– Он здорово болен?
– Очень, – ответил доктор Гринуэй, глядя на Марка блестящими карими глазами. – Что он видел сегодня днем?
– А вы никому не скажете?
– Все, что ты мне расскажешь, строго конфиденциально.
– А если полицейские захотят узнать, что я рассказал?
– Я не имею права им говорить. Обещаю. Все сохраню в строгой тайне. Все останется между нами, тобой, мной и твоей мамой. Мы пытаемся помочь Рикки, а для этого я должен знать, что произошло.
“Наверное, хорошая порция правды никому не помешает, – подумал Марк, глядя на светлую головку на подушке. – Почему, ну почему они просто не убежали, когда черная машина остановилась на поляне?” Неожиданно его охватило глубокое чувство вины. Он один во всем виноват. Он не должен был связываться с этим сумасшедшим.
Губы Марка, задрожали, глаза наполнились слезами. Он почувствовал озноб. Пришла пора признаваться. Он уже не знал, что дальше врать, да и Рикки нужна была помощь. Доктор не сводил с него глаз.
И тут мимо двери медленно прошел Харди. Он на секунду затормозил и встретился взглядом с Марком, потом исчез. Но Марк знал, что он где-то поблизости. Гринуэй его не заметил.
Марк начал с сигарет. Мать сурово посмотрела на него, но, если и разозлилась, ничем это не проявила. Раз или два покачала головой, но не сказала ни слова. Он говорил тихо, переводя взгляд с Гринуэя на дверь и обратно. Описал дерево, лес и поляну. Потом машину. Тут он пропустил большой кусок, но признался Гринуэю тихим голосом, что он один раз пробрался к машине и снял шланг. И, когда он это сделал, Рикки заплакал и описался. Рикки умолял его не делать этого. Он почувствовал, что эта часть его рассказа заинтересовала Гринуэя. Дайанна слушала без всякого выражения на лице.
Харди снова прошел мимо, но Марк сделал вид, что его не заметил. Он немного помолчал, затем рассказал, как человек выскочил из машины, увидел шланг, лежащий на траве, забрался на багажник и застрелился.
– Как далеко был Рикки? – спросил Гринуэй.
Марк оглядел комнату.
– Видите дверь по ту сторону холла? – спросил он, показывая пальцем. – Так вот, как оттуда досюда.
Гринуэй посмотрел и погладил бороду.
– Примерно сорок футов. Довольно близко.
– Очень даже близко.
– Что конкретно сделал Рикки, когда прозвучал выстрел?
Теперь Дайанна слушала внимательно. Она, видно, только что осознала, что данная версия существенно отличается от предыдущей. Она нахмурила лоб и сердито посмотрела на старшего сына.
– Прости, мам. Я струсил и не подумал. Не сердись на меня.
– Так вы своими глазами видели, как этот человек застрелился? – недоверчиво спросила она.
– Да.
– Тогда чему тут удивляться. – Она взглянула на Рикки.
– Что сделал Рикки, когда прозвучал выстрел?
– Я не смотрел на Рикки. Я смотрел на человека с пистолетом.
– Бедный малыш, – пробормотала Дайанна. Гринуэй поднял руку, призывая ее помолчать.
– Рикки был рядом с тобой?
Марк взглянул на дверь и виновато объяснил, как Рикки замер, потом побежал прочь, прижав прямые руки к телу, спотыкаясь и монотонно подвывая при этом. От момента выстрела до приезда “скорой помощи” он изложил события точно, со всеми подробностями. Он закрыл глаза и снова пережил каждый шаг, каждое движение. Просто чудесно было наконец иметь возможность говорить правду.
– Почему ты мне не сказал, что вы видели, как этот человек застрелился? – спросила Дайанна.
Ее слова привели в раздражение доктора Гринуэя.
– Пожалуйста, миссис Свей, обсудите это все с ним попозже, – попросил он, не отрывая взгляда от Марка. – Какое последнее слово произнес Рикки?
Марк немного подумал, все еще глядя на дверь. В коридоре было пусто.
– Я, честное слово, не помню.
* * *
В это время сержант Харди сидел вместе со своим лейтенантом и специальным агентом ФБР Джексоном Мактьюном в гостиной рядом с автоматами, наливавшими соки и газированную воду. Еще один агент ФБР бродил недалеко от лифта. Больничный охранник раздраженно поглядывал на него.
Лейтенант торопливо объяснил Харди, что теперь дело в руках ФБР, что машина самоубийцы и все материальные улики переданы полицейским управлением Мемфиса ФБР, что специалисты по отпечаткам пальцев обработали всю машину и обнаружили массу отпечатков, слишком маленьких для взрослого человека, и что теперь им необходимо знать, не проговорился ли Марк и не отказался ли он от своей первоначальной версии.
