цепи, которая, в свою очередь, была приделана к полу. Это был старый, но очень надежный механизм. Металлический стержень входил глубоко в землю и цемент, и вырвать его безо всяких инструментов не было никакой возможности. Он рванулся еще раз и, на всякий случай, еще несколько раз, но результат по-прежнему был нулевым. Тогда Александр повернулся к детям, их большие и заплаканные глаза смотрели на него под тусклым светом этой лампы.
– Всё хорошо, всё будет хорошо. Папа решит вопрос, папа что-нибудь придумает! – проговорил он им первое, что пришло в голову и тут же повернулся к Кати.
– Что они тут делают? Как ты тут оказалась?! – но ответить Кати не могла. Лента по-прежнему была у нее на губах, да Александру ее ответ был не так уж и нужен. – Ди! С тобой все в порядке?! – он заметил, что у Дианы лицо было в крови. Диана в ответ кивнула ему головой. – Хорошо, хорошо! Спокойствие, главное спокойствие, мы… я что-нибудь придумаю!
Впрочем, времени что-то придумать у него не было. Через несколько минут из двери снова послышались шаги и в комнату снова вошел Андрей. В его руках было два предмета – один из них Александр разобрал сразу, это была лента, которой были заклеены рты всех кроме него, в другой что-то, что было очень похоже на радиотелефон или переносную рацию. Он оставил в руках ленту, а рацию положил на стул, который стоял в противоположном углу, потом он снова вышел в цент комнаты и наклонился над Александром.
– Что ты хочешь сделать? – спросил его тихим голосом Александр, но Андрей вместо ответа оторвал кусок ленты и заклеил им рот Александру. Александр было потянулся к ленте рукой, но Андрей тихим спокойным голосом пояснил ему, что если он сорвет сейчас ленту, то он отрубит ему ту руку, которой он сделал это, если после этого он захочет сорвать ленту второй рукой, то он отрубит и ее, и так он будет отрубать один за одним все части его тела (он назвал их на старый лад «члены») до тех пор, пока Александр не оставит эти попытки или до тех пор, пока у него не останется одна лишь голова и эта приклеенная к ней лента. Аргумент прозвучал весьма убедительно и Александр молча, не издавая уже никаких звуков, отпустил руку от лица.
Через минуту Андрей приподнялся и вышел из комнаты. Щелкнул выключатель и всё кругом снова погрузилось во мрак, лишь где-то сверху, между половиц старого пола, он мог разглядеть одну единственную яркую полоску света, намекавшую на то, что на улице был день. Через мгновение дверь скрипнула снова и Александру показалось, что в этой тишине он слышал, как тихо треснул стул, но он мог ошибаться, возможно на улице снова поднялся ветер, а ветер всегда был главным источником звуков в этом старом доме.
Сколько продолжалась эта погруженная в темноту тишина он не знал. Первое время он слышал чей-то слабый стон. Это плакала Кати и дети, но вскоре и они затихли и на смену прежним звукам пришел тихий гул ветра, который завывал между половиц пола и где-то на чердаке. Александр снова подумал о том, чтобы снять ленту со рта, но слова Андрея о том, что сделает он с ним, если застанет его за этим занятием, пронеслась в его голове так ярко и ясно, что он покачал головой и быстро отпустил руку от лица. Да, впрочем, и смысла-то особого в этом не было. Дышать он мог и так, а спрашивать лишний раз у тех, кто был с ним в комнате было ли у них все хорошо и получать в ответ лишь неразборчивый рев и мычание, было удовольствием весьма сомнительным.
Так прошло часа два, может три, а может и больше. Несколько раз он погружался в дрему и клевал носом в пол, но каждый раз опускаясь лицом в эту смрадную лужу, он вздрагивал и выпрямлялся. И вдруг сквозь этот полудрем, сквозь тишину и вой ветра, он услышал звук, который показался ему необычным. Это был щелчок или тихий удар. Ветер не мог издавать таких звуков, а значит это был Андрей, он ходил где-то сверху и что-то делал. Но страннее всего было то, что за этим звуком последовал другой, уже гораздо ближе, уже из этой комнаты. Это был слабый треск старого стула. На стуле кто-то сидел. Андрей? Но кто тогда был там, сверху?!
Минуту после этого была тишина. Минуту он не слышал ничего кроме ветра и поскрипываний, но вскоре, и в этот раз это было уже отчетливо, он услышал, как заскрипела сверху дверь и через несколько секунд послышался громкий скрип половицы в прихожей. Кто-то ходил сверху, и в этот раз он был уже в этом уверен. Сердце Александра забилось сильнее. Это означало, что в доме кроме них было еще несколько человек, один здесь, в этой комнате, на этом стуле, а второй там, сверху! Но если здесь сидел Андрей, то кто тогда был там? Через несколько секунд он услышал, как половица скрипнула еще один раз, уже протяжнее и громче. Одновременно с этим он услышал скрип уже где-то дальше, в гостиной. Кто-то ходил по дому! Причем ходил уже не один человек, а несколько. Двое, трое, а может и больше. Может опять показалось?! Ведь это его состояние, помноженное на запах, являло собой хорошую галлюциногенную почву. Ветер затих на мгновение, всё кругом погрузилось в тишину, слабыми пульсирующими звуками отдавала в виски кровь, тихо слышалось чье-то сопение и вдруг… шепот! Кто-то позвал кого-то. Его? «Может этот люди от Петро?» – пронеслась в голове Александра очередная мысль, – «тогда у нас есть шанс!» Его сердце забилось сильнее, дыхание участилось и дышать одним носом ему стало тяжело. Он снова потянул руку к ленте, но снова испуг и прежняя нерешительность заставили его опустить ее вниз. Опять послышался скрип половиц и потом звук шагов. Он слышал их уже по всему дому, они не пытались ходить уже тихо, они не прятались ни от кого, они кого-то искали. Но кого? И вдруг, будто ответом на его вопрос, громкий и четкий голос сверху проговорил:
– Саша, ты здесь?
Александр вздрогнул. Этот голос не был Андрея. Но он был ему знаком. Он знал его, он слышал его когда-то давно. Чей это голос? И ответ на этот вопрос не заставил его долго ждать.
– Это Рафа!
Этих двух слов Александру было это достаточно. Резким движением руки
