Тэсс очень быстро отчаялась, остальные – даже доктор, поначалу иногда говорившая что-то успокаивающее в своей обычной мягкой манере, – видимо, тоже. По крайней мере, чем дальше они шли, тем реже кто-либо вообще раскрывал рот. Происходящее не обсуждали. Догадки, если они и появлялись, каждый держал при себе.
Везде, во всех комнатах, от чулана сторожа до последней воспитательской спальни, было одно и то же. Туман под ногами, туман под потолком. Привычные вещи, разбросанные или аккуратно сложенные. Пустые неубранные кровати, некоторые со смятыми подушками и перинами. И полное отсутствие двуногих.
– Двери открыты… – прошептал Ласкез, когда они достигли уже конца коридора. – Не заперта ни одна дверь, а ведь у нас они обычно закрываются на ночь.
Это заметили все, но в полной мере осознали только после его слов. Ла Довэ поморщилась, как от боли, но ничего не сказала. Джер легонько подтолкнул зазевавшегося зайчонка вперед.
– И что же это значит, ло детектив? – поинтересовался лавиби.
– Я не знаю. Может, та сила, что забрала их, умеет открывать замки.
– Забрала?
– А у тебя есть другие мысли, куда все делись?
Джер явно мог что-то сказать по этому поводу, и вряд ли бы Ласкезу это понравилось. Но лавиби промолчал и только через некоторое время, когда все остановились передохнуть у лестницы и Тэсс снова начала тихонько звать Тауру, заметил:
– Девчонку… ну, эту, внизу… надо встряхнуть. Она что-то знает.
– Она просто ненормальная, вот и все, – возразил Ласкез. – И ты сам не захотел ее слушать, и правильно.
– Я не захотел слушать ее вранье, а она явно врала, – раздраженно поправил Джер. – Если я хорошенько вцеплюсь ей в горло…
– А ты почуял запах лжи? – вдруг вкрадчиво уточнила доктор Довэ. Она уже шагнула на лестницу и оперлась на перила.
Лавиби отвел глаза, не ответив. Женщина удовлетворенно кивнула:
– По-видимому, нет. Поверь, она сказала правду. А если ты хорошенько подумаешь, то она не сообщила тебе ничего нового. Мы уже видели точно такой же белый туман.
– Да тут почти каждое утро туман, – проворчал Джер. – Я бы удивился, если бы его не было.
– Джер. – Потеряв терпение, Тэсс подошла к нему ближе. – Включи башку, если можешь. Точно такой же туман уже был один раз. В тот день, когда ушли чужаки. С завода и из бюро.
Наверно, это тоже не стоило произносить вслух, потому что Тэсс опять почувствовала озноб, будто что-то очень неприятное, во что она отказывалась верить, вдруг оказалось правдой. А ведь она даже не совсем поняла, что все это значит. Впрочем, вряд ли это понимал хоть кто-нибудь.
…Чужаки ушли, когда Тэсс было не больше одиннадцати юнтанов. Это случилось после заката, очень быстро и, видимо, достаточно поздно, раз рокот зеленого самолета, навсегда забравшего людей в красивой форме, никого не разбудил. Утром, высунувшись в окно, они с Таурой, Мойрой и Минди увидели только густую белизну, которая продержалась до самого обеда – тогда отменили даже уличные занятия, все, включая плавание.
Никто ничего не объяснил, все произошло совершенно неожиданно, только за завтраком Паолино с грустью сообщил, что Кров – теперь единственное обитаемое место на острове. Большинство этому только обрадовалось: исчезновение чужаков обещало послабления в правилах и возможность чем-нибудь поживиться. Вскоре воспитанники уже смело выбирались на улицу ночью и вовсю шныряли по опустевшим постройкам. Тэсс была среди них. И все было бы замечательно, но потом…
– Именно так, – доктор Довэ оборвала поток сумбурных воспоминаний. – И это… довольно странно.
Джер потянул носом, но промолчал. Но его лицо на миг переменилось, Тэсс даже не успела понять что к чему. Встряхнув головой, лавиби хотел что-то сказать, но вдруг уставился на одного из зайцев:
– Чего это он?
Зверек несколько раз ударил задней лапой по стене. Убедившись, что на него наконец-то посмотрели, заяц развернулся и деловито затрусил наверх. Напоследок он издал странный звук, напоминавший мяуканье.
– Он учуял Тауру! – догадалась Тэсс и стремглав пустилась следом.
Она сразу напрочь забыла обо всех остальных, оставшихся позади. К тому же она уже догадывалась, куда именно пошла шпринг и куда ее зовет лапитап. И в это место нужно было заглянуть в любом случае – рано или поздно.
