Джеффри Линдсей - Двойник Декстера

Через неделю простуда прошла, а я вычеркнул много имен из списка, достаточно, чтобы задуматься, не трачу ли я драгоценное время понапрасну. Я затылком чувство­вал горячее дыхание и испытывал все возрастающее же­лание нанести удар раньше, чем мой незнакомец нападет, но оно отнюдь не сделало меня ближе к Свидетелю. С каждым днем и с каждым вычеркнутым из списка именем я становился раздражительнее и даже начал грызть ногти, хотя отделался от этой привычки еще в школе. Я злился, испытывал сильнейшее недовольство и часто задумывал­ся, не окажется ли напряжение непосильным.

Но мне по крайней мере повезло больше, чем офицеру Понтеру. Когда жестокое убийство Марти Клейна превра­тилось, так сказать, в постоянный тревожный гул на заднем плане, офицера Понтера тоже нашли мертвым. Он был полицейским, а не детективом, как Клейн, но, бесспорно, над ним поработал наш знакомый убийца. Он медленно и методично размозжил тело Понтера, превратив его в сплошной двухсотфунтовый синяк и переломав все круп­ные кости с тем самым терпением и тщанием, которые оказали столь несомненный эффект на Клейна.

На сей раз тело оставили не в патрульной машине на трассе 1-95. Офицера Понтера заботливо устроили в Бейфронт-парке, прямо перед Факелом дружбы, и в этом од­нозначно ощущалась ирония. Труп нашла молодая канад­ская чета, приехавшая в свадебное путешествие и отпра­вившаяся рано утром на романтическую прогулку. Еще одно долгое воспоминание о чудесном времени, прове­денном в нашем волшебном городе.

Приехав в Бейфронт-парк, я увидел маленькую ком­панию полицейских, охваченных чем-то вроде сверхъес­тественного ужаса. В этот относительно ранний час атмо­сфера тихой паники на месте преступления никоим обра­зом не проистекала от нехватки кофе. Все присутствующие были напряжены, даже ошеломлены, словно увидели при­видение. И я с легкостью понял почему: обычный человек не сумеет почти публично бросить труп и скрыться неза­меченным. Бискайнский бульвар в Майами не назовешь уединенным и безлюдным местом, куда может заглянуть среднестатистический маньяк-убийца, чтобы избавиться от тела. Вблизи Факела всегда полно народу, но почему-то Понтера бросили именно тут, и, судя по всему, он пролежал Несколько часов, прежде чем его обнаружили.

Как правило, копы весьма чувствительны к прямым вызовам. Они считают оскорблением, если кто-нибудь занимается столь дерзким эксгибиционизмом перед но­сом у закона. Подобные случаи вызывают справедливую ярость всех правоохранительных органов. Но лучшие полицейские Майами полнились не гневом, а сверхъес­тественным страхом, точно разом собрались бросить ору­жие и обратиться за помощью в службу психологической поддержки.

Признаюсь, даже мне стало очень неприятно видеть так старательно размозженный труп на тротуаре рядом с Факелом. Я не понимал, каким образом живое существо прошло по одной из самых оживленных городских улиц и, оставшись незамеченным, подбросило в парк тело че­ловека, столь несомненно и недвусмысленно мертвого. Никто, впрочем, не предположил вслух, будто здесь по­старались сверхъестественные силы, — по крайней мере я этого не слышал. Но, судя по виду присутствующих копов, они не спешили вычеркивать чертовщину из списка.

Моя подлинная сфера компетенции — не всякая не­жить, а брызги крови. Их-то здесь и не оказалось. Убий­ство, бесспорно, произошло в другом месте, а труп просто оставили на этом очаровательном и хорошо известном пятачке. Но я не сомневался, что Дебора потребует про­зрений, а потому побродил вокруг, пытаясь обнаружить какую-нибудь малозаметную, но важную улику, которую проглядели оболтусы из следственного отдела. Впрочем, смотреть оказалось особо не на что, не считая бесформен­ного пятна в синей форме, некогда бывшего офицером Понтером, женатым, с тремя детьми. Я видел, как Эйнджел Батиста по прозвищу «Не родственник» медленно пере­двигался по периметру, стараясь отыскать хоть какие-ни­будь зацепки, но, видимо, тщетно.

Позади ярко вспыхнул свет; слегка испугавшись, я обернулся. В нескольких шагах от меня стояла Камилла Фигг, сжимая в руках фотоаппарат и краснея, с виноватым выражением лица.

—    О, — прошептала она срывающимся голосом, — я думала, вспышка отключена. Извини.

Я хлопнул глазами, отчасти из-за яркой вспышки, а отчасти потому, что не видел никакого смысла в ее словах. А следом кто-то из стоявших за периметром перегнулся через ленту и сфотографировал нас обоих, пока мы пяли­лись друг на друга. Камилла немедленно сорвалась с мес­та и заспешила на маленькую Квадратную лужайку между дорожками, где Вине Мацуока нашел отпечаток ноги. Она начала наводить на него фотоаппарат, а я отвернулся.

