— Может, вам стоит обратиться к врачу?
— Насчет бессонницы?
— Нет, насчет чувства юмора.
— Ваша взяла. — Гиббз окинул ее быстрым взглядом. — Следующая остановка?
— Магазин Лумиса.
— Такого магазина нет. После того как Сэм умер, дело перешло к Бобу Питерсону, и знаете, что он сделал? — Гиббз указал на витрину справа от них.
Даже человек, не обращающий внимания на вывески, непременно увидел бы фамилию, которая занимала все пространство над витриной магазина скобяных изделий. Дело и правда перешло к Бобу Питерсону.
А жаль, подумала Эми, когда они вошли в магазин и Гиббз представил ее хозяину. Питерсон оказался невысоким человеком средних лет, потерпевшим поражение в борьбе с брюшком. Волосы у него были цвета перца с солью, глаза и лицо серые. Едва Гиббз представил ему Эми, приветственная улыбка исчезла с его лица, сменившись каменным взглядом.
— Вы та самая журналистка, которая остановилась в гостинице? — спросил он.
Эми кивнула.
— В таком случае вы, полагаю, знаете также, зачем я здесь.
— Еще как. — Его взгляд каменел все больше. — Не откладывая в долгий ящик, скажу сразу — что касается меня, то мне сообщить вам нечего.
Хэнк Гиббз нахмурился.
— Послушай, Боб…
Питерсон пропустил его реплику мимо ушей, не сводя глаз с Эми.
— Поймите меня правильно, лично против вас я ничего не имею. Просто я уже давно решил, что никогда не буду говорить об этом деле, и до сих пор держу слово.
Эми подождала, пока он закончит, тем временем обдумывая ответ, который так и не прозвучал. В разговор вмешался телефонный звонок, прозвучавший в комнате за прилавком в дальнем конце магазина.
— Извините. Я должен ответить.
Но вид у Питерсона был не извиняющийся; скорее он испытал огромное облегчение, которое растопило его каменный взгляд. Он повернулся и направился к телефону.
Эми тоже двинулась с места, но в противоположную сторону. Хэнк Гиббз поспешил следом и, когда она оказалась у выхода, открыл ей дверь.
Когда они вышли на улицу, солнце стояло в зените.
— Это моя ошибка, — пробормотал он. — Мне нужно было вас предупредить. Он зациклился на том, что произошло здесь с Сэмом и Лайлой. С теми репортерами он тоже не стал разговаривать, но я все же надеялся, что, возможно, он немного расслабится, увидев вас.
Он улыбнулся, рассчитывая, что это прозвучит как комплимент, но выражение лица Эми не изменилось. Проигнорировав его слова, она сказала:
— Мне очень не хочется говорить такое, но большинство людей здесь не способны изменить себя, чтобы выглядеть чуточку дружелюбнее.
— Вы еще не все видели. — Гиббз пожал плечами. — Как говорил капитан «Титаника», это лишь верхушка айсберга.
Впереди показались здание суда и флигель. Когда они проходили мимо военного мемориала, Хэнк Гиббз снова заговорил:
— На сей раз предупрежу вас заранее.
— Насчет шерифа Энгстрома?
— И насчет него тоже, — усмехнулся Гиббз. — Но я имел в виду его секретаршу — Айрин Гровсмит.
— Она тоже ненавидит репортеров?
Гиббз покачал головой.
— Айрин никого не выделяет особо. Она ненавидит всех.
— У нее есть на то какие-то причины?
— Наверное, возраст. Энгстрому уже давно следовало бы от нее избавиться. Айрин должна быть благодарна ему за то, что он продолжает ее держать, но ему от нее достается. Она живет тем, что кусает руку, которая ее кормит.
Эми неодобрительно посмотрела на него, но это было ничто в сравнении с тем взглядом, которым встретила ее Айрин Гровсмит, когда они вошли во флигель и переступили порог приемной шерифа.
— Доброе утро, — сказал Гиббз. — Шериф Энгстром на месте?
— Его нет.
Гиббз кивнул.
— Должно быть, он в больнице по поводу вчерашнего происшествия?
— Вам-то что за дело до того, где он.
Маленькую пожилую женщину с неприятным голосом и соответствующим выражением лица невозможно было спутать с Бабушкой Мозес.[25] Хотя ответила она Гиббзу, взгляд ее был адресован Эми.
— Могу вам вот что сказать, — проговорила Айрин Гровсмит. — Даже если бы шериф был здесь, ему нечего было бы сообщить этой молодой леди. Придет время, и он выступит с официальным заявлением.
— Да бросьте вы, Айрин, — сказал Гиббз. — Мисс Хайнс здесь не затем, чтобы разговаривать о том, что произошло в больнице, и вы это знаете.