Пробираться сквозь туман вслед за пятнистым зайцем оказалось не так трудно. Тэсс ни на что не натыкалась. Только вот в белой мути все, мимо чего она пробегала, казалось незнакомым: невозможно было рассмотреть, что изображено на картинах, различить очертания шкафов, вспомнить, куда ведет та или иная дверь. Тэсс не узнавала свой дом.
Лапитап то и дело петлял по коридорам, выбрав не самый короткий путь. Но вскоре Тэсс поняла, что ее случайная догадка оказалась верна. Окончательно она убедилась в этом, когда заяц снова выбежал уже на другую, самую дальнюю лестницу и понесся наверх – туда, где туман, кажется, был не таким густым.
Наконец пролеты кончились. Тэсс осталось преодолеть совсем короткий коридор. Он вел к единственной двери на этом маленьком, скорее напоминавшем мансарду этаже. На двери светлела металлическая прямоугольная табличка.
Управитель Миаль Родригер Паолино.
Табличка блестела. Паолино наверняка протирал ее каждый день.
Тэсс прислушалась и толкнула дверь, заяц быстро протиснулся в проем. В кабинете управителя она бывала только один раз, довольно давно – в день, когда Паолино узнал о Марче. Тогда взволнованной Тэсс было совершенно не до того, чтобы озираться по сторонам, и теперь она немного растерялась.
Помещение, которое вроде не могло быть большим, казалось огромным. Высокий потолок, мягкий светлый ковер на полу, две огромных карты на противоположных стенах: политическая на одной и Карта Сестер – звездная – на другой. Совсем небольшое количество мебели: рабочий стол, четыре книжных стеллажа, несколько кресел и стульев и длинный оптический прибор у полукруглого окна. Ничего лишнего, кроме вывешенного на одной из стен выцветшего от времени флага Вуллз – Четвертого региона, к которому относился Кров. Это было белое полотно с заключенной в синий круг четверкой, похожей на изогнутую стрелу.
Тэсс все это удивило.
Скромно, слишком скромно и сдержанно, даже скучно. Почему-то ей казалось, что ло Паолино с его утонченной внешностью и манерами наверняка склонен к излишествам в отношении мебели и дорогих предметов. Она ждала обилие картин, статуэток и маленьких фонтанов. Или хотя бы больших комнатных растений и зеркал.
На столе, рядом со стопками документов, перьевыми ручками и угольными карандашами, Тэсс увидела кое-что знакомое, а именно белый платок с тонкой вышивкой по краю. Он был выстиран и ровно сложен пополам. Тэсс взяла его в руки и повертела. Отчего-то ей стало не по себе.
– Таура… – позвала она, прекрасно зная, что кабинет пуст.
Лапитап неторопливо и деловито подгрызал одну из ножек письменного стола. Он казался абсолютно спокойным.
Вдруг Тэсс заметила еще одну узкую дверь, не слишком выделяющуюся на фоне светлой обивки стен. Тогда она вспомнила, что управитель никогда не жил внизу, как другие воспитатели. Он полностью забрал себе верхний этаж, значит, по-видимому, за дверью располагалась его жилая комната.
Тэсс колебалась. Отчего-то ей не хотелось туда входить. Что-то необъяснимо ее тревожило, так же, как недавно тревожили собственные слова о тумане. И все-таки Тэсс тихонько прошла по ковру и потянула дверь на себя. Хорошо смазанные петли даже не скрипнули.
В комнате было темно из-за задернутых бледно-синих гардин. Только у пола светлели клубы тумана. С первого взгляда помещение – с таким же минимумом мебели, как и в кабинете, – показалось Тэсс пустым, и ей захотелось поскорее его покинуть. В какой-то степени она испытала облегчение. Но ее внимание привлекло еле заметное движение на широкой кровати. Темный силуэт среди подушек узнавался очень легко – треугольные ушки торчали слишком высоко.
– Таура! – Тэсс добежала до нее и резко схватила за воротник. – Ты спятила? Как можно было так удрать, мы все испугались, я испугалась! Что ты тут забыла?
Тэсс пыталась заглянуть в бледное лицо подруги, но голова Тауры была безжизненно склонена, глаза ничего не выражали. Ее уши прижались, не реагируя, как обычно это бывало раньше, на резкие звуки голоса. Когда Тэсс разжала руку, Таура тут же легла обратно на покрывало и свернулась, прижимая к груди сцепленные в замок руки. В темноте ее мягкие волосы светились почти так же, как туман.
– Я хотела проверить, – ее голос звучал отстраненно, – что он…
– Его здесь нет.
Тэсс сама не поняла, с какой интонацией – утвердительной или вопросительной – произнесла это. Таура закрыла глаза.
– Здесь никого нет, – продолжила Тэсс, поежившись. – Вообще никого, и взрослых тоже, и внизу. Мы остались совсем одни.
