Поджарый Купер деловито осмотрел комнату:
— Тут все выглядит почти так же, как и в твоем кабинете, Линкольн. Интересно, как ты находишь нужную тебе вещь? Я бы растерялся среди такого скопления всякой всячины…
— Том, — Райм кивнул помощнику в сторону наименее захламленного столика. Тот проворно убрал с поверхности книги и журналы, расчистив пространство для микроскопов.
Селитто еще раз взглянул на отчет:
— Так как мы назовем нашего подозреваемого? — поинтересовался он. — У этого дела нет даже порядкового номера.
— Назови любое число, — обратился Райм к Бэнксу. — Ну, первое, что придет тебе в голову.
— Давайте используем номер найденной страницы, — тут же предложил Джерри. — То есть сегодняшнее число, — сразу поправился он.
— Итак, подозреваемый номер 823. Не лучше и не хуже любого другого номера.
Селитто тут же внес это в свой блокнот.
— Хм… Извините, пожалуйста, детектив Райм…
Райм повернул голову. Говорила женщина.
— Мне в полдень надо было приехать в управление…
— Офицер Сакс… — начал Райм, — кажется, вы сегодня были дежурным полицейским? Я имею в виду, что это именно вы обнаружили жертву возле железнодорожного полотна?
— Да. Все верно. Я ответила на телефонный звонок и поехала на место преступления, — проговорила Амелия, хотя со стороны казалось, что теперь она обращается к Тому.
— Офицер, я нахожусь немного левее, — едва сдерживаясь, напомнил о себе Линкольн. — Вот здесь. — Его раздражало, когда другие, обращаясь к нему, говорили, смотря на него сквозь посторонних, здоровых людей.
Голова женщины резко повернулась на звук его голоса, и Райм понял, что Сакс достаточно быстро учится и хорошо запоминает уроки.
— Да, сэр, — тихо отметила она, сверкнул льдом своих красивых глаз.
— Я уже не служу в полиции, — напомнил Райм, — поэтому можете называть меня просто «Линкольн».
— Я хочу, чтобы вы сначала разобрались в отношении меня.
— А в чем дело?
— Я не понимаю, почему сейчас необходимо мое присутствие. Если вам нужно мое письменное извинение, я его вам представлю. Дело в том, что я опаздываю на свои занятия, и, кроме того, никак не могу дозвониться до своего начальника, чтобы предупредить его о том, что немного задерживаюсь.
— Извинения? — снова не понял ее Райм.
— Дело в том, что я не имею никакого опыта в осмотре места преступления, — пояснила Амелия. — Поэтому я, наверное, действовала немного неосмотрительно и перестаралась.
— О чем вы говорите?
— О том, что я самовольно перекрыла Одиннадцатую улицу и остановила движение поездов. Это из-за меня сенатор не смог вовремя выступить со своей речью и кое-кто из участников конференции выбился из своего намеченного графика.
— А вы знаете, кто я такой? — искренне рассмеялся Райм.
— Ну, конечно. Мне и раньше приходилось о вас много слышать. Только я почему-то всегда считала, что вы…
— Что я уже умер? — помог ей Райм.
— Нет, я имела в виду совсем другое, — вспыхнула Амелия, хотя она хотела сказать именно это. — Мы все учились в академии по вашей книге, но почему-то никто лично с вами не встречался. То есть… — Она уставилась в стену и отчеканила: — Как офицер полиции, я сочла необходимым остановить движение поездов и перекрыть улицу, ближайшую к месту преступления, чтобы оставить его нетронутым. Именно так я и поступила, сэр.
— Я же просил вас называть меня «Линкольн». Итак, вы…
— Я…
— Кстати, как вас зовут?
— Амелия.
— Амелия? Уж не в честь ли великой летчицы?
— Нет, сэр, это обычное женское имя.
— Итак, Амелия, мне не требуется от вас никаких письменных извинений и объяснений. Вы поступили правильно, а Винс Перетти оказался в данном случае не прав.
Селитто чуть не поперхнулся от такой неучтивости по отношению к коллеге-офицеру, но Райму сейчас было наплевать на подобные мелочи. В конце концов, он сейчас был одним из немногих людей, которые могли себе позволить даже не пошевелиться, если бы в эту комнату сейчас вошел сам президент Соединенных Штатов.
