– Вьетнамский, – кивнул Мюррей.
– Северо-вьетнамский, – уточнил Райдербейт, – как будто трахается чертова куча гусей и уток.
– Кто они?
– Контрольная башня Дьен Бьен Пху. У них там военный аэродром. Мы получаем прямой сигнал. Судя по моим расчетам, мы уже десять миль как пересекли границу, – родезиец дико расхохотался. – Десять миль летим над Северным Вьетнамом, солдат. Похоже, у нас проблемы.
– Что случилось?
– Мы проскочили вторую зону сброса.
– Вторую?
– Они дали нам две – вторую в последний момент, несмотря на то, что уже пришли метеосводки и я сказал им, что не смогу поднять четыре тонны риса еще на одну тысячу футов при таких погодных условиях. Но давай не будем вдаваться в технические подробности. Мы потеряли проход, вот в чем дело. Я не смог бы развернуть ее, не потратив время на сброс груза. Ублюдки, наверное, постараются отгрызть мне за это задницу, но, если бы я этого не сделал, мы бы разбились.
– Где мы? – стрелка альтиметра качалась у цифры 8.000, что все еще было ниже уровня самых высоких гор. Впереди снова ничего не было видно, кроме плотной желтой тучи.
– Мы идем прямо на север, ко второму проходу, который может вывести нас в лаотянское воздушное пространство, – сказал Райдербейт. – Если нет, нам конец.
– Это далеко? – спидометр показывал только двести узлов.
– Пять, шесть минут, – отвечал Райдербейт. – Мы летим вслепую. Я не рискну воспользоваться радиокомпасом, кроме того, у них там есть радар. Только пока мы в горах, у нас есть шанс, что они нас не засекут.
– Что самое худшее из того, что может случиться?
– А ты оптимист, парень, да? – улыбнулся Райдербейт. – Худшего много. Они могут сбить нас в этом вонючем небе ракетами «земля – воздух». Или, возможно, у них внизу есть «МиГи» – но я сомневаюсь, чтобы эти маленькие педерасты осмелились преследовать нас в этой пачкотне. И потом... мы можем просто разбиться.
Пока он говорил, заглох левый двигатель. Бормотание, слабый треск – и пропеллер замер. Руки Райдербейта быстро работали с переключателями. Ничего не происходило. Райдербейт, не мигая, следил за гирокомпасом, а потом тихим и напряженным голосом сказал Мюррею:
– Тебе лучше вернуться. Начинайте надевать парашюты. Толкачи вам помогут. И пожми руку маленькой девочке от моего имени.
Мюррей, спотыкаясь, вернулся в салон самолета. После непродолжительных подсчетов оказалось, что у них семь парашютов на восемь человек. Мюррей дал парашют Жаки Конквест и отпустил какую-то жалкую шутку насчет пассажиров первого класса с «Титаника». Главный толкач пытался пожертвовать своим парашютом, но Мюррей с наигранным героизмом отклонил это. Не то чтобы он боялся прыгать, просто у него было такое чувство, что пока он верит в самолет и пилотов, у них есть шанс выбраться. Надеть парашют, которым он раньше никогда не пользовался, и прыгнуть в неизвестную расщелину, ассоциировалось для Мюррея с полной капитуляцией.
Он понимал: они быстро теряют высоту. После серии резких снижений у него свело в животе, закружилась голова и одурело вылезли глаза. Таиландцы окружили Жаки Конквест, надели на нее парашют и пристегнули к перекладине под потолком. Они объясняли, что парашют открывается автоматически, один из них начал демонстрировать, как надо падать, он прижал локти к бокам и поджал ноги так, что стал похож на зародыш.
И в этот момент Жаки Конквест вырвало: струя кофе быстро пересекла пол и ушла в облака. Она тут же выпрямилась и со стеснением и злостью посмотрела на Мюррея:
– Извините! – прокричала она на английском.
Он слабо улыбнулся:
– Это самая маленькая из наших проблем! – сказал Мюррей и с грустью подумал, что этот физический акт впервые за время их знакомства открыл в ней что-то человеческое.
Все это время парашютисты-таиландцы сохраняли потусторонний вид, как официанты в дорогом ресторане во время неприятной сцены с клиентами. Мюррей решил ретироваться и прокладывал путь к кабине пилотов, пол накренился вниз, пока единственный двигатель храбро боролся за то, чтобы вывести их из последнего, фатального штопора. Райдербейт работал у панели управления, обмениваясь жестами с Нет-Входа Джонсом, который по-прежнему сидел, склонившись над картами, и проверял показания приборов. Сигналы, которыми они обменивались, были непонятны Мюррею, но удивительно спокойны. Он стоял, вцепившись в спинку кресла Райдербейта, и следил за тем, как стрелка одного из альтиметров ползла в обратную сторону, против часовой стрелки: цифры обозначающие высоту в тысячах футов, остались позади, пришла в движение стрелка на втором альтиметре, где высота измерялась сотнями футов. Впереди по-прежнему ничего нельзя было увидеть, кроме туч. Мюррей ждал – пятнадцать секунд, двадцать, тридцать. Потом вдруг Райдербейт расслабился:
– Как себя чувствуют пассажиры, солдат?
