Я решил, что мне никогда не добраться до песчаной отмели.
И все же... у парусных судов глубокая осадка. Мои преследователи не смогут причалить к пляжу. Может, я в итоге сумею туда доплыть.
Я чувствовал себя безмерно усталым и отяжелевшим. Самый трудный стипль-чез никогда не изматывал меня до такой степени, даже скачки, которые я проиграл из-за плохой физической формы. Я продвигался вперед все медленнее и медленнее, тогда как сейчас все решала именно скорость. Под конец меня уже заботило только одно – как бы удержаться на поверхности.
Течение, которое я сначала не заметил, относило меня влево, сбивая с нужного направления. Не бурная стремнина, но весьма утомительно: у меня не осталось сил, чтобы бороться с ним.
Я опять посмотрел назад. Просто кошмар. Я различил своего моряка на палубе: он стоял на носу, прикрывая рукой глаза от солнца. Их курс сейчас пролегал гораздо ближе к берегу, чем тогда, когда я прыгнул за борт, и, похоже, именно береговую линию он старательно обшаривал взглядом.
Я плыл дальше, бессмысленно загребая воду ослабевшими руками. Я понимал, что мне не добраться до песчаного пляжа. Течение неумолимо сносило меня к левому, более крутому берегу залива; там меньше чем в десяти футах над уровнем моря росли деревья, а под ними лежали голые скалы.
Я достиг предела и подумал оцепенело, что лучше утонуть, чем снова попасться им в руки; правда, я серьезно сомневался, можно ли хладнокровно утопиться, и как раз в этот миг внезапно обнаружил, что больше не вижу от края до края побережье, раскинувшееся на несколько миль. Наконец меня приняли спасительные объятия залива. Оглянувшись, я не увидел яхту.
Суденышко недолго оставалось вне пределов видимости. Медленно двигаясь по прямой, яхта доплыла до середины бухты и там бросила якорь. Я с тоской следил за ее перемещением, поглядывая через плечо. И видел, как команда поспешно освобождает от креплений черную резиновую шлюпку и спускает ее за борт. Еще я успел мельком заметить, как они погрузили в лодку мотор и весла, и туда же с яхты перебрались два матроса.
Я услышал, как застрекотал лодочный мотор. До берега оставалось рукой подать – не больше тридцати футов. Они превратились в тридцать миль. Прямо передо мной вынырнула рукотворная бетонированная площадка, расположенная в скалах, у самой кромки воды. Я искоса глянул вдоль берега: по всему пляжу понастроили немало таких сходней. Для удобства купальщиков. Самая желанная в мире помощь пловцу, который продвигается вперед со скоростью улитки и которому церберы дышат в спину.
Шлюпка отчалила от судна, стоявшего на якоре, и развернулась своим громоздким корпусом, взяв курс на берег.
Я добрался до бетонных сходней. Это была ровная ступенька, всего на несколько дюймов выступавшая из воды. Просто ступенька. Никаких поручней, чтобы подтянуться и вылезти. Я оперся ладонью о бетон, приподнялся на фут, напрягая обмякшие, трясущиеся как желе мускулы, и неуклюже выполз из воды, распластавшись на животе.
Этого мало. Мало. Шлюпка причалит, пока я тут лежу.
У меня бешено колотилось сердце. От страха и напряжения в равной мере. Я находился в отчаянном положении. И только это заставило меня встать на четвереньки и поползти в скалы в поисках убежища.
Казалось, в обычном состоянии пройти здесь можно довольно легко. Берег был пологим, подъем не требовал особых усилий. Здоровый человек одолел бы его с легкостью. Ребенок мог бы вприпрыжку взбежать там, где я взбирался с огромным трудом. Я вскарабкался футов на шесть по скалистой осыпи и нашел узкую впадину, наполовину заполненную водой. Я скатился в углубление и, задыхаясь, лег. Измученный и обессиленный, я прислушивался к. неумолимо нараставшему рокоту подвесного мотора.
Они наверняка заметили меня, в отчаянии подумал я. Видели, как я выбирался из моря. Но, задержись я у кромки воды, они настигли бы меня еще быстрее. Я лежал, мучительно переживая свое поражение, и совершенно не представлял, как вынесу то, что меня ожидало.
Лодка пророкотала где-то совсем рядом. Я не поднимал головы. Им придется высадиться, разыскать меня и тащить. Если мне удастся подать голос, я буду звать на помощь до тех пор, пока кто-нибудь из людей на пляже не обратит внимание, хотя издалека они могут решить, не разобравшись, что это всего лишь веселый розыгрыш.
Мотор заглох, я услышал голос своего моряка: он не кричал, но говорил достаточно громко.
– Прощу прощения, вы не видели нашего друга? Он приплыл из открытого моря. Мы думаем, он свалился за борт.