– Нет, но я не уверен, что он говорит правду, – сказал Харди.
– Нет ли тут чего-нибудь, до чего он дотрагивался? – спросил Мактьюн быстро, не слишком доверяя теориям и убеждениям Харди.
– В смысле?
– Мы подозреваем, что в какой-то момент мальчишка был в машине, еще до того, как Клиффорд умер. Нам нужны его отпечатки пальцев, чтобы сравнить их с теми, что в “линкольне”.
– Почему вы полагаете, что он был в машине? – нетерпеливо перебил его Харди.
– Я потом объясню.
Харди оглядел гостиную и неожиданно показал на мусорную корзину рядом со стулом, на котором до того сидел Марк.
– Вон. Банка из-под “Спрайта”. Он пил из нее, когда там сидел.
Мактьюн огляделся по сторонам и аккуратно взял банку носовым платком. Потом положил сверток в карман пальто.
– Точно его, – подтвердил Харди. – Это единственная мусорная корзина и одна-единственная банка.
– Передам нашему спецу по отпечаткам пальцев, – сказал Мактьюн. – Этот мальчишка, Марк, он здесь на ночь остается?
– Наверное, – пожал плечами Харди. – Они поставили раскладушку в палате его брата. Похоже, они здесь все заночуют. Почему ФБР интересуется Клиффордом?
– Потом объясню, – бросил лейтенант. – Побудьте здесь еще часок.
– У меня смена через десять минут кончается.
– Придется немного переработать.
* * *
Доктор Гринуэй сидел на пластмассовом стуле около кровати и изучал свои записи.
– Я через минутку уйду, вернусь завтра рано утром. Состояние мальчика стабильно, так что вряд ли за ночь что-то изменится. Сестры будут постоянно заглядывать. Позовите кого-нибудь из них, если он проснется. – Он снова полистал странички, исписанные куриным почерком, и посмотрел на Дайанну. – Мы имеем дело с тяжелым случаем посттравматического стрессового расстройства.
– Что это значит? – спросил Марк. Дайанна потерла виски, но глаз не открыла.
– Иногда человек становится свидетелем чего-то ужасного и не в состоянии это пережить. Рикки был очень напуган, когда ты снял шланг с выхлопной трубы, а когда он к тому же увидел, как этот человек застрелился, он столкнулся лицом к лицу с настолько ужасным зрелищем, что оказался не в силах это переварить. Его мозг отреагировал соответствующим образом. Как будто что-то лопнуло. Шок и мозга и тела. Он сумел добежать до дома, что довольно необычно, потому что обычно люди в таком состоянии, как у Рикки, сразу немеют и теряют способность двигаться. – Он помолчал и положил заметки на кровать. – Сейчас мы мало что можем сделать. Я надеюсь, он придет в себя завтра или самое позднее послезавтра, и мы начнем обо всем говорить. Потребуется время. Он будет видеть все эти события во сне, иногда его состояние будет опять ухудшаться. Он будет отрицать случившееся, винить во всем себя. Будет чувствовать себя одиноко, ему будет страшно, возможна и депрессия.
– Как вы будете его лечить? – спросила Дайанна.
– Нужно сделать так, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Вы должны все время быть рядом. Вы, кажется, сказали, что отец тут не поможет.
– Пусть держится подальше от Рикки, – резко произнес Марк. Дайанна кивнула.
– Ладно. Дедушек и бабушек тоже нет?
– Нет.
– Ну, что же. Очень важно, чтобы вы оба находились рядом с ним в течение следующих нескольких дней. Рикки должен чувствовать себя в безопасности. Он нуждается в вашей моральной и физической поддержке. Мы с ним будем беседовать по нескольку раз в день. Очень важно, чтобы и Марк говорил с ним о происшествии. Они должны сравнить свои реакции и поделиться впечатлениями.
– Как, по-вашему, когда мы сможем вернуться домой? – спросила Дайанна.
– Я не знаю, но чем скорее, тем лучше. Он будет чувствовать себя увереннее в своей собственной спальне, в знакомой обстановке. Может, через неделю. Зависит от того, как быстро он начнет поправляться.
Дайанна подобрала под себя ноги.
– У меня ведь работа. Не знаю, что и делать.
– Мы свяжемся с вашим работодателем завтра же утром.
– У моего работодателя потогонная система. Это вам не милая, порядочная организация, где платят премии и все всё понимают. Цветов они не пошлют. Боюсь, им это не понравится.
– Сделаю, что смогу.
– А школа? – спросил Марк.
– Твоя мама дала мне фамилию директора. Я завтра утром позвоню и поговорю с ним.
Дайанна снова потерла виски. Сестра, не хорошенькая, а другая, постучала, прежде чем войти. Она подала Дайанне две таблетки и чашку воды.
