− Где твоя сестра, спрашиваешь? – она продолжала кудахтать тем же воодушевленным тоном. – Не беспокойся, она с мамой.
Адам словно окаменел, поэтому перестал сопротивляться девушке и опустился на подушку. Его сердце гулко забилось в груди, в висках зародилась тупая боль. Она переметнулась на горло, сдавливая его с нещадной силой.
− С Адель?
− Да. Адель Росс. Забрала Надежду домой, как только мы…
− Я должен идти! – Адам так стремительно поднялся, что медсестра опешила.
− Ты не можешь идти! Тебя должен выписать врач, а мистера Даррелла нет в больнице.
− Очень жаль, – ничуть не сожалея пробормотал Адам. Он ощущал небольшую слабость, но это ничто по сравнению с обуревающими чувствами страха и волнения. – Моя сестра в опасности, так что я точно иду домой. С выпиской или нет.
− Адам, ты должен успокоиться, иначе я буду вынуждена позвать санитаров, – угрожающе произнесла медсестра. На переносице сошлись брови, губы сжались в тонкую линию недовольства. – Ты пережил очень сложную операцию, чудом выжил. Если продолжишь нервничать, твоя рана откроется, и ты истечешь кровью. А я перед этим открою секрет: я медсестра, но меня все равно немного подташнивает от вида крови.
− Я не буду нервничать, если увижу свою сестру.
− Надежда сейчас в безопасности со своей матерью, − строго повторила она, − а вот ты должен будешь ответить на несколько очень важных вопросов, например, что ты делал ночью на вокзале и из-за чего случилась драка.
Голова Адама пошла кругом. Что же ему делать?
− Сиди здесь.
Адам не слышал ее: он то и дело вытирал потеющие ладони об пижамные штаны.
– Несколько секунд, Адам, − сказала медсестра. – Несколько секунд, и я вернусь. Когда я войду в палату ты будешь здесь. Верно? – Адам кивнул. – Мне нужно позвонить доктору и детективам. Они все волновались.
Едва она переступила через порог, как Адам вскочил и выдернул иглу капельницы из руки. Быстрым взглядом обследовал палату и, не найдя лучшего выхода, решил прикинуться обычным больным, чтобы покинуть здание больницы.
Он не думал, что кто-то может схватить его, но, если бы это случилось, Адам бы боролся. Никто не заметил его – все были заняты своими делами: врачи лечили, пациенты болели и притворялись больными. От запаха больницы Адаму стало дурно. Пациенты, лекарства, дезинфицирующих средств. Ободранная краска на стенах, высокие деревянные скрипучие двери, побитые ступени − все это кричало о безысходности.
В подобном месте никто не сможет вылечиться.
Благо Адам находится не в корпусе для сумасшедших, о котором ему в детстве каждый день напоминала Адель: «Если будешь шуметь, маленькая тварь, я запру тебя с точно такими же сумасшедшими в Карцере Смерти». После тех слов Адам возненавидел больницу и старался не попадать сюда. Особенно после того, как Адель сама провела там несколько месяцев после первой попытки самоубийства, а Адаму пришлось жить все это время у ныне покойной сумасшедшей бабушки – мамы Адель. Каждый день она напоминала Адаму что он сын насильника.
− Адель не должна была оставлять этого выродка, − часто бормотала она, даже не заботясь о том, что мальчик слышит каждое слово. Адам представлял, что это же Адель говорит Надежде.
Он бросился бегом к воротам больницы так быстро, что сердце зашлось в груди, а рана, казалось, открылась, как и предвещала медсестра. Боялся, что она погонится за ним, но за ним никто не гнался. Никто не мешал ему мчаться по улицам в своей уродливой пижаме.
Адель ненавидела Надежду, так с чего бы ей забирать ее домой? В место, где все еще находится тот монстр? Адама нет, поэтому никто не защитит Надежду, если чудовище вновь решит на нее напасть.
Надежда….
Надежда….
Надежда….
Ее имя было стуком его сердца. Благодаря сестре Адам все еще оставался жив, благодаря ей все еще оставался собой.
Надежда…
− Ты уже знаешь, что случится дальше, Адам, – в его голове раздался голос Кэтрин. – Ты уже знаешь, что случится, когда ты придешь домой. Знаешь, что увидишь. И ты должен знать, что это твой Господь посодействовал случившемуся. Не я. Это он не предотвратил…будь готов, Адам, любимый…
Ведущая к дому калитка была распахнута настежь, что не было хорошим знаком. Адам, спотыкаясь о высокие ступени и едва сдерживая стоны боли, с громким стуком распахнул дверь и заорал во все горло:
− НАДЕЖДА!
