Поэтому Кузнецов решил идти напролом. Благо трусливый Поплавский предоставил все необходимое для подобной акции, включая машину и условные сигналы...
Успешно проникнув во двор, спецназовец ликвидировал двух отворивших ворота боевиков, протаранил входную дверь дома, придавив заодно третьего мокрушника со всклокоченной белобрысой башкой. Одиночным выстрелом в прыщавый лоб избавил его от дальнейших страданий и рысью проскользнул внутрь здания. Михаил очутился в просторном холле, тускло освещенном декоративным светильником под потолком. На стенах висели потрепанные звериные шкуры. В ближайшем углу, на специальной подставке, скалилась пыльными клыками изъеденная молью кабанья голова. Пол застилал толстый шерстяной ковер, порядком истоптанный грязной обувью. Обитавшие тут убийцы явно не отличались чистоплотностью. В холл, не считая протараненной, вели три полуоткрытые двери. Неожиданно за одной из них раздался тихий подозрительный шорох. Майор рефлекторно выстрелил на звук. Послышались громкий стон, пара заплетающихся шагов, и из-за двери выпал, лицом вперед, молодой широкоплечий парень с автоматом в руках. Судя по выходному отверстию на спине, пуля попала в селезенку. Парень надсадно хрипел и мелко сучил ногами.
– Ладно, урод, не мучайся! – шепнул Кузнецов, производя завершающий выстрел в голову, перешагнул через труп, зашел в полутемную комнату, периферийным зрением зафиксировал нацеленный автоматный ствол и бросился ничком на пол, мысленно проклиная свою беспечность (по правилам, надо было сначала гранату туда метнуть!). Очереди, однако, не последовало. Очевидно, у мокрушника патрон заклинило. Мгновенно воспользовавшись этой счастливой случайностью, майор кувыркнулся прямо под ноги противнику. «Кнышовец» (Всеволод Шнырев собственной персоной) с руганью перелетел через него, выронил автомат, но сопротивления не прекратил, а, стремительно вскочив, бросился на поднявшегося чуть раньше Михаила в отчаянной попытке обезоружить.
– Ты не трус, – констатировал спецназовец, блокируя коленом нацеленный в пах ботинок Шнырева и забрасывая за спину автомат покойного Галкина. – Поэтому я разделаюсь с тобой голыми руками, – добавил он, увернувшись от сокрушительного удара кулаком в висок и одновременно, со срывом дистанции, всадив локоть в диафрагму убийцы. С задушенным хрипом тот отшатнулся назад, выхватил из потайного крепления между лопаток финский нож и с силой метнул в Кузнецова. Михаил резко отпрянул в сторону. Увесистое стальное лезвие до половины вонзилось в деревянную стену.
– Экий ты коварный, – укоризненно покачал головой майор. – Ножичками бросаешься?! Ну, получи по полной! – тут он нанес два молниеносных, едва заметных глазу удара в корпус противника, слившихся практически в единое целое. Шнырев рухнул как подкошенный, извиваясь от жуткой, раздирающей внутренности боли. Лицо мокрушника побагровело от мигом прилившей крови, на губах выступила пена, глаза вылезли из орбит, тело сотрясали бешеные судороги.
– Я применил особый, малоизвестный прием из «казачьего приклада»[11], – спокойно сказал ему спецназовец. – Ты умрешь, но не сразу, а в течение пятнадцати-двадцати минут. Причем с каждой секундой боль будет нарастать в геометрической прогрессии. Минуты покажутся тебе часами! Правда, в обмен на определенную информацию, я обязуюсь тебя быстро прикончить.
– Го-о-овори-и-и-и!!! – с натугой выдавил киллер. – Не могу-у-у д-а-а-альше те-ерпеть!!! Спра-а-а-шивай!!!
– Прекрасно, – кивнул Михаил. – Итак, где находится господин Кныш?
– В п-подва-а-але... Прой-й-ди в с-с-меж-ж-ну-ю комн-а-а-ту... К-р-рас-ная к-кноп-пка в да-а-альней сте-е-не... От-к-роется лю-юк... спус-ти-шь-ся по лест-ни-це-е-е... Там уви-и-дишь д-д-верь... До-о-обей меня-я-я!!! Не тя-я-яни-и!!! – пена на губах Шнырева приобрела пурпурный оттенок, судороги заметно усилились.
– Рано! Есть еще вопрос! – неумолимо отрезал Кузнецов. – Где прячется твой шестой приятель?
– Ни-и-ико-го бо-ольше не-е-ет!!! – корчась, прорыдал убийца. – На-а-ас ос-та-ва-а-алось то-о-олько пя-я-ятеро-о-о!!! Кляну-усь!!! Добей же! Бога ради, до-о-о-бе-е-ей!!!
– Поздновато ты Господа вспомнил, – хмуро проворчал майор, но тем не менее пружинисто присев, коротким движением свернул мокрушнику шею. Содрогнувшись в последний раз, тело Шнырева застыло.