— Перетти отнесся к своим обязанностям так, — продолжал Райм, — как будто мэр заглядывал ему через плечо, а это прямой путь к тому, чтобы все испортить. Ни в коем случае нельзя было возобновлять движение по улице и, тем более, снова пускать поезда. Кто знает, если бы вам предоставили возможность и далее обследовать место преступления, мы могли бы обнаружить там даже визитную карточку нашего подозреваемого или огромный отпечаток его большого пальца.
— Не исключено, что так оно и было бы, — осторожно согласился Селитто, — но давай все-таки оставим свои предположения при себе. — Лон переводил взгляд с Сакс на Купера и юного Бэнкса.
Райм не к месту рассмеялся. Затем он повернулся к Сакс и увидел, что женщина, как и Бэнкс сегодня утром, пристально рассматривает его тело и ноги, прикрытые бледно-оранжевым пледом:
— Я пригласил вас сюда, — объяснил он, — чтобы вы работали с нами и смогли как следует осмотреть следующее место преступления.
— Что? — На этот раз она смотрела непосредственно в глаза Линкольна.
— Чтобы вы работали вместе с нами, — терпеливо повторил тот. — На следующем месте преступления.
— Но, — она нервно расхохоталась, — но я не судебный эксперт. Я простой патрульный полицейский.
— А у нас достаточно необычное дело. И это вам подтвердит детектив Селитто. Это просто дикость какая-то, верно, Лон? Все правильно, если бы все шло по стандарту, я бы и не стал беспокоить вас. Но сейчас нам, как никогда, требуется свежая пара глаз.
Сакс беспомощно посмотрела на Селитто, но тот молчал:
— Я… я буду бесполезным грузом. Я просто уверена в этом.
— Ну, хорошо, — спокойно произнес Райм. — Хотите правду?
Амелия кивнула.
— Мне нужен человек, у которого хватает смелости останавливать поезда, чтобы сохранить место преступления нетронутым, а потом еще и сил, чтобы отстаивать свою правоту.
— Спасибо вам за доверие, сэр. То есть Линкольн. Но только…
— Лон, — обратился Райм к приятелю.
— Офицер, — обратился к Сакс Селитто, — мы не предлагаем вам никакого выбора. Вас назначили участвовать в расследовании этого дела и оказывать посильную помощь следствию.
— Сэр, я вынуждена протестовать. Меня как раз сегодня переводят с патрульной службы по состоянию моего здоровья. И приказ о моем новом назначении уже час как вступил в силу.
— Что у вас со здоровьем? — поинтересовался Райм.
Амелия некоторое время колебалась, продолжая смотреть на его ноги, но затем все же чуть слышно выговорила:
— У меня артрит.
— Неужели?
— Хронический.
— Какая жалость!
— Я подняла телефонную трубку сегодня только потому, что дежурный офицер приболел и не вышел на службу, — попыталась оправдаться Амелия. — Я вовсе не планировала осматривать место преступления.
— Да, это верно. У меня тоже были на этот день совершенно другие планы, — понимающе кивнул Линкольн. — А теперь давайте приступим к анализу наших вещественных доказательств.
Обыкновенный болт…
Классическое правило исследования вещественных доказательств: в первую очередь анализируй самые необычные предметы.
Том вертел в разные стороны целлофановый пакет, а Райм изучал находящийся в нем болт, наполовину ржавый, со сбитыми фасками и изношенной резьбой.
— Ты уверен насчет отпечатков пальцев? Использовался ли тонкодисперсный реактив, применяемый для этой цели?
— Да, — подтвердил Мел Купер.
— Том, — сердился Райм, — убери у меня со лба волосы и зачеши их назад. Я еще утром просил тебя это сделать.
Помощник вздохнул и принялся укладывать непослушные черные пряди.
— Осторожнее! — предупредил он, когда Райм недовольно дернул головой, отчего расческа еще глубже завязла в волосах.
Амелия Сакс, насупившись, сидела в углу. Ноги она убрала под стул, и сейчас их ступни занимали положение, словно у бегуна на старте. Казалось, что женщина с нетерпением ожидает возможности сорваться с места.
Внимание Райма вновь переключилось на болт. Когда Линкольн еще работал в полицейском управлении, он принялся составлять обширную базу данных, включающих в себя всевозможные характеристики оружия, пуль, волокон ткани, отпечатков протекторов шин, следов моторного масла, обуви, различных инструментов и тому подобное. Он потратил сотни часов, систематизируя эти данные, присваивая им номера и индексы.
Но, несмотря на свой титанический труд, он так и не добрался до каталогизации скобяных изделий. Теперь он злился на себя за то, что не успел это сделать, но еще больше его сердил Винс Перетти, который так и не удосужился продолжить его работу.
