— О чем? Что случилось?
Хокинс напрягся, и глубокие складки пролегли от приподнятых бровей до плотно сжатых губ.
— Я… ну, возможно, у меня появился преследователь, — произнесла Пиппа, и последнее слово застряло в горле. А потом разнеслось по всей комнате, рикошетом отразившись от голых стен и тусклого металлического стола.
— Преследователь? — переспросил Хокинс. Возле рта проступили новые складки.
— Да. Мне так кажется.
— Ясно, — произнес полицейский и почесал седеющую макушку. — Ну, чтобы судить наверняка, должно быть не менее…
— Двух и более эпизодов, — перебила Пиппа. — Я знаю. Читала. Были. Даже больше. И в интернете, и… в реальной жизни.
Хокинс кашлянул в кулак, оттолкнулся от стены и подошел к металлическому столу. Ботинки скрипели, в их шелесте слышалось некое сакральное послание.
— Ладно. В чем это проявляется?
— Вот. — Пиппа взяла рюкзак и открыла его под пристальным взглядом инспектора. Сдвинула громоздкие наушники и вытащила сложенные листы бумаги. — Я составила таблицу, указав там подозрительные события. Сделала график. Еще есть фотография, — добавила она, разворачивая листы и протягивая Хокинсу.
Теперь настал ее черед наблюдать, как двигаются его глаза: слева направо, вверх-вниз.
— Здесь довольно много эпизодов, — сказал он скорее самому себе, нежели ей.
— Ага.
— «Кто будет искать тебя, когда ты исчезнешь?» — Хокинс зачитал вслух главный вопрос, и у Пиппы на затылке встали дыбом волосы. — Началось все в интернете, верно?
— Да. — Она указала пальцем на верхнюю половину страницы. — Сперва мне присылали письма, причем довольно редко. Затем, как видите, инциденты стали более регулярными и перешли в реальный мир. Если они связаны, то ситуация обостряется: сперва цветы на машине, потом…
— Мертвые голуби, — закончил Хокинс, водя пальцем по графику.
— Да. Целых два, — подытожила Пиппа.
— А что за шкала опасности? — Он поднял глаза.
— Показатель того, насколько серьезен каждый отдельно взятый инцидент.
— Нет, это я понял. Откуда цифры?
— Сама определила, — ответила Пиппа. Ноги, словно налившись свинцом, проваливались в пол. — Я провела исследование. Информации про сталкеров не так уж много — видимо, потому, что подобные дела у полиции не в приоритете, хотя зачастую они приводят к серьезным последствиям. Надо было каким-то образом систематизировать события, чтобы увидеть, есть ли прогресс и какова степень угрозы. Шкалу оценки я придумала сама. Могу пояснить, если надо: между онлайн и офлайн-событиями разница в три пункта, и…
Хокинс махнул рукой, перебивая ее. Листы зашелестели.
— Но откуда тебе знать, что эти события связаны? — спросил он. — Что человек, который шлет тебе письма… причастен и к другим инцидентам?
— Я заподозрила неладное, когда получила сообщение про потерянную голову. Оно пришло в тот самый день, когда подбросили вторую птицу. Обезглавленную, — добавила Пиппа.
Хокинс издал горлом странный звук.
— Это весьма расхожая фраза, — заметил он.
— А как же мертвые голуби?
Пиппа выпрямилась. Она знала, к чему он клонит, понимала, чем закончится разговор. Мысли инспектора читались по глазам. Он ей не верит.
Хокинс вздохнул, пытаясь улыбнуться.
— Знаешь, у меня есть кошка, и она то и дело притаскивает дохлых птиц и грызунов. Часто — без головы. Последняя мышь, например, вовсе лежала у меня на подушке.
Пиппа сжала кулаки за спиной.
— У нас нет кошки, — слишком резко и громко произнесла она.
— У вас нет, но есть у соседей. Я не могу начать расследование из-за двух мертвых птиц.
Может, он прав? Пиппа и сама себе так говорила.
— А как же рисунки? Они появились дважды, причем второй раз ближе к дому.
Хокинс перелистнул страницы.
— Фотографии есть? — Он посмотрел на нее сверху вниз.
— Нет.
— Почему?
— Рисунки исчезли.
— Исчезли? — Хокинс прищурился.
Пиппа и сама понимала, как странно звучит ее рассказ. Она выглядит неуравновешенной истеричкой. Хорошо бы так оно и было: лучше считать себя параноиком, которому мерещатся глупости.