«Вряд ли он врал насчет отсутствия шестого», – задумчиво глядя на мертвеца, подумал спецназовец. – Наверное, слизняк Поплавский чего-то перепутал. Да шут с ними с обоими! Настала пора повидаться с дражайшим Терентием Богдановичем!..»
* * *
Очумелый от страха Кныш, сгорбившись, сидел на лавке в пыточном подвале. В метре от него, на вбитом в бетонную стену железном крюке, болтались подвешенные за ребро, изуродованные останки Бродского. В дубовой кадушке мокли плети. В квадратной жаровне с до сих пор тлеющими углями лежали массивные палаческие клещи, которыми не так давно терзали плоть иуды «Лёвочки». Остро пахло гарью, паленым мясом и человеческими испражнениями. (В процессе экзекуции коммерческий директор «Лорелеи» несколько раз обгадился.) На грязном кафельном полу то здесь, то там виднелись пятна крови...
Коротышку колотил нервный озноб. В голове не осталось ни единой путной мысли. Зато душонку бригадира убийц угнетали настойчивые дурные предчувствия. И вскоре они полностью оправдались.
Медленно, со скрежетом отворилась металлическая дверь. Кныш поднял мутные глазенки. На пороге стоял высокий, крепкий, сероглазый мужчина с багровым шрамом на щеке.
– Так вот ты каков, поганец! – сквозь зубы процедил он.
Терентий Богданович лишь сдавленно икнул.
– Ага, иуду все же настигло заслуженное возмездие! – заметив труп Бродского, жестко усмехнулся Кузнецов. – Поделом собаке! А ты, сволочь, ответишь мне на несколько вопросов! Но не вздумай врать. Иначе займешь место «Лёвочки», – Михаил выразительно покосился на описанные выше пыточные причиндалы.
– С-с-п-п-ра-ашивайте! – жалобно проскулил Терентий Богданович.
– Зачем ты устроил взрыв в «Марианне»? – в глазах майора сверкнули молнии.
– Самолюбов... и-ик... велел... и-ик... напугать хозяев. В подробности... и-ик... не вдавался! Ну а я по старой... и-ик... памяти не изобрел ничего иного! – перетрусивший главарь мокрушников напоминал в настоящий момент гадкую, полураздавленную жабу.
– Господин мэр похвалил тебя или как? – в ровном голосе спецназовца ощущался смертельный холод.
– Отчасти! С одной стороны, акция достигла поставленных целей. Хозяева бросили супермаркет на произвол судьбы, – разговорившийся Кныш практически перестал заикаться. – Но, с другой, получилось слишком много шума. Геннадий Владимирович рекомендовал впредь работать аккуратнее. Точечными ударами. И я собрал бригаду...
– По-о-онятно! – с отвращением протянул Кузнецов и резко спросил: – Убийство заводчика Коновалова с семьей, исчезновение сына Симоняна и прочие «художества» в Малашихинске – твоих лап дело?!
Коротышка торопливо кивнул.
– А на Федотовых ты охотился по приказу Самолюбова?
– Да-а!.. Кто вы? Что собираетесь со мной делать?!! – внезапно возопил опомнившийся Терентий Богданович.
– Сейчас увидишь, гнусная тварь! – Рывком за шиворот Михаил снял Кныша с лавки, поставил в вертикальное положение, вынул из кармана гранату «Ф-1», моток скотча и глухо прорычал: – При взрыве в супермаркете «Марианна» погибли все мои родные! Тебе, чертов «химик», предстоит разделить их участь!
Парализованный ужасом бригадир убийц застыл истуканом и даже не пробовал удрать. Тусклые глазки сошлись у переносицы. Конечности онемели. Уродливая головенка взмокла от пота.
Тем временем майор при помощи ножа покойного Шнырева разрезал скотч на три части. Одной – стянул кисти Кныша за спиной, второй – «спеленал» щиколотки Терентия Богдановича и, наконец, третьей – туго примотал ему гранату к физиономии.
– Прощай, выродок! – хрипло сказал спецназовец, выдернул чеку и, выскочив из подвала, с силой захлопнул дверь. Сразу вслед за этим внутри прогремел мощный взрыв...
Через два дня после описанных нами событий средства массовой информации дружно оповестили страну об очередном громком преступлении, а именно: об убийстве средь бела дня мэра города Малашихинска Геннадия Владимировича Самолюбова. Двое неизвестных расстреляли градоначальника из пистолетов с глушителями прямо на выходе из главного административного здания. (Того самого трехэтажного особняка с красной черепичной кровлей.) Вместе с Самолюбовым погиб заместитель по экономике Яков Сидорович Шепелевич. Из сопровождавших мэра секьюрити никто не пострадал. То ли убийцы отличались снайперской меткостью, то ли охранникам просто повезло. «Поиск по горячим следам», как водится, не дал положительных результатов. «Казенный дом» осиротел.
