Когда они все втроём достигли побережья, было уже десять вечера, и Мэдлен заснула в машине. Поэтому Сара и Кеннеди оставили девочку спать дальше на заднем сидении автомобиля и зашли в лавку вместе. Неизвестно, заперла ли Сара машину.
Очередь внутри была длинной. «Большая Ложка» была основана в конце 70-х, и с тех пор стала буквально достопримечательностью как для жителей округа Шорлайн, так и для десяти тысяч отдыхающих на побережье каждое лето. Сара и Кеннеди простояли там около двадцати пяти минут, прежде чем получили свой заказ: ореховый панч из пекана для Кеннеди, двойной шоколадный для Сары, клубничный с ванилью для Мэдлен.
Однако когда девушки вернулись к машине, они обнаружили, что дверца автомобиля была распахнута, а Мэдлен исчезла.
Полицейский лейтенант Фрэнк Хернандес, который рассказывал нам это, не выглядел как коп, скорее, как уставший отец, который тренирует футбольную команду сына после тяжелого поражения. Он был даже не в униформе, а в старых кроссовках и темно-синей рубашке поло. Отвороты его джинсов были грязными, и мне было интересно, был ли он среди тех парней на «Дринке» две ночи назад; возможно он именно тот полицейский, который арестовал Колина Дейси и заставил его провести ночь в приземистом маленьком здании участка в деловой части города. Слухи утверждали, что арест был связан с исчезновением Мэдлен. Копов начали поливать дерьмом в СМИ - ни зацепок, ни подозреваемых, - а так, мол, они решили доказать свою состоятельность, совершив набег на пивную вечеринку.
И Колин здесь, выглядит он скверно - побледневшим, прямо как измученный святоша. Я также замечаю Зои Хиддл и Хантера Дэвиса, - видимо, и их тоже заставили вызваться волонтёрами.
Несмотря на то, что Ники всё же прикрыла меня, когда у нашего крыльца объявился полицейский, она ясно дала понять, что вовсе не собирается отдуваться за вечеринку, на которой её даже не было. В этот раз я нашла записку на сидушке унитаза.
"Полицейский арестовал "меня" в «Дринке». Спасибо, что спросила разрешение взять мою толстовку. Раз уж "я" ходила на вечеринку, "мне" и волонтёрить сегодня. Парковка у «Большой ложки» в 16.00. Повеселись.Н."
- На данный момент мы всё еще надеемся на положительный исход, - заключает полицейский таким тоном, будто на деле всё обстоит как раз наоборот.
Он поднялся на бетонный отбойник, разделявший парковку «Большой ложки» от пляжа, чтобы выступить перед толпой. Я не ожидала, что людей будет настолько много, наверное, на парковке сейчас собралось около двухсот человек, а также три фургона службы новостей и кучка журналистов, потеющих под жарким солнцем, со своим тяжелым оборудованием. Возможно, это были те самые журналисты, написавшие всякие гадости о полицейских округа Шорлайн: сокращении бюджета и некомпетентности. Вместе со своими видеокамерами, прожекторами и микрофонами, нависающими над толпой, они выглядят как представители футуристической армии в ожидании команды пойти в атаку.
Чуть подальше от толпы стоит пара, и судя по виденным мной новостям, это семья Сноу. Мужчина выглядит так, будто весь день простоял на ветру: лицо покрасневшее, потресканное и опухшее. Женщина раскачивается на ногах и одной рукой, скорее клешней, сжимает плечо светловолосой девочки, которая стоит напротив. Это сестра Мэдлен - Сара, полагаю, а рядом Кеннеди - её лучшая подруга. У Кеннеди темные волосы с обрезанной челкой и одета она в ярко-красную майку, и, учитывая событие, такая расцветка майки выглядит неуместно жизнерадостно.
Я приехала пораньше, и толпа ещё не была такой большой, - тогда здесь слонялись лишь пара десятков человек, старающихся держаться подальше от желтой полицейской ленты вокруг места исчезновения. Нам всем пришлось зарегистрироваться, словно мы были гостями на чьей-то ужасной свадьбе. Я насмотрелась достаточно выпусков телепередачи «Закон и Правопорядок», и знаю, что копы, скорее всего, так и ждут возможности поймать какого-нибудь извращенца, пришедшего сюда покайфовать и блеснуть своим "умом и находчивостью" перед полицейскими. Если, конечно, здесь вообще есть такой человек.
По привычке я достаю свой телефон из сумки. От Ники и Паркера ни слова. Да, это и не удивительно. Но всё же в области живота нарастает чувство разочарования, как будто слишком быстро поднимаешься на холм.
- Вот как мы поступим - двигаемся на восток, образовав линию. Вы должны встать так близко друг другу, чтобы плечами касаться соседа, - полицейский вытягивает руки в стороны, как пьяница, пытающийся удержать равновесие. Не отрывайте глаз от земли, ищите всё, примечайте то, чего там быть не должно! Например, заколку, окурок сигареты, ободок, да что угодно. У Мэдди был любимый серебряный браслет с бирюзовыми вставками, и он был на ней, когда она исчезла. Если увидите что-нибудь похожее, дайте знать.
