– Черт возьми, что ты делаешь с моим аппаратом?
– Смотрю, как ты складываешься из пикселей. Сразу сделаем снимки, начну их вводить.
Харлей покачал головой:
– Не собираюсь изображать мертвеца.
– Ничего не поделаешь. Я уж тремя прикинулся, а на этот раз он должен быть мужчиной.
В подземном гараже зарокотал лифт. Грейс подняла глаза:
– Попроси Митча.
– Правильно, – фыркнула Энни. – Только сначала придется вколоть ему добрую дозу наркотиков. Что за чертова музыка?
Грейс прислушалась, скорчила гримасу:
– «Зет-Зет Топ». Харлей, выключи.
– Идиотки. «Зет-Зет Топ» была самой раскрученной группой восьмидесятых годов. – Он съежился под грозным взглядом Грейс. – Ладно, ладно, только никакой больше классики. Я под нее засыпаю.
Харлей запустил инструментальный джаз, вернулся в свое кресло, крутнулся, закинув ноги в тяжелых ботинках на чистый стол Родраннера.
– Знаете, что я сделаю на свою долю бабок?
– Сбрось копыта с моего стола.
– Куплю домишко на Каймановых островах. Или на Багамах. Соломенная крыша, чудный кусок пляжа, большой гамак под пальмой, цыпочки в плавках с огромными сиськами… Ребята, приезжайте в гости в любое время, когда пожелаете. Mi casa, su casa.[14]
Грейс закатила глаза:
– Не могу дождаться.
– Харлей, если не снимешь ноги с моего стола…
Он зубасто оскалился на Родраннера и спустил ноги на пол.
– А ты, Грейс? На что потратишься?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Может, устрою подземный бункер где-нибудь в горах Айдахо, начну запасаться оружием, соберу местных петушков в плавках с огромными…
Они хором расхохотались, лифт остановился, вошел Митч, крепко стиснув в правом кулаке газету.
Грейс махнула ему рукой:
– Ну-ка, улыбнись в камеру. Будешь покойником номер двенадцать… Господи, что с тобой?
Все оглянулись, смущенно затихли. Вид у Митча был нехороший. На лице решительно нездоровый серый налет, вместо костюма рубашка-поло и хлопчатобумажные брюки, волосы не причесаны. Для него все равно что выйти на улицу голым.
Он бросил на стол Грейс газету:
– Кто-нибудь видел?
– С девяносто второго года газет не читаю, – заявил Харлей. – Чего там?
– Смотрите. – Митч ткнул пальцем в статью и шагнул в сторону.
Остальные сгрудились у стола Грейс, заглядывая ей через плечо.
Она начала читать вслух:
– «Сегодня рано утром обнаружен труп молодой женщины…» – и умолкла на полуслове.
– Ох, боже, – прошептала Энни.
Минуту партнеры молча читали, застыв каждый на своем месте. Харлей первым поднял голову:
– Господи Иисусе Христе.
Он шагнул к своему столу, очень медленно сел. Энни с Родраннером сделали то же самое. Все уселись, глядя на свои руки, в мониторы, куда угодно, только не друг на друга. Остался стоять один Митч, принесший недобрые вести.
– Может, совпадение, – пробормотал Родраннер.
– Ну конечно, – хмыкнула Энни. – Убийцы то и дело забрасывают на статуи мертвых девушек. Боже правый, это невозможно…
– Здесь не сказано, что она была на самом верху, – безнадежно заметил Родраннер. – Может, ее нашли на пьедестале. Может, поработали наркоманы или бандиты. Господи помилуй, неизвестно, что стряслось на том самом кладбище. Может быть что угодно…
– Родраннер, – сказал Харлей необычно мягким тоном, – надо выяснить. Надо звонить копам. Прямо сейчас.
– И что мы им скажем? – спросил Митч, глядя на Грейс.
Она по-прежнему совершенно бесстрастно смотрела в газету.
– Не знаю. Какой-нибудь псих запал на наши убийства, решил осуществить на практике…
Родраннер перевел взгляд на свой монитор, где продолжали наращиваться показатели посещений сайта.
– Если так, – заключил он, – это один из наших посетителей. Наверняка.
Рука Грейс потянулась к телефону, но так и осталась лежать на трубке.
– Хочешь, чтоб я позвонил? – тихо спросил Митч.
Магоцци наблюдал, как Джино принюхивается к макаронам с колбасой, подносит к губам вилку, откуда на белую рубашку сразу капает крупная капля густого чесночного соуса.
– Вот дерьмо. – Он схватил салфетку.
– Вилкой работаешь как экскаваторным ковшом, – с улыбкой заметил Магоцци.
Джино на приманку не клюнул.
– Да? И ты точно так же работал бы, если бы ел домашнюю пасту, собственноручно приготовленную Анджелой.
