– Прошу.
Он нажал клавишу, выпрямился и зажмурился, когда дыхание «Годзиллы» задымилось, направляясь вниз сквозь ночь, плавя землю. Земля задрожала, и снова прозвучал апокалиптический разряд грома. Он шел откуда-то снизу, как будто планета распадалась на кусочки. Ночной воздух наполнился оглушающим шумом, и беспощадный луч засверкал, следуя курсом, определенным Элли.
Еще до того, как «Годзилла» превратил первые шесть метров земли в белую пышущую жаром лаву, парочка снайперов побросала свои ружья и бросилась в машину. «Бронко» помчался поскорее с асфальта, развернулся на заснеженном поле, перелетел через белый забор, пересек круг для выездки лошадей, пробил еще один забор и промчался мимо первой конюшни. Когда «Годзилла» остановился прямо перед дорогой и ночь снова стала темной и тихой, «Бронко» продолжал быстро удаляться во тьму.
Казалось, что водитель решил ехать куда глаза глядят, пока не кончится бензин.
Спенсер выехал на проселочную дорогу. Он остановился и посмотрел по сторонам. Никаких машин. Спенсер повернул направо к Денверу.
Они молчали, пока не проехали несколько миль.
Рокки стоял, положив лапы на спинку переднего сиденья, словно впередсмотрящий. За те два года, что Спенсер его знал, пес никогда не оглядывался назад. Элли прижимала руку к ране. Спенсер надеялся, что ее знакомые в Денвере смогут обеспечить ей врачебную помощь.
Те лекарства, которые она с помощью компьютера смогла вытянуть из различных фармацевтических компаний, были потеряны вместе с «Ровером».
Наконец Элли заговорила:
– Нам нужно остановиться в Коппер Маунтин. Может, удастся достать новую машину. Наша очень заметна.
– Хорошо.
Она выключила компьютер и вытащила вилку из зажигалки.
Горы были темными под вечнозелеными хвойными деревьями, слегка припорошенными снегом.
Луна светила позади машины. На ночном небе перед ними сверкали звезды.
Ева Джаммер ненавидела Вашингтон в августе. Вообще-то она одинаково ненавидела его во все времена года.
Конечно, можно признать, что город был сравнительно приятным в течение короткого времени, когда цвели вишни. Но обычно он высасывал из человека все жизненные силы.
Огромная влажность, масса народа, шум и гам, грязь и полно преступников.
Кроме того, город изобиловал скучными, глупыми и жадными политиками, идеалы которых продиктованы тем, что у них в штанах или в карманах тех же самых штанов. Место для столицы было выбрано чрезвычайно неудачно. Иногда Ева мечтала о переводе столицы в другое место, когда подвернется подходящий момент. Может быть, в Лас-Вегас.
Она ехала сквозь августовскую духоту, включив кондиционер в своем «Крайслере» на максимальную мощность. Холодный воздух обдувал ее лицо и тело, поддувал под юбку, но ей все равно было жарко. Конечно, частично ее разгоряченность не зависела от погоды – Ева была настолько сексуально возбуждена, «разогрета», что могла бы совокупиться с кем угодно.
Она ненавидела свой «Крайслер» почти так же сильно, как и Вашингтон. При ее деньгах и положении ей бы следовало водить «Мерседес», а может, и «Роллс-Ройс». Но жене политика следовало быть весьма осторожной. Считалось непатриотичным родственникам политических деятелей выбирать иностранную марку машины.
Прошло полтора года с тех пор, как Ева Джаммер встретила Роя Миро – этот подарок судьбы. Последние шестнадцать месяцев она была замужем за сенатором Е. Джексоном Хайнсом. Будучи весьма популярным, он на выборах в будущем году должен стать претендентом от своей партии. Это не просто предполагалось. Все уже было устроено – его соперники так или иначе провалятся на первичных выборах, и он останется один. Человек-гигант, блистающий на мировой сцене.
Она терпеть не могла Е. Джексона Хайнса и разрешала ему к себе прикасаться только на публике. Но даже эти случаи регламентировались правилами, несколько страниц которых ему пришлось выучить наизусть. Вводились ограничения на пылкие объятия и поцелуи в щечку, четко оговаривалось, как следует держаться за руки. В Евином тайнике в Лас-Вегасе хранились видеозаписи, свидетельствующие, что Хайнс занимался сексом с девочками и мальчиками младше двенадцати лет. Поэтому ему ничего не оставалось, как быстро принять ее предложение о браке и подчиниться всем строгим правилам этой супружеской жизни.
