где будет спать Дейзи. Ранее было решено устроить ее в задней комнате наверху, но теперь миссис Бантинг передумала.
— Наверное, лучше Дейзи будет спать со мной, а ты, Бантинг, устроишься наверху.
Бантинг не сумел скрыть удивление, но согласился. Скорее всего, Эллен права: девочке будет наверху одиноко, да и, в конце концов, каким бы респектабельным джентльменом ни представлялся жилец, они все же недостаточно его знают.
Дейзи была девушка добродушная; она любила Лондон и искренне стремилась помочь мачехе.
— Не спускайся: я вымою посуду, — весело прощебетала она.
Бантинг принялся ходить взад-вперед по комнате. Жена поглядывала на него украдкой, гадая, о чем он думает.
— Ты купил газету? — спросила она наконец.
— Да, конечно. Но спрятал. Думал, раз ты так разволновалась, тебе лучше ее не видеть.
Бросив на мужа быстрый взгляд, миссис Бантинг убедилась, что он держится как обычно и, по всей видимости, далек от задних мыслей.
— На улице, кажется, что-то выкрикивали… до того, как мне сделалось плохо, я хочу сказать.
Настал черед Бантинга взглянуть на жену настороженно. Он ни минуты не сомневался в том, что внезапный приступ — или истерика, все равно, как это назвать, — у его жены был вызван именно выкриками газетчиков. И она была не единственной женщиной в Лондоне, которой Мститель подействовал на нервы. В утренних газетах говорилось, что многие жительницы столицы боятся в одиночку выходить из дома. Возможно ли, чтобы ее необычное поведение не имело никакой связи с криками и переполохом за окнами?
— Разве ты не слушала, о чем они кричали?
Миссис Бантинг подняла глаза. Она была бы рада притвориться, что ничего не знает. Но это оказалось ей не по силам.
— Да, — глухо отозвалась она. — Краем уха. Что, случилось еще одно убийство?
— Еще два убийства, — поправил жену Бантинг.
— Два? Какой ужас! — Видя, как побледнела — а скорее, позеленела — супруга, Бантинг решил, что ей снова сделалось плохо.
— Эллен! — встревожился он. — Эллен, побереги свои нервы! Не знаю просто, что на тебя нашло. Пожалуйста, не думай об этом! Давай не будем об этом говорить… так много, как…
— Нет, будем! Я хочу! — истерически выкрикнула миссис Бантинг.
Супруги стояли у разных концов стола: Бантинг спиной к камину, а миссис Бантинг — спиной к двери.
Глядя на жену, Бантинг ощутил растерянность и тревогу. Она, действительно, резко сдала; даже ее худощавое тело, казалось, съежилось. Он уныло подумал, что Эллен больше не выглядит моложе своих лет. Ее изящные руки (белые и красивые, словно не знавшие грубой работы) судорожно цеплялись за край стола.
Это зрелище расстроило Бантинга. "Бог мой, — произнес он мысленно, — как бы Эллен не расклеилась! Только этого нам сейчас не хватает".
— Рассказывай, — распорядилась она тихим голосом. — Видишь, я жду. Давай, Бантинг, выкладывай!
Да тут и выкладывать почти нечего, — нехотя отозвался он. — В газетах сведений с гулькин нос. Но кэбмен, который привез Дейзи, рассказывал…
— Ну?
— То же самое, что ты только что слышала. На этот раз пострадали две женщины и обе, бедняжки, были вдрызг пьяны.
— А где произошло убийство? Там же, где прежние? — Миссис Бантинг глядела испуганно.
— Нет. Гораздо дальше на запад… собственно, не так уж далеко от нас. У вокзала Кингз-Кросс, если, конечно, верить кэбмену. Кажется, в бывшем проезде. — Заметив, что лицо жены странно изменилось, он поспешно добавил: — Ну все, пока достаточно! Джо Чандлер расскажет больше. Сегодня он наверняка к нам заглянет.
— Выходит, от пяти тысяч полицейских не было никакого проку? — медленно заметила миссис Бантинг.
Она отпустила край стола и выпрямилась.
— Ноль, — кратко констатировал Бантинг. — Он хитер, сомневаться не приходится. Но погоди минутку… — Он обернулся и взял отложенную в сторону газету. — Да, тут сказано, что полиция напала на след.
— Вот как: — умирающим голосом произнесла миссис Бантинг и снова, склонившись, ухватилась за край стола.
Но ее муж этого не видел. Поднеся газету к самым глазам, он читал, и в его тоне слышалось удовлетворение:
"К счастью, теперь мы можем сообщить, что, согласно утверждению полицейских, на этот раз они напали на след и располагают данными, которые, не исключено, позволят арестовать…".
Уронив газету, Бантинг кинулся к жене.
Со странным, чуть слышным стоном она соскользнула ан пол, увлекая за собой скатерть. Похоже, она находилась в глубоком обмороке. До смерти испуганный, Бантинг распахнул дверь и крикнул:
— Дейзи! Дейзи! Скорее, детка, Эллен плохо.
Ворвавшаяся в гостиную Дейзи принялась действовать так уверенно и хладнокровно, что отцу оставалось только изумляться.
— Быстро, папа, принеси влажную губку! — распорядилась она, — и капельку бренди, если у тебя найдется! А я за ней присмотрю! — Принимая из рук отца пузырек, она удивленно добавила: — Ума не приложу, с чего это Эллен так прихватило. Когда я приехала, она была в полном порядке. Слушала — и, кажется, внимательно — мои рассказы, и вдруг, ни с того ни с сего… да ты и сам видел, папа? Раньше ведь с ней такого не бывало?
— Нет, — прошептал Бантинг. — Но знаешь, детка, нам пришлось пережить тяжелое время — такое тяжелое, что и признаваться тебе не хотелось. Вот Эллен и сдала. Эллен женщина выдержанная — она помалкивала, но трудности не прошли ей даром!
Приподнявшись, миссис Бантинг медленно открыла глаза. При этом она инстинктивно поднесла руку к голове, чтобы поправить прическу.
Она не совсем "отключилась", хотя так, наверное, было бы лучше. Просто у нее было ужасное чувство, что ей невмоготу стоять… что, более того, она непременно грохнется на пол. Слова Бантинга задели болезненную струну в сердце бедной женщины. Когда она открыла глаза, они были переполнены слезами. Она понятия не имела о том, что мужу известно, каких мук стоили ей недели недоедания и бесплодных надежд.
Миссис Бантинг питала болезненную нелюбовь к проявлениям чувств. Любую несдержанность она припечатывала словом "глупость". Поэтому, очнувшись, она произнесла только:
— Хватит суетиться! У меня всего лишь чуть-чуть закружилась голова. Я и не думала терять сознание, Дейзи. — Она раздраженно отмахнулась от Бантинга, который поспешно поднес ей стакан с капелькой бренди. — В рот не возьму эту гадость, даже если буду при смерти! — Цепляясь ослабевшей рукой за стол, она поднялась на ноги. — Ступай в кухню, детка. — Голос миссис Бантинг жалобно дрожал.