– Девушку стошнило. Ей бы не помешало немного бренди.
– Ах ты, хитрожопый негодяй! – родезиец рассмеялся и дал ему фляжку. – Но в салоне не курить, ладно?
– Ладно. Где мы?
– Где мы? – крикнул Райдербейт Нет-Входу.
– По моим расчетам, – отозвался тот, – мы опустились к пяти тысячам, что означает, что мы проскочили и Господь Бог был к нам чертовски благосклонен! – его речь напоминала общепринятое представление о том, как должен говорить развитой негр, проходящий службу в вооруженных силах США.
Райдербейт мрачно кивнул:
– Этот парень, как мы называем их в нашем летном деле, навигатор. Во всем мире больше нет такого навигатора, как Джонс. Он провел нас через проход вслепую. Хотя, конечно, у него, как у колдуна, есть преимущество перед остальными.
Для негра эта шутка, видимо, была уже заезженной, и он прокричал Мюррею:
– Я советую вам, мистер Мюррей, вернуться в салон и пристегнуть ремни.
– Мы собираемся сесть на полосу, которая совсем не рассчитана на такие самолеты, как наш, – добавил Райдербейт. – Передай от меня привет леди, и смотрите, не выпейте все. Я сам хочу выпить, если мы сядем.
* * *
Когда они шли на посадку, Мюррею припомнилось сентиментальное избитое выражение: «на честном слове и на одном крыле». Левое крыло плыло над полем, которое напоминало лист рифленого железа. Все в салоне: Мюррей, миссис Конквест и шесть тайцев – пристегнули ремни (парашюты сброшены) и обхватили колени руками в ожидании удара. Ролики на колее начали по инерции крутиться.
Потом вдруг стало невероятно тихо.
Заглох второй двигатель. Было слышно только, как по полу катаются какие-то детали, крутятся ролики и со свистом врывается воздух в салон. Скорость была меньше сорока узлов. Пол опускался все ниже, навстречу неопределенной поверхности из воды и грязи с наполовину выросшими ростками риса, которые вряд ли бы выдержали вес большого насекомого.
В голове Мюррея проносились дикие мысли: может, все было спланировано заранее? Встреча с сержантом Вейсом в бангкокском баре; принятие приглашения выпить вместе от толстого дружелюбного Пола в маленьком ресторане Пномпеня? В этом была какая-то истина, не обязательно божественная, но прослеживался какой-то смысловой ритм, или, наоборот, бессмысленный. Если есть Бог, или, может, два, то они сплотились, опуская огромный металлический корпус. Со стороны правого двигателя раздался резкий визг; потом, когда они с грохотом коснулись земли, самолет тяжело запрыгал; левое крыло врезалось в землю; самолет перекосило, он, как плуг, вспахивал землю; отвалился двигатель; все крыло покорежило и оторвало от корпуса. Самолет на мгновение замер, сбитый с толку, но все еще под контролем, а потом начал подпрыгивать. Головы бились о колени, руки онемели, а ноги глухо стучали по металлическому полу. Весь мир пошел кругом: кричащие люди, кричащий металл, – потом тишина.
Они висели на ремнях безопасности под странным углом, лицо одного из тайцев было в крови. Жаки Конквест, тихая и прекрасная, как подумал Мюррей, свисала со своего сиденья, как кукла, в растопыренной от газет униформе, тяжелая фотокамера болталась на шее.
Самолет остановился. Мюррей страшно расчихался, его трясло, глаза слезились, из носа текло, как у ребенка. Потом ему сказали, что это произошло от того, что в предыдущий полет в хвосте самолета просыпали муку и от удара при приземлении она разлетелась по салону. Мюррея лихорадило, и его мало успокоило это объяснение. Как это неоднократно случалось и раньше, он был напуган тем, что видели, как он был испуган. Может, это было признаком смелости, а может, это были всего лишь последствия высшего образования.
Он все еще бормотал что-то себе под нос, когда Джонс вытащил его из самолета. Они шли бок о бок, вытаскивая ботинки из грязи. Мюррей обернулся посмотреть на смятый хвост самолета, а негр дернул его за руку и сказал:
– Давай, парень. Все хорошо. Все хорошо.
Мюррей понятия не имел, где они находятся.
