— Мне нужна квалифицированная сиделка. Я хотела нанять сиделку на эту ночь, немедленно.
— Понимаю, — сказала женщина. — Сейчас я переключу разговор.
— Старшая сестра слушает, — произнес другой голос.
— Мне нужно нанять сиделку, — повторила Леона. — Прямо сейчас. Очень важно, чтобы она явилась ко мне прямо сейчас.
— Каков диагноз болезни, мадам?
— Диагноз? Гм, я… инвалид, и я… совершенно одна, я не знаю никого в городе… Я только что испытала ужасное потрясение… Я просто не могу остаться этой ночью одна!
— Вы консультировались с кем-нибудь из наших врачей, мадам?
— Нет, — сказала Леона, раздраженно повышая голос, — но я не понимаю, к чему весь этот допрос? В конце концов я ведь заплачу этой сиделке…
— Это понятно, мадам. Но наша больница — городская, не частная. Мы не посылаем сиделок, если необходимость этого не удостоверена одним из наших штатных врачей. Я бы посоветовала вам позвонить в одну из частных клиник.
— Но я не знаю таких, — простонала Леона. — И я не могу ждать. Я очень нуждаюсь в помощи.
— Я дам вам номер, по которому вы можете позвонить. Шайлер, 2-10-37. Может быть, они смогут вам помочь.
— Шайлер, 2-10-37. Спасибо.
Она снова вращала диск телефона, и его потрескивание ударами маленьких молоточков отдавалось у нее в висках. Гудки в трубке, казалось, звучали целую вечность, хотя на самом деле ей ответили сразу же:
— Центральная регистратура, мисс Джордан слушает.
— Я хочу нанять сиделку — немедленно.
— Кто это говорит, простите?
— Миссис Стивенсон. Саттон-плейс, 43. Это очень срочно.
— Вас направил к нам какой-нибудь врач, миссис Стивенсон?
— Нет, — сказала она нетерпеливо. — Но я чужая в этом городе, и я больна, и эта ночь для меня невыносима. Я не могу больше оставаться одна.
— Видите ли, — с сомнением сказала мисс Джордан, — у нас с сиделками сейчас проблема. Совершенно не принято посылать их на дом, если лечащий врач не удостоверит, что это необходимо.
— Это необходимо! — взмолилась Леона. — Необходимо! Я больна. Я одна в доме, я не знаю, где сейчас мой муж. Я не могу дозвониться до него. И я ужасно напугана. Я сойду с ума, если никто не придет ко мне сейчас же, если что-нибудь не будет сделано…
— Понимаю, — задумчиво сказала женщина. — Хорошо, я оставлю записку для мисс Филлипс, и она позвонит вам, как только придет.
— Мисс Филлипс? А когда она должна быть?
— В одиннадцать тридцать, что-то около этого.
— В одиннадцать тридцать?!
И в это мгновенье она услышала щелчок легкий щелчок в телефонной трубке, знакомый звук, который ей много раз приходилось слышать.
— Что это? — закричала она.
— Что вы имеете в виду, мадам?
— Этот щелчок… только что… в моем телефоне?.. Как будто кто-то снял трубку параллельного телефона.
— Я ничего не слышала, мадам.
— Но я слышала! — сказала она, чувствуя, что страх душит ее. — В доме кто-то есть… Внизу, на кухне… Они слышат меня сейчас. Они…
Бросив трубку, она сосредоточилась на окружающей ее тишине. Вдруг она услышала тихие шаги — медленные, равномерные. Она подняла голову, в глазах ее застыл дикий страх, руки потянулись к искаженному лицу.
— Кто это? — отчаянно закричала она. — Кто там?
Она чувствовала себя словно загнанное животное. Шаги продолжались медленные, неумолимые. Ее взгляд был прикован к двери, ведущей в комнату. Она ждала… ждала… и вдруг хрипло закричала:
— Генри! Ген-ри-и!
Никто не ответил. Равномерные, безжалостные шаги продолжались. Она отбросила покрывало, попыталась встать с кровати. Но страх парализовал ее. Она бессильно рухнула на подушки.
С улицы донесся шум грузовика. Посмотрев в сторону окна, она увидела, наконец, источник звуков, которые она приняла за шаги: ночной ветерок шевелил тяжелую портьеру на окне.
Рука ее непроизвольно потянулась к телефону, но застыла в воздухе. Кому звонить? Кто поможет ей теперь? Она по-прежнему не сомневалась, что ее разговор с медсестрой кто-то подслушивал — снизу ли, с кухни, или откуда-то еще…
Она лежала, не в силах ни на что решиться, и вдруг, как уже столько раз было в этот вечер, глубокую тишину, нависшую над кроватью, разорвал резкий телефонный звонок. Она схватилась за трубку, как утопающий за соломинку.
— Алло, — с жалобной надеждой сказала она.