—  Никто ничего не видел, — сказала Дебора, возникнув из ниоткуда рядом со мной. После неожиданной вспыш­ки нервы отреагировали мгновенно, и я подскочил, слов­но где-то поблизости действительно появился призрак. Когда я вновь обрел почву под ногами, сестра посмотрела на меня с легким удивлением.

— Я испугался, — объяснил я.

— А я и не знала, что ты умеешь пугаться, — засомне­валась Деб. Она нахмурилась и покачала головой. — Впро­чем, здесь кто угодно перестремается. Парк — самое люд­ное место в городе, но кто-то притащил сюда труп, бросил его возле Факела и свалил.

—    Тело нашли на рассвете, — уточнил я. — Значит, когда он оставил труп, было еще темно.

—  Здесь не бывает темно, — возразила Дебора. — Фо­нари, свет от домов, рынок, стадион в квартале отсюда. Не говоря уж о треклятом Факеле, который горит двадцать четыре часа в сутки.

Я оглянулся. Я бывал в парке не раз, днем и ночью, и от всех зданий в окрестности действительно круглые сут­ки исходил яркий свет. Поскольку рядом располагались большой рынок и «Эйрлайнс-арена», здесь всегда было много огней, машин и полицейских. Ну и треклятый Фа­кел, разумеется.

А еще — купы деревьев и относительно безлюдная по­лоса травы с другой стороны. Я посмотрел туда. Дебора нахмурилась и тоже повернулась. Сквозь деревья позади Факела просвечивало солнце, игравшее на водах Бискайнского залива. По ослепительно сиявшей глади, направля­ясь к пристани, величественно шел огромный парусник, но моторная яхта еще больших размеров пронеслась мимо, заставив его закачаться на волнах. Смутная догадка мельк­нула в моей голове, и я показал рукой в ту сторону. Дебора выжидающе глянула на меня, а потом, как в мультфильме, снова сверкнула вспышка фотоаппарата, и сестра широко раскрыла глаза: до нее дошло.

— Вот сукин сын... этот ублюдок приплыл налодке. Ну конечно! — Она хлопнула в ладоши и покрутила головой, высматривая своего напарника. — Дуарте!

Тот поднял голову. Дебора, жестом приказав следовать за ней, развернулась и заспешила к воде.

— Не стоит благодарности, — произнес я, когда сестра поспешно зашагала к волнолому, и обернулся посмотреть на фотографа, но никого не обнаружил, кроме Эйнджела — Не родственника, который стоял, почти уткнувшись носом в какой-то подозрительный кустик, и Камиллы, махавшей кому-то в толпе зевак, стоявших в два ряда за ограждением. Она с кем-то заговорила, а я снова посмот­рел на сестру, которая бежала к волнолому искать под­тверждение версии, что убийца действительно приплыл на лодке. Благодаря огромному количеству позитивного личного опыта я хорошо знал: при наличии лодки можно сделать буквально что угодно, особенно ночью. И «что угодно» — это не только удивительные проявления не­скромности, которым время от времени предаются пароч­ки в открытом море. Развлекаясь излюбленным образом, я и сам проделывал на лодке многое из того, что люди с ограниченным мышлением сочли бы предосудительным. Поэтому я не сомневался: никто ничего не заметил, даже ненормального сверхъестественного убийцу, который при­вез совершенно безжизненное, но довольно массивное тело мертвого копа, перебрался через волнолом и прита­щил труп в парк.

Поскольку дело происходило в Майами, оставалась по крайней мере еще одна вероятность: кто-то что-то видел, но решил молчать. Например, свидетели боялись стать жертвами, ну или не хотели, чтобы полиция обнаружила у них отсутствие вида на жительство. Учитывая особен­ности современной жизни, я не исключал и того, что по телевизору в это время шел особенно интересный выпуск «Разрушителей мифов», и свидетели боялись опоздать к началу. Поэтому еще целый час Деб и ее команда тщетно бродили вокруг волнолома в поисках Человека, Который Был Нам Нужен.

И это неудивительно, по крайней мере для меня, что они никого не нашли. Никто ничего не знал и не видел. В окрестностях волнолома жизнь кипела, но люди либо еха­ли на работу, либо спешили в магазины на набережной, либо собирались на лодочную экскурсию. Ни один не стоял тут на страже посреди ночи. А разного рода охран­ники сейчас, несомненно, предавались заслуженному отдыху дома, после целой ночи бдительного и тревожного вглядывания в темноту, ну или сидения перед телевизором. Но Дебора, как положено, записала номера и телефоны всех охранников ночной смены, а потом вернулась ко мне и нахмурилась, словно я был виноват в безрезультатности поисков. Точно именно я отправил ее к волнолому.