— Я знаю, что говорю. — Теперь неприятный голос был обращен непосредственно к Эми. — И советую вам прислушаться к моим словам, мисс Хайнс. Лучше уезжайте. Никто здесь не хочет с вами разговаривать…
Зазвонил телефон, стоявший на столе. Кажется, такое только что было, подумала Эми, вспомнив, чем закончился разговор в магазине скобяных изделий.
Но здесь все только начиналось. Айрин Гровсмит сняла трубку, но не произнесла ни слова. Тот, кто позвонил, сам начал говорить, и ей оставалось лишь время от времени кивать. Вскоре в глазах ее появился блеск, а лицо словно окаменело.
— Да, сэр, — произнесла она. — Прямо сейчас.
Положив трубку, она повернулась и посмотрела на них с торжествующим видом.
— Если вы прибыли сюда затем, чтобы попытаться выяснить, кто убил эту маленькую девочку, можете забыть об этом.
— О чем это вы? — произнес Гиббз.
— Это звонил шериф. Они нашли убийцу!
Солнце уже слегка переместилось к западу, когда Эми и ее спутник покинули флигель, в котором располагался офис шерифа. Гиббз шагнул влево, отступив в тень, и, остановившись, кивнул.
— Здесь прохладнее, — сказал он.
— Вы что, за этим и вышли? — спросила Эми. — Внутри есть кондиционер. Мне не показалось, что там жарко.
— По-настоящему жарко станет, когда Энгстром доставит сюда арестованного.
— Тогда почему вы сказали его секретарше, что нам пора? Вам не интересно посмотреть, кого они поймали?
— Конечно интересно. За этим мы сюда и пришли. Во всяком случае, мы сможем взглянуть на него, когда его доставят. Но я почему-то сомневаюсь, что Энгстром пригласит нас в камеру предварительного заключения на кофе с печеньем.
— Не смешно, — сказала Эми.
Хэнк Гиббз кивнул.
— Знаю. Наверное, даже лучше вас. Но не забывайте — это мой город и это мои люди. И если я буду слишком много думать о том, что они испытывают, когда здесь такое происходит… — Он умолк, но и по его тону было понятно, что он хотел сказать.
— У вас есть какие-нибудь догадки, кого сюда доставят?
— Увидим через пару минут.
Но они не увидели. Автомобили двигались по улице, пересекая площадь, однако специальная машина, для которой была предназначена стоянка слева от того места, где находились Эми и Хэнк, так и не появилась.
Гиббз посмотрел на часы.
— Что могло их так задержать?
— Секретарша не уточнила, откуда они едут, — заметила Эми.
— Верно. Но я мог бы догадаться, куда они поедут. — Гиббз повернулся и снова открыл дверь. — Идемте.
Он вошел в здание. Эми устремилась следом, стараясь не отставать от Гиббза, который большими шагами двинулся по коридору.
— Энгстром предусмотрителен. Мне только что пришло в голову, что он мог войти в главное здание через боковую дверь и незаметно оказаться во флигеле, пройдя через цокольный этаж.
Когда они переступили порог офиса, Айрин Гровсмит вновь внимательно посмотрела на них.
— Я думала, вы ушли, — сказала она.
— И не надейтесь. — Гиббз бегло осмотрел помещение и задержался взглядом на двери кабинета Энгстрома. — Где он?
— Я уже сказала: не ваше дело. И нет смысла терять здесь время, Хэнк Гиббз. Шериф не станет с вами разговаривать до тех пор, пока не будет к этому готов.
Гиббз подмигнул Эми краешком глаза.
— Таково южное гостеприимство, — пробормотал он.
Айрин Гровсмит вскинула на него глаза.
— Что вы сказали?
Но не успел Гиббз ответить, как дверь кабинета Энгстрома резко открылась и в приемной показался помощник шерифа в форме. Закрыв за собой дверь, он кивнул Гиббзу.
— Добрый день, Хэнк, — с улыбкой произнес он. — Теперь я знаю, что означает выражение «новости странствуют быстро».[26]
— Мы случайно оказались здесь, когда позвонил шериф. Хочу вас познакомить. — Гиббз посмотрел на Эми. — Мисс Хайнс, позвольте представить вам Дика Рено.
Когда с представлением было покончено, Эми невольно поймала себя на том, что пытается сравнить друг с другом двух стоявших рядом мужчин. Дик Рено был почти на голову выше Гиббза и по крайней мере на полдюжины лет моложе. У него были темные вьющиеся волосы, и его можно было бы назвать весьма и весьма привлекательным, если бы не его своеобразно сплющенный нос. Может, разбил его, играя в футбол, сказала про себя Эми, если только его не разбил ему кто-то другой — при других обстоятельствах. Наверное, непросто было сделать это, если он и раньше был таким крепким и здоровым, как сейчас. Как бы то ни было, незначительный изъян его внешности скрашивался располагающей к себе улыбкой… только какого черта она тратит время на то, чтобы его разглядывать? Сначала дело, потом удовольствие.