Он бросился через небольшую прихожую в сторону кухни, но на него обрушились болезненные удары палкой, застигшие врасплох. Адам грохнулся на пол и вытаращился на Адель.
− Мама, что ты делаешь? – Адель была безумна, поэтому он сказал более наставительно: − Мама, это я, это Адам!
− Ты тварь! – вопила она, брызжа слюной. − Ты подлая мерзкая тварь! Что ты сделал с моим мужем?! Почему он ушел?! Это все из-за вас! Вы его прогнали! Ненавижу!
Адам опомнился и, вскочив на ноги, бросился на кухню.
− Надежда! Мама, что ты сделала с Надеждой?!
− То, что я должна была сделать уже давно! – отрезала женщина, выкрикивая слова в спину сыну. − Избавиться от мерзкого чудовища, осквернившего мою плоть! Я вырастила монстра внутри себя, который разрушил мою жизнь! Ты и это существо убили меня, как только я забеременела вами!
Адам резко обернулся, но слова застряли в пересохшем горле. Адель схватила себя за волосы и тянула изо всех сил в разные стороны, оставляя в сухих узловатых пальцах седеющие клочки.
Он сморгнул наваждение и ужас, и быстрым шагом двинулся в свою комнату. Мистера П здесь больше нет. Это единственная хорошая новость. Вот только Надежды тоже нигде не было. Адам обследовал весь дом, его внутренности раскалились внутри тела, будто подверженные адскому огню. Он никогда в жизни еще так не боялся и не паниковал. Пытался заглушить в голове голос Кэтрин, но слова все равно проскальзывали, укрепляясь в сознании.
− Она убила ее – твою маленькую малышку Надежду, которую ты любил больше всего на свете. Проверь в саду, Адам, милый.
Едва соображая и контролируя свои шаги, Адам бросился во двор и Адель погналась за ним. Она достала из кармана фартука садовые ножницы, и только после этого Адам заметил, что предплечья матери испещрены небольшими порезами. Он тут же отвернулся, обращая внимание на каждый розовый куст.
− Надежда! – Он следовал совету голоса. Заглядывал под каждый куст, выкрикивал имя сестры словно сумасшедший. Искал свежую могилу. – Надежда!
Внезапно он подумал: Надежда просто прячется где-то. Да, именно так. Наверное, малышка Надежда спряталась как учил Адам. Однако едва эта мысль успела посетить его мозг, Адель рассмеялась:
− Ты ее не найдешь.
Адам застыл, отпустил ветвь розы и медленно выпрямился. Адель словно дьяволица возвышалась над всей этой неописуемой красотой: нарциссы, гиацинты – благоухающие цветы пробивались сквозь землю к белоснежному небу, а она пыталась затмить ее своим злом. Цокнула языком.
− Не. Найдешь, − и засмеялась.
Адам сжал кулаки, яростно скрипнув зубами. Его тело пульсировало гневом и болью, а в горле встал комок слез.
− Что ты сделала? – сиплым голосом спросил он, несколько раз сглотнув.
«Лучше умереть», – впервые в жизни пришла ему эта мысль в голову. Лучше бы он умер тогда, так и не узнав правду; или так и не пришел бы в себя на операционном столе. Умер бы, так и не появившись на свет, потому что то, что случилось 21 апреля было в действительности его датой смерти. Он умер в этот день, когда увидел в сарае разрубленное тело своей маленькой сестры; умер, когда Адель смеялась над его выражением лица. Его смерть как человека наступила уже тогда, когда он схватил Адель за воротник платья и опрокидывая на кровавую землю и выкрикивая ругательства, смешанные со слезами, стал бить садовыми ножницами в грудь и живот.
Адам Росс умер тогда, когда убил свою мать.
Глава 39
Пересиливая боль во всем теле, я с трудом открыла веки. Дом Рэна Экейна. Да-да, это его квартира и моя комната. Дикий холод, окно, сквозь которое видно город и мириады желтых огоньков в черном цвете, и… Лиам Коллинз.
Испугавшись, я издала странный хрип и шарахнулась в сторону, не ожидая, что этот парень окажется в одной постели со мной. Моя спина скрипнула, когда я села, а в голову ударила тупая боль.
Лиам даже не смутился: он подарил мне усмешку, от которой у меня голова пошла кругом, ведь я не забыла преследований и записок – не имеет значения, о чем он думал в тот момент, − и открыл рот, но тут в комнату вошел Рэн и пристально посмотрел сначала на меня, затем на Лиама. Затем вновь на меня.
− Почему ты кричала? – и вновь на Лиама, который как ни в чем не бывало продолжал лежать на боку. – Что ты сделал?
