Дарби сознавала, что недолюбливает богачей. Но ведь она совершенно не знала Эмму Гейл. Вполне может статься, что молодая женщина ценила выпавшее на ее долю счастье. Дарби подозревала, что ее злость вызвана отчасти замечанием, которое отпустил незнакомец насчет того, что ее мать была обычной домохозяйкой, вырезательницей купонов. После смерти мужа, Биг Рэда, Большого Реда, Шейле МакКормик пришлось работать сверхурочно медсестрой в больнице, но она сумела не только обеспечить семье крышу над головой и еду на столе, но и, откладывая каждый пенни, помочь Дарби оплатить обучение в колледже.
В коридоре стоял Куп и лениво катал во рту жевательную резинку, пока кто-то из экспертов отдела опознания фотографировал пистолет, девятимиллиметровую «беретту».
— Серийный номер не спилен, — сообщил Куп. — Можно надеяться, что этот след нас куда-нибудь да приведет. Ты, случайно, не проверяла, чем он заряжен?
— Нет.
— Бронебойные, — заявил Куп. — Тебе повезло, что этот сукин сын не пытался в тебя выстрелить.
— Мне нужно спуститься вниз. Когда я вернусь, то в первую очередь хочу осмотреть гардероб. А потом нужно будет свериться с описью, составленной ребятами из ОКР, чтобы проверить, не взял ли наш дружок еще что-нибудь помимо медальона.
— Я пойду с тобой.
Дарби заметила беспокойство во взгляде Купа, брошенном на нее. Она догадывалась, что за этим последует.
Куп подождал, пока они окажутся в коридоре одни.
— Сегодня ночью я останусь у тебя, — безапелляционно заявил он. — Прошу тебя, никаких возражений.
— Со мной все будет в порядке. — Дарби нажала кнопку лифта. — На мой взгляд, тебе вовсе незачем беспокоиться обо…
— Послушай, Чудо-Женщина,[10] почему бы тебе не повесить на гвоздик свой плащ с капюшоном и не дать ему отдохнуть, а?
— Чудо-Женщина не носит плащ с капюшоном. Кроме того, я почему-то уверена, что тебе не терпится вернуться к своей Роу-дей-оу. Может быть, тебе удастся выспаться, а потом ты с удовольствием посмотришь один из фильмов о влюбленных ковбоях.
Куп надул жвачку пузырем, после чего раздавил его.
— Я понимаю, что мужчины смотрят на тебя, ну, не знаю… как на какую-то изумительно деликатную, хрупкую и нежную птичку, которая нуждается в защите, — заявил он. — Так вот, я на тебя такими глазами не смотрю. Я давно работаю с тобой. Я видел, как ты проводила тренировочный спарринг на ринге и молотила боксерскую грушу. Половина из этих мужиков даже не подозревает о том, что ты способна с легкостью надрать им задницу и даже не вспотеть при этом. Заметь, я ничуть не оспариваю твой статус супергероини. Я хочу остаться у тебя лишь потому, что буду спать спокойнее, зная, что ты в безопасности.
И снова, в который уже раз, Куп умудрился разрушить ее защитные бастионы и угадать истинные чувства. Она была рада его предложению. Ей не хотелось оставаться одной.
— Ага, вот теперь наступил момент, когда ты должна благосклонно поблагодарить меня, — улыбнулся Куп.
— У меня нет лишней кровати.
— Зато та, на которой ты спишь сама, поистине королевских размеров.
— Забудь об этом.
— Я хотел предложить, чтобы ты спала на диване. Ну почему ты всегда думаешь о сексе? Ты ставишь меня в неловкое положение.
Джимми Марш по-прежнему восседал на своем месте, за конторкой портье, давая показания напарнику Тима Брайсона, детективу Клиффу Уоттсу.
Дарби рассматривала мониторы, висевшие на стене позади его стола.
— Расскажите мне о камерах наблюдения, — попросила она.
— Две камеры над входной дверью контролируют саму дверь и участок улицы перед ней, — начал Марш. — Еще одна камера установлена над служебным входом, она следит за зоной доставки. Последние две держат под наблюдением гараж — одна смотрит на въезд, другая — на парковочную площадку. Мы видим всех, кто входит и выходит из этого здания.
— Но в переулке позади дома камер слежения нет.
— Нет. Я понимаю, на что вы намекаете. Человек, которого вы встретили, кем бы он ни был, мог уйти по пожарной лестнице, но попасть внутрь таким путем он никак не мог. Даже если вы встанете на крышку мусорного контейнера, то все равно до нижней ступеньки лестницы не достать. Она слишком высоко.