Ей ответил равнодушный голос телефонистки:
— Нью-Хэвен вызывает миссис Стивенсон. Это миссис Стивенсон?
— Да! — закричала Леона, и сердце ее дрогнуло. — Но… у меня сейчас нет времени… Перезвоните попозже. Я не могу говорить.
— Вас заказал мистер Генри Стивенсон. Вы что, не будете говорить, мадам?
Пораженная, словно громом, Леона переспросила:
— Мистер Генри Стивенсон? Вы сказали — мистер… Из Нью-Хэвена?
— Вы будете говорить, мадам?
В ней вспыхнула надежда, что все это неправда, какой-то фантастический сон. Разве мог такое замыслить человек, с которым они столько прожили вместе. И все же она знала, что это не сон. Если бы можно было как-то по-другому все объяснить! Что же, по крайней мере, она попросит Генри позвонить в полицию. Тогда все станет ясно.
— Да… Я… буду говорить, — сказала она.
Напряженно, почти не дыша, Леона ждала, пока ее соединят.
Она услышала короткие сигналы междугородной станции, потом голос телефонистки:
— Говорите! Нью-Хэвен на проводе.
23.05
Железнодорожный вокзал в Нью-Хэвене был в этот поздний час пуст. Несколько человек, бродивших или праздно сидевших на скамейках, почти терялись в громаде здания. Шаги стучали по каменному полу и эхом отражались от высоких потолков. Казалось, что вокзал, освободившись от дневной суеты, мирно дремал в ночи.
Под огромными часами вдоль стены вытянулся ряд телефонных будок. Все они были пусты, нигде не горел свет. Лишь одна была занята, возле нее стоял изящный саквояж из свиной кожи с аккуратными золотыми инициалами посредине.
В освещенной будке ждал разговора с женой Генри Стивенсон. На лице у него была написана мрачная решимость.
Наконец он услыхал голос телефонистки междугородной связи и сразу мягко сказал:
— Алло! Это ты, дорогая?
— Генри! Генри, где ты?
Сквозь расстояние во много миль он почти физически почувствовал, как она готова вцепиться в него.
— Но я же еду в Бостон. Сейчас остановился в Нью-Хэвене. Разве ты не получила мою телеграмму?
— Да. Получила. Но я не понимаю…
— Тут нечего и понимать, дорогая. Я никак не мог до тебя дозвониться. Телефон был все время занят. Я решил позвонить отсюда и спросить, как ты себя чувствуешь. Мне так жаль, что пришлось неожиданно уехать, но я знал, что у тебя будет все в порядке…
— Но у меня не все в порядке! — перебила она. — У нас в доме кто-то есть!
— Чепуха, дорогая! Кто там может быть? Ты ведь не одна?
— Одна! — жалобно сказала она. — Я совсем одна. Ты ведь дал Ларсен свободный вечер.
— Ах да, — вспомнил он.
— И ты обещал, что будешь дома ровно в шесть.
— Разве? — невинно спросил он. — Я не помню.
— Ты точно обещал, — сказала она. — И я здесь одна вот уже столько часов. Слушаю какие-то жуткие телефонные разговоры, которых я не понимаю… И вот что, Генри. Я хочу, чтобы ты позвонил в полицию. Слышишь? Скажи им, чтобы они немедленно приехали ко мне.
В ее голосе он услышал страх. Она в самом деле была испугана.
Понятно было бы, если бы она была просто раздражена, у нее есть невероятная способность раздражаться. Но этот страх был иного рода.
— Послушай, Леона, — решительно сказал он. — Не надо так нервничать!
— Нервничать?
— Ты прекрасно знаешь, что ты в безопасности. Ларсен, наверное, закрыла перед уходом все двери на ключ.
— Я знаю, — слабо сказала она. — Но я только что слышала, как кто-то… кто-то снял трубку внизу, на кухне.
— Чепуха, — сказал он. — Дом закрыт. Там этот частный полицейский на улице. И у тебя под рукой телефон. Более того, ты же в центре Нью-Йорка! Самое безопасное место в мире.
— Все-таки я чувствовала бы себя лучше, если бы ты позвонил в полицию, Генри. Я им звонила, но они не обратили на меня никакого внимания.
От жалости к себе она расплакалась.
— Послушай, — сказал он. — Я нахожусь в Нью-Хэвене. Если я позвоню отсюда, они подумают, что я сумасшедший. И вообще, зачем звонить в полицию? Не лучше ли связаться с доктором Александером…
Повернувшись, он бросил мимолетный взгляд сквозь стеклянную дверь кабины на плотного смуглого седовласого человека, который прогуливался в нескольких шагах от будки.
Стивенсон снова повернулся лицом к телефону.
— Генри! Что ты знаешь о человеке по имени Эванс?
— Эванс? — оторопело спросил он.
— Да, — сказала она. — Уолдо Эванс.
— В жизни не слышал этого имени, Леона. А почему ты спрашиваешь?