У Магоцци текли слюнки, пока он не перевел взгляд на собственную еду: почерневший банан, яблоко, тощий кусок индейки на куске низкокалорийного хлеба, картонного на вкус. В желудке громко заурчало.
– Господи, даже тут слышно, – прошамкал Джино с набитым ртом. – Съешь чего-нибудь, ради бога. Хочешь пасты?
– Не могу.
Джино вытер соус с расплывшихся в улыбке губ.
– Знаешь, в чем твоя проблема? Кризис среднего возраста. Мужской климакс. Мужчина выскакивает на эту кочку в середине жизни, когда ему вдруг хочется сойти за старшеклассника. Поэтому он сбрасывает вес, начинает бегать трусцой, заниматься другими подобными глупостями и, сам того не понимая, начинает гонять по дорогам в открытом спортивном автомобиле, нарываясь на штрафы.
Магоцци красноречиво оглядел живот напарника с тридцатью лишними фунтами.
– Ладно, попадешь через месяц в больницу с тройным ожирением, вспомни этот день.
Джино с улыбкой облизнулся:
– Не спеши с цветами и передачами. Сбереги деньги для Анджелы, когда я отдам концы.
Внушительная чернокожая Глория, предпочитающая яркий оранжевый цвет, протопала по полу в туфлях на платформе, помахивая кипой розовых телефонных сообщений.
– Ребята, вы мои должники по гроб жизни. Я все это сортировала, пока вы животы набивали. – Она шлепнула на стол Магоцци пачку бумаг. – Ничего особенного. В основном психи и репортеры. Между прочим, последние со всех радиостанций, телеканалов и газет трех штатов стоят лагерем у нас на лестнице. Шеф Малкерсон интересуется, как к ним в лапы попало вот это. – Глория выложила номер «Стар трибюн» с крупнозернистым снимком мертвой девушки на статуе ангела. Заголовок, набранный крупным шрифтом, гласил: «Ангел Смерти».
– Длиннофокусный объектив, – заключил Магоцци. – При нас никто из представителей прессы за ограждение не заходил.
– Кстати, – продолжала Глория, – старикан на грани сердечного приступа и хочет как можно скорее поговорить с вами насчет пресс-конференции.
Магоцци догадывался, что хронический гипертоник Малкерсон, руководитель отдела специальных расследований полицейского управления Миннесоты, в данный момент сосет валиум, закрывшись у себя в кабинете.
Джино раздраженно бросил вилку.
– Какая еще пресс-конференция? Зачем? Мы должны позировать перед камерами, признаваясь, что ни хрена не знаем?
– Так решил Малкерсон, – отрезала Глория. – Не лишайте его возможности пустить громы и молнии. В отделе розыска пропавших никто не отвечает описанию девушки, поэтому Рамба… Рэмбо… как его там, черт возьми… отправил ее отпечатки в службу информации вооруженных сил США.
– Его фамилия Рамбахан. Анантананд Рамбахан. Он не любит, когда его называют Рэмбо, – заметил Магоцци.
– Наплевать. Тебе звонят по второй линии, Лео.
– Я обедаю.
Глория взглянула на жалкий обед на письменном столе и презрительно фыркнула:
– Вижу. Так или иначе, звонит женщина, которая утверждает, будто ей что-то известно насчет убийства на статуе, и хочет поговорить с дежурным детективом. Иначе бросится в суд. Или в пруд. Последние слова я не совсем разобрала.
– Убиться можно. – Магоцци схватил трубку.
Как только Грейс вышла из дверей пакгауза, на нее в тот же миг налетел холодный ветер. Она сгорбилась, вздернула холщовый воротник пальто, почти радуясь неприятным физическим ощущениям. С чем-то в мире еще можно осмысленно побороться, прежде чем вновь рухнуть в хаос безумия.
Она постоянно твердит себе, что все не так уж и плохо. Никогда не поддается навязчивой мысли, будто за каждым углом поджидает кошмар, каждый перевернутый лист календаря сулит катастрофу. Если сегодня тебя не настигнет, то разразится завтра. Секрет выживания заключается в признании этого простого факта, к которому надо быть постоянно готовым.
Но другие… другие не могут так жить. Почти всем надо верить, что мир в основном неплох, зло – отклонение от нормы. Иначе жить было бы чересчур тяжело. Поэтому, по ее мнению, неисправимые оптимисты вроде Поллианны[15] иногда перерезают себе горло.
Из всех партнеров «Манкиренч» Грейс в последнюю очередь следовало бы звонить копам и тем более выходить сюда их дожидаться. Ей это известно не хуже, чем остальным, но ничто ее не остановило. Можно сказать, контрольная проверка. Через все надо пройти.