Ему ответил женский голос, прозвучавший так близко от меня, что я едва не потерял сознание.
– Нет, я никого не видела.
Моряк сказал:
– Он принимает наркотики. Он, возможно, вел себя странно.
– Поделом ему, – ханжески заметила женщина. – Я читала все время.
Я не видела его. Вы приплыли с той яхты?
– Верно. Нам кажется, он упал за борт где-то здесь. Мы слышали всплеск, но решили, что это всего лишь рыба. А потом спохватились.
– Извините, – сказала она. – Почему бы вам не расспросить на пляже?
– Просто мы начали с этой стороны, – ответил он. – Мы поищем вокруг.
Весла с лязгом вставили в уключины, затем раздался плеск и скрип, из чего следовало, что они поплыли дальше. Я замер без движения в своем убежище и надеялся, что с женщиной не приключится истерика, когда она меня увидит; я опасался, что она позовет их обратно.
Я хорошо слышал, как дальше по берегу моряк громко задавал тот же вопрос кому-то другому. Женский голос произнес:
– Не бойтесь. Я знаю, что вы там.
Я не ответил ей. От неожиданности я задохнулся окончательно, хотя и так еле переводил дух. После паузы она спросила:
– Вы употребляете наркотики?
– Нет, – отозвался я. Мой голос был чуть громче шепота.
– Что вы сказали?
– Нет.
– Гм. Пожалуй, вам лучше не двигаться. Они весьма методичны. Думаю, мне лучше продолжить чтение.
Невероятно, но я последовал ее совету: я неподвижно лежал по пояс в воде и чувствовал, как легкие и сердце постепенно привыкают работать в более спокойном ритме.
– Они высадились на пляж, – сообщила она.
Мое сердце вновь затрепетало.
– Они обыскивают местность? – встревоженно спросил я.
– Нет. Задают вопросы, я полагаю. – Она помолчала. – Они преступники?
– Не знаю.
– Но... они заберут вас отсюда силой? На глазах у людей?
– Да. Вы же слышали, что они говорят. Если я позову на помощь, они заявят, что я не в себе из-за наркотиков. Никто их не остановит.
– Они обходят дальний конец бухты, – сказала она. – Расспрашивают людей.
– Меня зовут Рональд Бриттен, – сказал я. – Я живу в Ньюбери, и я бухгалтер. Меня похитили двенадцать дней назад и с тех пор держали на этой яхте, и я не знаю, по какой причине. Поэтому пожалуйста, кем бы вы ни были, если им удастся снова затащить меня на яхту, не сообщите ли вы в полицию?
Мне на самом деле отчаянно нужна помощь.
Повисло напряженное молчание. Я подумал, что переусердствовал и она мне не поверила. И все же я должен был сказать ей, на всякий случай. Очевидно, она приняла решение.
– Ну тогда... – энергично начала она, – вам самое время исчезнуть.
– Куда?
– В мою спальню, – заявила она. Она умела наносить мастерские удары в интеллектуальное солнечное сплетение. Несмотря на то, что ситуация в целом сложилась угрожающая и безотрадная, я едва не рассмеялся.
– Вы меня видите? – поинтересовался я.
– Я вижу ваши ноги. И я видела вас полностью, когда вы выбрались из моря и карабкались вверх.
– И как я попаду в вашу спальню? На мне мокрая рубашка и трусы, и больше ничего.
– Вы хотите избежать встречи с теми людьми или нет?
На это нечего было возразить.
– Не двигайтесь, – резко предупредила она, хотя я и не думал шевелиться. – Они смотрят сюда. Кто-то там как будто показывает в нашу сторону.
– О Господи.
– Не двигайтесь. – Наступила продолжительная пауза. Потом женщина сказала:
– Они возвращаются вдоль берега к своей лодке. Если они около нее не задержатся, а пойдут дальше тем же путем, мы тронемся.
Я молча ждал и про себя твердил нечто вроде молитвы.
– Над нами тропинка, – промолвила она. – Я подам вам полотенце.
Обернитесь им и поднимайтесь на тропинку.
– Они приближаются?
– Да.
Купальное полотенце с яркими полосками, сложенное треугольником, появилось из-за скалы у меня над головой. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось вставать и покидать надежное убежище. Моя нервная система целиком восставала против этого.
– Поторопитесь, – сказала она. – Не оглядывайтесь.
Я поднялся, весь мокрый, повернувшись спиной к морю. Я схватил полотенце, завернулся в него как в саронг и решительно начал штурмовать скалистый подъем к тропе. Короткая передышка в полузатопленной впадине на удивление придала мне бодрости, а может, это был обыкновенный страх. В любом случае я преодолел вторую ступень восхождения намного проворнее, чем первую.