Джексон редко возмущался или дулся из-за их отношений. У него впереди была ясная цель стать президентом. Без собрания записей, сделанных Евой и запечатлевших все греховные деяния его серьезных политических конкурентов, ему никогда в жизни не удалось бы на пушечный выстрел приблизиться к Белому дому.
Некоторое время ее волновало, что кто-нибудь из политиков или их патронов, ненависть которых она завоевала в «честной политической борьбе», окажется настолько тупоголовым, что не поймет сразу всю безвыходность своего положения.
Если бы они расправились с ней, то их бы накрыла жуткая волна самых грязных и длительных политических скандалов в истории страны. Но эти скандалы наверняка имели бы продолжение. Многие из «слуг народа» были уличены в таких чудовищных и отвратительных преступлениях, что народ мог ринуться на баррикады, даже если бы на улицах расположились федеральные агенты с пулеметами, направленными на них.
Некоторые из самых твердолобых не могли поверить, что она запрятала копии записей по всему миру и что содержание этих лазерных дисков будет передано в эфир спустя несколько часов после ее смерти многочисленными и во многих случаях автоматизированными передатчиками. Самые упорные поверили ей только, когда она с помощью кабельного ТВ начала вещание в их дома со спутника, правда, предварительно заблокировав телевизоры всех остальных клиентов кабельного ТВ. Она показала своим зрителям один за другим отрывки видеозаписи их преступлений. Они пораженно взирали на экран, сидя в кабинетах или в спальнях, в ужасе от того, что передача транслируется по всему свету.
Компьютерная технология – это чудо!
Многие из твердолобых находились рядом с женами или любовницами, когда на их телевизионных экранах неожиданно появились такие сугубо личные фрагменты их темных делишек. В большинстве случаев дражайшие половины или любовницы были тоже не без греха или так же страстно рвались к власти, поэтому они держали язык за зубами.
Но тем не менее двое – весьма влиятельный сенатор и член президентского кабинета – оказались женаты на женщинах с весьма оригинальными и твердыми моральными принципами. Леди отказались держать в тайне то, о чем узнали из передачи. Однако прежде чем начались бракоразводные процессы и что-то стало известно широкой публике, обе женщины в один и тот же вечер были убиты возле банкоматов. В знак трагедии были приспущены национальные флаги над всеми правительственными зданиями по всему городу в течение суток. Кроме того, в Конгресс поступило предложение принять билль о необходимости наклеивать предупреждения о возможном «вреде для здоровья» на всех банкоматах.
Ева до отказа повернула ручку кондиционера. При одном воспоминании о выражении лиц этих баб, когда она приставляла к их головам пистолет, она возбудилась еще сильнее.
Ей оставалось две мили до «Кловерфилда». Транспорт в Вашингтоне был просто невыносим. Ее так и подмывало сделать грязный жест некоторым из кретинов, которые, как нарочно, создавали пробки на перекрестках, но ей приходилось сдерживаться и вести себя прилично. Будущая первая леди США не должна позволять себе ничего неприличного. Кроме того, от Роя она усвоила, что злость – это слабость. Злость следует контролировать и потом превращать в единственно приятную эмоцию – сочувствие. Плохие водители не специально мешают движению, им просто не хватает ума, чтобы нормально управлять машиной. Наверное, у них в жизни было много неприятностей. Не стоило злиться на них, нужно лишь посочувствовать им и помочь перейти в другой мир, если только можно это сделать, не привлекая к себе излишнего внимания.
Ева подумывала о том, не записать ли ей номера их машин, чтобы позже, когда у нее будет свободное время, найти этих бедняг и преподнести им несравненный подарок. Но она слишком торопилась, чтобы проявить должные внимание и сочувствие.
Ей не терпелось добраться до «Кловерфилда» и поделиться новостями о папочкиной щедрости. Через сложную сеть международных трастов ее отец – Том Саммертон, первый заместитель Генерального прокурора Соединенных Штатов, – перевел ей триста миллионов долларов. Это, так же как и обладание компрометирующими записями на лазерных дисках, давало ей возможность вести свободную жизнь. А записи свои она накопила, сидя в бункере в Лас-Вегасе рядом с пауками.
Ева считала самым умным шагом в своей жизни, изобилующей умными и продуманными шагами, то, что она не выпрашивала деньги у папочки все эти годы с тех пор, как все узнала о нем. Вместо этого она попросила работу в Агентстве. Папочка решил, что она пожелала работать в бункере, потому что это совсем несложно – ничего не делать, сидеть почитывать журнальчик и получать в год сто тысяч долларов.