Он спрыгнул с бетонного разделителя, и толпа сразу среагирует как бассейн с водой, струясь наружу, растекаясь, - разбиваясь на мелкие группы. Поисковые отряды постепенно рассредоточиваются по берегу, ориентируясь на инструкции полицейских, а съемочные бригады фиксируют происходящее. Сверху мы выглядим, наверное, играющими в сложную игру, выстраивая затейливый узор «Али-бабы», когда расходимся в ряд в молчаливом призыве Мэдлен вернуться. Песок усыпан тем типом мусора, который скапливается на краю парковки: мягкие сигаретные пачки, пластиковые пакеты, банки из-под газировки. Мне становится интересно, является ли что-нибудь из этого важным. Я представляю себе безликого человека, сидящего снаружи в пятницу вечером, потягивающего теплую колу и глядящего на мигающие светлячки задних огней, мелькающие взад и вперед на парковке перед «Большой ложкой». Он наблюдает за двумя девушками, Кеннеди и Сарой, идущими, взявшись за руки, в теплое яркое сияние мороженицы, оставив маленькую девочку, свернувшуюся калачиком на заднем сидении автомобиля.
Я надеюсь, что она жива. Даже больше, я верю в это. Мне кажется, что именно в этом смысл поисковых отрядов, - не выискивание улик, а коллективная вера, наши совместные усилия. Только это сохраняет ей жизнь. Словно она фея Динь-динь, и всё что нам нужно делать – это продолжать хлопать.
Становится немного прохладнее, когда мы спускаемся к воде, но слепни и комары начинают донимать сильнее, выбираясь из своих гнезд в деревянных береговых сваях. Продвижение болезненно медленное, но даже в таком темпе по песку оно выматывает. Каждые несколько минут кто-нибудь кричит, и полицейские подбегают, приседают и щупают какой-нибудь мусор длинными, одетыми в белые перчатки пальцами: оборванный кусок ткани, пустую пивную банку, остатки чьего-нибудь обеда, вероятно выброшенные из проезжающей машины.
Копы находят серебряный браслет, правда, я вижу, как мать Мэдлен Сноу качает головой со сжатыми губами. Пляж длинною в четверть мили шириной. Нет ни одной точки, с которой он бы не просматривался или с парковки, или из домов и мотелей, расположенных высоко на дюнах. Невозможно представить, что здесь может случиться что-то плохое, на этой небольшой полоске земли, так близко к повседневному потоку автомобилей, ресторанов и людей, незаметно выскальзывающих перекурить на пляже.
Но здесь случилось это плохое, - исчез ребёнок. Ники и я раньше притворялись, что в лесу живут гоблины. Она говорила мне, что если я буду внимательно слушать, то обязательно услышу их пение.
"Если ты не будешь внимательной, они схватят тебя. Они заберут тебя в подземный мир и превратят в свою невесту," - говорила она, щекоча мой живот, пока я не закричала.
И всего на секунду я представляю Мэдлен, исчезающую в воздухе, привлеченную тихой песней, которую никто из нас не мог услышать.
- Ты дочь Шэрон Уоррен, не так ли? - спрашивает женщина слева от меня.
Она нагло пялилась на меня последние десять минут, а я делала вид, что меня это не интересует. Её макияж слишком броский, на ногах туфли на танкетке, поэтому она пошатывается и машет руками, словно балансируя на бревне. Я собираюсь ответить отрицательно, но потом решаю, что в этом всё равно нет смысла:
- Угу.
- Я - Куки, - говорит она, уставившись на меня, как будто ждет, что я узнаю ее.
Конечно же, её зовут Куки[11], - того, кто мажет ярко-розовую помаду и обувает на ноги каблуки для поисков пропавшей девочки на пляже не могут звать по-другому.
- Куки Хендриксон, - добавляет она, когда я ничего не отвечаю. - Я тоже живу в Сомервилле. Я была в администрации школы Мартина Лютера Кинга, когда твоя мама была там директором. Я также знала и твоего дедушку. Великий человек. Я была…, - тут она понижает голос, словно сообщает секрет, - на его похоронах.
Мой дедушка умер в прошлом декабре, на третий день после Рождества. Он всю жизнь жил в Сомервилле, к тому же два летних сезона работал на самой последней открытой мельнице, пока в пятидесятых и ее не прикрыли. Затем он принялся тренировать Малую Лигу, его даже как-то избрали городским председателем, но он оставил эту должность сразу же, как только он понял, что политика его не интересует. Мы с Ники называли его Пау-Пау. Половина Сомервилля пришла на его похороны в январе, так как его все очень любили. Вечером того же дня я, Ники и Паркер напились ликера «Южный Комфорт» в подвале Паркера. Ники пошла наверх за водой, и я начала плакать. Тогда Паркер меня приобнял, а я его поцеловала. Когда Ники вернулась, у неё было такое забавное лицо, словно она оказалась на вечеринке с кучкой незнакомцев.