И все же внутри разгоралась злость, застилая глаза багрянцем.
— Они стерлись прежде, чем я сделала фото. Но у меня есть другая фотография, с прямой угрозой в мой адрес. — Пиппа с трудом контролировала голос. — Это написали на дороге, где я обычно бегаю. «Ходячая покойница».
— Ну да, твои опасения понятны. — Хокинс перелистнул страницы. — И все же надпись появилась не возле дома, а на людной улице. Нельзя гарантировать, что текст адресован именно тебе.
Так Пиппа себе и говорила. Но сейчас она думала по-другому.
— Я гарантирую. Это написали для меня. — До сей поры Пиппа сомневалась в наличии сталкера, сейчас же, стоя напротив Хокинса и слыша, как он повторяет ее собственные аргументы, она внезапно решила поверить чутью.
События связаны. У нее есть преследователь, более того, этот человек намерен причинить ей вред. По личным мотивам. Кто-то ненавидит ее, и он совсем близко.
— Конечно, получать подобные сообщения от интернет-троллей весьма неприятно, — кивнул Хокинс. — Тем не менее такое бывает, когда ищешь славы.
— «Ищешь славы»? — возмутилась Пиппа. — Я не искала славы, инспектор! Мне лишь пришлось выполнять вашу работу. Вы были бы счастливы позволить Сэлу Сингху вечно нести вину за убийство Энди Белл. Поэтому все и началось. Человек, который шлет мне письма, не просто слушает мой подкаст и не просто интернет-тролль. Он следит за мной. Он знает, где я живу. Все очень серьезно.
Так и есть. Однозначно.
— Я понимаю, что ты в это веришь, — сказал Хокинс, поднимая ладони, чтобы ее успокоить. — Должно быть, это очень страшно — стать известной и невольно привлечь всяких идиотов, уверенных в своем праве писать тебе гадости. Но такого стоило ожидать. Вдобавок ты не единственная, кто получает оскорбительные письма. Я знаю, что Джейсону Беллу тоже приходили неприятные сообщения после твоего подкаста. Он не раз мне жаловался… Мы иногда играем в теннис, — пояснил Хокинс. — Как бы там ни было, я не вижу связи между письмами и прочими инцидентами.
Последнее слово он произнес слишком резко, практически выплюнув.
Хокинс ей не верил. Не верил даже после всего, что случилось. Пиппа догадывалась, что так и будет, она предупреждала Рави, однако теперь, услышав все собственными ушами, не понимала, как такое могло произойти, — ведь она-то поверила!
Жар под кожей сменился другим чувством: холодным, тяжелым, тянущим вниз и отдающим горечью.
Хокинс положил бумаги на стол.
— Пиппа, — сказал он мягко и спокойно, словно разговаривал с растерянным ребенком. — По-моему, после всего, что тебе довелось пережить… Мне, кстати, очень жаль, что я не помог тебе и ты вынуждена была справляться в одиночку… И все же теперь, пожалуй, ты выдумываешь лишнее. Конечно, ты нервничаешь, но…
Совсем недавно Пиппа и сама так думала, однако сейчас, услышав такие слова из уст инспектора, почувствовала, словно ее с размаху пнули в живот. С чего она решила, что будет иначе? Только зря потратила время.
— Вы считаете, я выдумываю, — сказала она. Уверенно, не спрашивая.
— Нет-нет-нет! — тут же отозвался Хокинс. — Я считаю, что ты под впечатлением от недавних событий и, возможно, судишь предвзято. Знаешь… — Он замолчал, закусив кожу на костяшках пальцев. — Когда я впервые увидел, как умирает человек, то потом очень долго приходил в себя. Это была молодая женщина, ее ранили ножом. Подобные моменты навсегда остаются в душе. — Глаза у него заблестели. Хокинс наконец поднял голову и встретился с Пиппой взглядом. — Ты ходишь к врачу? Обсуждаешь с кем-то случившееся?
— Прямо сейчас я обсуждаю! С вами! — довольно резко ответила Пиппа. — Я прошу вас о помощи. Видимо, зря. Совсем недавно точно так же я просила вас найти Джейми Рейнольдса. Тогда вы тоже отказались — и вот к чему это привело.
— Я не отказываюсь. — Хокинс кашлянул в кулак. — Я пытаюсь тебе помочь. Правда. Но два мертвых голубя и надпись на тротуаре в общественном месте — не основание для возбуждения дела. Конечно, если ты подозреваешь кого-то конкретно, я мог бы…
