Купив девчонкам выпивки, Шпандау оставил их в баре и огляделся. Потом несколько раз обошел битком набитый зал, но Бобби не обнаружил. Дэвид не боялся, что Ричи Стелла его заметит. Где Стелла, там и Бобби.
В зале было темно и дымно. Здесь плевать хотели на многие муниципальные законы, в том числе иа запрет курения, за что владелец щедро расплачивался в конце каждого месяца. Основная идея заключалась в воссоздании атмосферы ночных клубов Гарлема сороковых годов, экзотических мест, куда белые ходили смотреть, как черные курят марихуану и при этом приобретают восхитительно угрожающий вид. Время от времени в «Зале вуду» играли джаз, но чаще рок. Белые для белых. Особое напряжение — обязательное для правильного опрощения — обеспечивали упитанные бандиты, все в цацках и девках, а также расфуфыренные наркодилеры, иногда превращавшие клуб в обкуренный притон, который продолжался за дверями.
Большая часть одной стены была зеркальной. Видимо, за ней, подумал Шпандау, та самая ВИП-комната, в которой развлекаются знаменитости, чтобы не соприкасаться с быдлом. Шпандау поискал глазами вход и увидел в конце коридора две закрытые двери. Он открыл одну. За ней оказался кабинет. За столом, согнувшись над стопкой чеков, сидела симпатичная блондинка лет двадцати восьми.
— Ой, извините, — пролепетал Шпандау, изобразив заблудившегося посетителя, едва стоящего на ногах. — Туалет ищу.
— В другом конце, — бросила блондинка и вернулась к своим подсчетам.
Шпандау дернул другую дверь. Не заперто. За ней обнаружился короткий узкий коридорчик и еще одна дверь. Шпандау различил голоса. Один из них принадлежал Бобби. Он вошел.
Комната была полутемная, как будто освещена свечами. Сквозь стеклянную стену был виден весь зал и сцена. Словно на большом телеэкране с хорошим качеством смотришь «Дикий Голливуд». Звукоизоляция была полной, только в динамиках бухала музыка, отчего все происходящее казалось еще более нереальным. Ричи Стелла сидел на диване. Бобби стоял в центре комнаты и держал Ричи на мушке. Рука у него тряслась, и дуло тридцать восьмого калибра описывало маленькие круги.
С Бобби градом катил пот. И хотя Шпандау не видел его глаз, было ясно, что он напился или нанюхался, а может, и всё сразу. Ричи сидел спокойно, скрестив ноги. Казалось, он ничуть не обеспокоен, хотя Бобби мог выстрелить в него и совершенно случайно.
Когда вошел Шпандау, Бобби резко обернулся и наставил на него пистолет.
— Спокойно, — сказал Шпандау. — Это ж я.
— Какого хрена тебе надо? — уныло спросил Бобби. — Оставь меня в покое.
— Джинджер послал меня. Боялся, что ты глупостей наделаешь.
— Не собираюсь я делать глупостей, — его голос дрожал. — Просто шлепну этого мудака.
— Я как раз пытался объяснить малышу… — заговорил было Ричи.
— Заткнись, — рявкнул Бобби. — Молчи и не дергайся!
Но Стелла продолжил.
— Пытался объяснить, как все это тупо. Я ж ему Друг.
— Ты чертов извращенец. Пулю тебе в башку засадить бы.
— Хоть вы скажите ему, что он не прав, — обратился Ричи к Шпандау.
— Ну это не ко мне, — ответил тот. — Мне вы тоже не по вкусу.
— Тогда расскажите ему, как весело жить в тюрьме. Застрелит меня — хлебнет тамошних радостей.
— Он дело говорит, — заметил Шпандау, повернувшись к Бобби. — Думаешь, оно того стоит?
— Еще как стоит.
— Тогда давай. Застрели его, и пойдем домой.
Ричи испепелил Шпандау взглядом. Все ждали. Но выстрела не последовало.
— Бобби, отдай пистолет, — сказал Шпандау. — Какой-то вшивый тридцать восьмой. Им убить можно, только если попадешь в какой-нибудь важный орган. Загремишь ведь в тюрягу. И карьера — к черту.
— Нет, я убью его.
— Ну так вперед. Хватит уже хреном груши околачивать.
Бобби уставился на Стеллу, поднял пистолет и навел его на грудь. Сжал влажные пальцы, расслабил, снова сжал.
Шпандау подошел и забрал у него оружие. Бобби сник, плюхнулся на диван рядом со Стеллой и закрыл лицо руками.
— Ну красота, — резюмировал Стелла. Он посмотрел на Шпандау, покачал головой, потом перевел взгляд на Бобби. — Ты как? В порядке?
Бобби не ответил и не отнял рук. То ли плакал, то ли просто шмыгал носом.
— Ну что ты, парень, — попытался успокоить его Стелла, обняв за плечо. — Я уж подумал, мне конец. Чего ты так расстроился. Хочешь ксанакс?[30] Я попрошу, чтобы тебе нашли.