— Давайте я задам вопрос по-другому. Если бы вам понадобилось незамеченным попасть внутрь здания, как бы вы это сделали?
— Это невозможно.
— А как можно попасть в гараж и на парковочную площадку?
— Нужно иметь устройство для открывания гаражной двери.
— Итак, если бы у меня оно было и я бы подъехала к двери гаража, то смогла бы открыть ее?
— В общем да. В теории, — согласился Марш.
— И если бы у меня было устройство для открывания двери и я бы попала в гараж, то вы бы меня не увидели?
— Нет, но на мониторе я заметил бы вашу машину.
— Вам известны модель и изготовитель любого автомобиля?
— Все должны регистрировать свои авто у конторки консьержа возле входной двери.
— Вы знаете модель и год выпуска каждого автомобиля?
— Почти. В этом здании проживают двадцать два человека. Примерно у половины из них есть машины.
Дарби посмотрела на монитор слежения, направленный на дверь гаража.
— Эта камера смотрит на автомобиль со стороны пассажира, — заметила она. — И когда автомобиль подъезжает к дверям вплотную, не видно, кто сидит за рулем.
Марш не ответил.
Дарби обернулась к нему. Охранник смотрел на монитор, нервно облизывая губы.
— Мистер Марш?
— Вы правы, — нехотя согласился он. — Я не смогу увидеть, кто сидит за рулем.
— А вы слышите, когда открывается дверь гаража?
— Я очень внимательно наблюдаю за этими мониторами, мисс МакКормик.
— У меня нет намерения ставить под сомнение ни вашу приверженность делу, ни ваши способности. Но у каждой системы безопасности есть слабое место, и человек, который сегодня вечером побывал в пентхаусе Эммы, нашел его. А теперь ответьте мне, пожалуйста: вы услышите, как открывается дверь гаража?
— Нет.
— У вас есть дежурный в гараже, который проверяет всех, кто заезжает туда?
— Нет.
— Получается, если бы вы были заняты чем-то, например говорили по телефону или расписывались в получении посылки, то могли бы и не заметить, как кто-то вошел в здание через подземный гараж.
— Думаю, такое может быть.
— А если бы у меня не было устройства для открывания двери и я бы, скажем, притаилась за углом здания, ожидая, пока откроется дверь гаража, то смогла бы проскользнуть внутрь незамеченной, правильно?
— Полагаю, что так, — ответил охранник.
— Камера слежения в гараже записывает все, что там происходит?
— Да.
— Хорошо. А теперь предположим, что я живу здесь. Как я попадаю к себе в квартиру после того, как поставлю машину на стоянку?
— В гараже есть отдельный лифт, на котором вы можете подняться к себе на этаж.
— Должно быть, это тот самый грузовой лифт, который я видела в конце коридора на этаже Эммы?
— Да.
— В кабине лифта есть камера наблюдения?
— Нет.
— А на этажах?
— Мы наблюдаем лишь за тем, что происходит снаружи здания.
— Так я и думала, — сказала Дарби. — Благодарю вас за помощь, мистер Марш.
Уолтер Смит проснулся рано утром в воскресенье, дрожа от возбуждения и предвкушения. Ему многое предстояло сделать, очень многое. Он отбросил в сторону простыни и выскочил из комнаты.
В спальне для гостей, заставленной тренажерами и гантелями, было еще темно. Шторы в ней всегда были задернуты, чтобы не пропускать внутрь солнечные лучи. Он не стал включать свет. Он и так видел достаточно хорошо.
В течение следующего часа он не спеша работал на силовых тренажерах, чувствуя, как начинают ныть натруженные мышцы. Несмотря на обилие шрамов и многочисленные пластические операции, он сумел нарастить мышечную массу на груди, руках и плечах. Уолтер считал, что его икроножные мышцы тоже развились и окрепли.
Вспотевший и усталый, он вошел в полутемную ванную и долго стоял под душем. Затем вытерся насухо, обмотал полотенце вокруг бедер и встал на влажный коврик.
Наступил момент, который он ненавидел всей душой. Он всегда расстраивался, глядя на себя в зеркало.
Уолтер собрал все свое мужество и включил свет.
Грудь его сплошным жутким узором покрывало переплетение шрамов и пятен темно-коричневого цвета. Рубцы зажили и утратили всякую эластичность и гибкость; несмотря на все старания Уолтера, именно они не позволили ему развить грудные мышцы так, как хотелось бы.
Огонь опалил свыше девяноста процентов его тела. Оставшиеся участки неповрежденной кожи хирурги использовали для того, чтобы восстановить ему веки. По большому счету, они сделали все, что было в человеческих силах.
