Клайд Эрли, как многие люди, имел привычку говорить громче, когда разговаривал по телефону. Как только Джеф положил трубку, стало ясно, что Анна слышала каждое слово Клайда.
— Джеф, — сказала Анна, — очень давно я читала книжку под названием «Психические исследования». В ней автор пишет, что в доме, где происходит трагедия, стены сохраняют ее вибрации, и, когда кто-то с похожей биографией заселяется в дом, трагедия обязательно повторяется. Бартоны были молодой, богатой парой с четырехлетним ребенком, когда они приехали в дом на Олд-Милл-лейн. По словам сержанта Эрли, Ноланы — богатая пара, примерно в том же возрасте, с четырехлетним ребенком. Это заставляет задуматься, а что дальше, не так ли?
9
На следующее утро, когда я проснулась и посмотрела на часы, я ужаснулась, увидев, что уже пятнадцать минут девятого. Инстинктивно я повернула голову. Подушка рядом со мной, на которой обычно покоится голова Алекса, все еще была примята, но чувствовалось, что его самого в комнате нет. Затем я увидела его записку, прислоненную к лампе на его ночном столике. Я быстро прочитала.
Дорогая Сил! Я проснулся в шесть утра. И так рад видеть, что ты спишь после всего, что ты пережила вчера. Отбываю в клуб, чтобы часок покататься верхом. Вернусь к трем. Надеюсь, что у Джека все будет в порядке в его первый день в школе. Хочу услышать все о его первом дне.
Люблю вас обоих, А.
Несколько лет назад я прочитала биографию великой звезды музыкальной комедии Гертруды Лоренс, написанную после ее смерти ее мужем, продюсером Ричардом Алдричем. Он назвал свою книгу «Гертруда Лоренс как миссис А». За те шесть месяцев, что мы женаты с Алексом, всякий раз, когда ему приходилось оставлять короткую записку для меня, он всегда подписывал ее «А». Мне доставляло удовольствие думать о себе как о миссис А., и даже сейчас, под тяжестью понимания того, где я нахожусь, я почувствовала подъем настроения. Я хотела быть миссис А. Я хотела нормальной жизни, в которой я могла бы снисходительно улыбаться, получая удовольствие от одного только факта, что мой муж — ранняя пташка, поэтому у него есть время совершить верховую прогулку, которая доставляет ему столько радости.
Я встала, надела халат и пошла по коридору в комнату Джека. Его кровать была пуста. Я вышла из комнаты и позвала его по имени, но он не ответил.
Неожиданно испугавшись, я начала звать громче:
— Джек… Джек… Джек, — я поняла, что в моем голосе присутствуют нотки паники.
Я заставила себя замолчать, ругая себя за глупость. Он, наверное, спустился в кухню и сделал себе завтрак из хлопьев. Он самостоятельный маленький мальчик и часто готовил себе такой завтрак, когда мы жили в квартире. Но в доме было подозрительно тихо, когда я спустилась вниз и стала заглядывать в комнаты. Я не могла обнаружить признаков его присутствия. На кухне не было ни тарелки со следами хлопьев, ни пустого стакана после выпитого сока — ни на кухонной стойке, ни в раковине для посуды.
Джек был активным мальчиком. Наверное, он устал ждать, пока я проснусь, вышел на улицу побродить и заблудился? Он не знал наших соседей. Возможно, кто-то увидел его одного, подобрал и увез с собой?
В ходе непродолжительных, но показавшимися мне бесконечными, поисков я запаниковала: если не смогу найти Джека немедленно, придется звонить в полицию.
А затем, задержав дыхание, в момент выдоха я поняла, где Джек. Конечно же. Наверное, он сразу же поторопился к своему пони. Я подбежала к двери, которая из кухни вела на задний двор, рывком открыла ее и вздохнула с облегчением. Дверь сарая была открыта, и я увидела маленькую облаченную в пижаму фигурку Джека, стоящую около стойла пони и смотрящую на пони снизу вверх.
Облегчение быстро сменилось злостью. Вчера вечером мы включили сигнализацию, выбрав четырехзначный код «1023». Мы выбрали эту комбинацию потому, что я и Алекс познакомились 23 октября прошлого года. Но то, что Джек открыл дверь, а сигнализация не сработала, означало, что Алекс не включил ее заново, когда уходил утром. Если бы он сделал это, я бы услышала, когда Джек выходил из дома.
Хотя Алекс и старался изо всех сил, ему не приходилось ранее быть родителем, напомнила я себе по дороге в сарай. Пытаясь как-то успокоиться, я заставила себя сконцентрироваться на том, что сейчас были ранние часы вполне замечательного сентябрьского утра, с еле заметной прохладой, свидетельствующей о наступлении ранней осени. Не знаю почему, но осень всегда была моим любимым временем года. Я помню вечера, когда, уже после смерти отца, оставшись вдвоем с мамой, мы сидели с ней в маленькой библиотеке недалеко от гостиной. Потрескивал огонь в камине, и мы обе погружались каждый в свою книгу. Я прислонялась головой к спинке кушетки, а кончиками пальцев ног касалась мамы.
Идя по заднему двору, мне в голову пришла мысль. В ту последнюю ночь мама и я были в кабинете вместе, мы смотрели фильм, который закончился в десять часов. Перед тем как мы поднялись на верхний этаж, мама включила сигнализацию. Даже будучи ребенком, я просыпалась от любого шороха, поэтому, несомненно, пронзительный звук сигнализации разбудил бы меня, если бы она сработала. Но сигнализация не сработала, поэтому мамочка не знала, что Тэд в доме. Поднимался ли этот вопрос когда-либо во время полицейского расследования? Тэд работал инженером, а незадолго до трагедии открыл свою собственную маленькую строительную фирму. Для него, вероятно, не составило бы труда отключить систему сигнализации.
Я подумала, что мне следует завести записную книжку. Я буду записывать все, что вспомню, — все, что поможет мне доказать, что Тэд проник в наш дом в ту ночь.
Я зашла в сарай и взъерошила волосы на голове Джека.
— Эй. Ты напугал меня, — сказала я Джеку. — Я не хочу, чтобы ты когда-либо еще выходил из дома, пока я не проснусь. Хорошо?
Джек уловил непоколебимость в моем голосе и робко кивнул. Пока я говорила, я повернулась и посмотрела на стойло, в котором стоял пони.
— Я только хотел