— Отстаньте от него, — перебил Шпандау. — Я отвезу его домой.
— Достали вы меня уже. Из-за вас меня чуть не убили.
— Да никого бы он не убил.
— Хоть вы и добивались обратного. «Давай пристрели его, и мы пойдем домой». Где же Мартина носит, мать его? — Ричи повернулся к Бобби. — Попрошу Мартина, чтобы тебя до дома подкинул.
Стелла снял трубку и потребовал найти Мартина. Через несколько секунд явился тот самый вышибала, который приходил со Стеллой в трейлер Бобби.
— Отвези Бобби домой, — велел Ричи. — Если что попросит — дай. Найди ему ксанакс или еще чего. Он расстроен. — Ричи обратился к Бобби: — Мы найдем тебе что-нибудь. Будешь дрыхнуть, как младенец.
— Отстаньте от него, — повторил Шпандау.
— Мартин отвезет его домой, — заявил Ричи. — А вы вообще никуда не пойдете.
Мартин поднял Бобби, напоминавшего зомби, и поставил на ноги.
Потом вывел его из комнаты. Он даже не поднял глаз на Шпандау, проходя мимо. Просто уставился в пол.
— Ну что за вечер, мать его, — буркнул Ричи. — Выпить хотите?
— Конечно. Бурбона.
— Да вы присаживайтесь.
Шпандау сел и посмотрел на извивающиеся на танцполе тела. Стелла выключил музыку, чтобы Дэвид не отвлекался. И снял трубку.
— Пришлите мне бутылку «Мейкерс марк», льда и пару бокалов. — Он повесил трубку и повернулся к Шпандау: — Это все вы виноваты.
— С чего вдруг?
— Не совали бы нос в чужие дела, этого бы не случилось.
— Если бы я его не совал, вы бы в скором времени червей кормили. Давайте с этой стороны посмотрим.
— Мой вариант мне больше нравится, — сказал Стелла. — В нем вы мой должник.
В дверь постучали, и вошла давешняя блондинка с подносом. Она с любопытством покосилась на Шпандау, но быстро отвела взгляд. Стелла улыбнулся и положил руку ей на бедро, пока она ставила поднос на низкий столик. Девушка не скинула руку, но и восторга не выразила. Она вышла, не проронив ни слова. Стелла бросил лед в бокалы, налил виски и протянул один Шпандау.
— Вы — прямо как прыщ, выросший слишком близко к моей заднице.
— Это метафора такая? — осведомился Шпандау.
— Метафору я вам скоро покажу. Вы кто вообще такой? Какого черта лезете в мои дела?
— Моя задача — не дать Бобби испортить себе жизнь. Вы меня мало интересуете.
— Думаете, он очухается? — спросил Стелла с искренней заботой.
— Приедет домой, проспится. Будем надеяться, завтра у него подобных мыслей не возникнет.
Стелла сел на диван и скрестил ноги.
— Хотите на меня поработать?
— Нет.
— Почему?
— Вы не предоставляете страховку, включая стоматолога. А кроме того — вы мне не нравитесь.
— По большому счету все эти «нравлюсь — не нравлюсь» роли не играют. Для исключительных людей путь к успеху — это победа над собственным «я».
— Сунь Цзы?[31]
— Майк Овиц[32] читает Сунь Цзы. Бизнес — это война. У узкоглазых поучиться можно. А денег у них куры не клюют.
— Вы с Бобби кино снимаете?
— Он у меня в главной роли.
— А его агент в курсе?
— Да пошла она в жопу. Они на него работают, а не он на них.
— Да, это, безусловно, свежий взгляд. Может, и приживется.
— Да какая, на хрен, разница, — отмахнулся Стелла. — Нашел сценарий, нашел деньги. Осталось только назначить день начала съемок.
— Не забудем и звезду, которая жаждет на вас работать.
Стелла рассмеялся.
Ох уж этот гаденыш, добьет он меня. Сам не понимает, что ему на пользу. Взрывается — и тут же отходит. Говорит — сделаю. И тут же меня посылает.
— А теперь еще вас нанял.
— Он меня не нанимал.
— Но вы же тут. И путаетесь у меня под ногами.
— Ко мне это не имеет никакого отношения.
— Вы ему нравитесь. Я вижу. Он вас уважает.
— У вас контракт?
— Он мне слово дал. На хрена мне контракт?
— Слушайте, так будет лучше для всех. Тут вам не «Крестный отец», и у настоящих бандитов никаких кодексов чести нет. Тут Голливуд. Все врут, пока чек не обналичат. Извините, что приходится разбивать ваши представления о жизни.
— Вы же на него не работаете. Так что вы здесь делаете?
— Мне позвонил его помощник. Сказал, что он отправился сюда вас убивать. Идея, конечно, неплохая, мне по душе. Но он ведь жизнь бы себе испоганил. А Бобби — парень славный, как мне кажется. По крайней мере, был таким, пока вы да всякие долбаные студии за него не взялись. Отстаньте от него. Ему и так дерьма в жизни хватит. Без вас, кровососов.
