неведомо откуда взявшихся растений. Марти вынул лопату из земли и отполз назад, пока не уперся в маленький куст, на котором утром обрывал ветки. Непонятно почему, но рядом с ним Марти почувствовал себя чуть спокойнее, хотя вопросов насчет его появления было не меньше, чем к другим.
Он поднялся на ноги и смахнул грязь и песок с рук. Что-то ему подсказывало, что безопаснее было бы выкопать именно этот куст и на нем же ограничиться. Марти и сам не возражал против этого. Больше всего на свете ему хотелось бежать со всех ног прочь. Еще он пожалел, что не позвал с собой Кайла, который в это время еще даже не ложится. С ним хотя бы не так страшно было бы тут находиться. В компании всегда веселее, верно? Но, вспомнив недавнюю прогулку с ним, Марти поблагодарил себя за достаток мозгов не звать сюда Кайла. Уж лучше такой друг, нежели вообще никакого.
Но Марти находился один в ночном парке и мог рассчитывать только на себя самого. Он взял лопату и вонзил ее черенок в грубую почву, надавил ногой, подцепил землю и отбросил ее в сторону, и еще раз, и еще.
Он стоял в практически полной темноте. Свет мощного фонаря отца, направлявший свой луч вглубь ямы, поблескивал в уже загрязнившейся лопате. Земля летела в сторону от Марти и попадала на дорожку. Неожиданно для себя он увлекся и стал испытывать некий азарт. Не прокопав и полдюжины дюймов почвы вокруг куста, земля стала сырой и все тяжелее поддавалась. На это Марти еще сильнее давил на лопату ногой в резиновом сапоге. Он подумал, что подошва старых сапог может лопнуть от такого нажима на нее, но она пока выдерживала.
На удивление, корневая система больного куста уходила глубоко. Выкопав семидюймовую яму и не найдя ничего кроме корней, Марти собрался уходить. Но тут ему вспомнилась картинка, которую он часто видел на просторах сети. На ней изображались два человека с кирками в руках. Один рыл длинный тоннель, но бросил, хотя до заветных алмазов оставалось пара ударов. Второй также рыл длинный тоннель и его глаза сверкали от возбуждения. Он был настроен добраться до заветной цели, и ему до нее также оставалась лишь пара ударов. Это несколько нелепое воспоминание заставило Марти рыть дальше.
«Еще пять раз копну, и, если ничего не увижу – уйду», – решил он и вновь вонзил лопату в землю.
Как вдруг в свете фонаря Марти увидел инородный материал, похожий на ткань, но разглядеть не смог, так как то, чему принадлежал материал, было надежно зарыто и скреплено природным коконом из корней.
Дальше рыть становилось все сложнее, корней на пути появлялось больше, и они стали меньше и, кажется, тверже. Марти сплюнул в сторону и отбросил лопату. Он опустился на колени, наклонился над ямой и голыми руками (он уже успел пожалеть, что не захватил хозяйственные перчатки) принялся раздвигать ненавистные природные путы в сторону, отбрасывая комья сырой земли назад. Его палец коснулся того куска ткани, который он увидел в свете фонаря. Страх нахлынул с удвоенной силой, но в дополнение к нему пришел к парню возбужденное любопытство, как у второго человека с киркой на картинке из интернета. Не без страха Марти продолжал рыть землю.
Из последних сил он раздвинул корни и схватился рукой за кусок ткани. Корни тут же отреагировали и до безжалостно сдавили кисть с двух сторон. Марти вскрикнул и попытался одернуть руку, но бесполезно – ее сдавило намертво.
Он почувствовал, что плотные корни впиваются в его кожу все глубже, как толстая игла медсестры при сборе крови из вены. Марти уже не вскрикивал, а вопил и проклинал себя за все эти начатые раскопки. В нем поселился самый настоящий страх – страх остаться прикованным корнями к земле на всю ночь, пока кто-нибудь его утром не найдет. А раз его найдут, то какие слухи поползут о нем по Новой надежде – ведомо одному Богу.
Подгоняемый осознанием своего бедственного положения и страхом оказаться объектом обсуждения всего поселка, Марти стал пытаться раздвигать сковавшие его крепкие узы. Свободной рукой он раздвигал корни, выводя на своей зажатой кисти новые кровавые порезы. Он кое-как смог пошевелить рукой, сжал ее в подобие кулака, зачерпнув пригоршню земли, и стал вертеть ею из стороны в сторону.
Пока Марти со всей силы пытался раздвинуть корень, его свободная рука стала пульсировать так, будто он поднял тяжелейшую гантель. Он понял, что долго так держать не сможет. Он уже не думал, зачем шел сюда и что нашел в корнях, его всего занимал только страх провести здесь всю ночь и от холода и травм в нервах кисти лишиться ее чувствительности.
Тяжело дыша и шипя сквозь стиснутые зубы, он крутил зажатой в ловушке кистью, когда вдруг заметил мерное движение земли. Она то поднималась, то опускалась, словно кто-то настойчиво ворочался в глубине ее темных недр.
Марти застыл как мертвых и стал понемногу ослаблять свободную руку, которая уже начала опускаться вместе с корнем в ней. Корень снова зажал ему руку, и он плюхнулся обратно на колени. Земля тем временем продолжала содрогаться изнутри, Марти не мог оторвать от нее глаз. Неужели это то, зачем он пришел? Его возбуждение стало угасать, освобождая место подкатывающему к голове безумию. Чтобы отвлечься, он перевел взгляд на то место, где лежал фонарик, но не обнаружил его там – он под давлением упал в яму и светил в непроглядное черное небо.
Внезапно, без каких-либо звуков, из толщи земли сквозь корни, прорвалась рука и растопырила бледные пальцы. Марти в порыве нахлынувшего пенящейся волной страха истошно закричал и стал пятиться, однако далеко отползти не смог. Бледная рука легла на землю и стала ощупывать пространство вокруг. Толстые посиневшие пальцы не изгибались – двигалась лишь кисть. Вскоре Марти заметил уже всю руку целиком, пробившую себе путь наверх. Он почувствовал холод, пробежавший по спине, и напор каловых масс в кишечнике.
Он разглядел, что рука была в рукаве из какой-то плотной ткани цвета хаки. Марти тут же понял, кому она принадлежит. От испуга он закрыл глаза свободной рукой и заскулил как щенок. В мыслях он уже прощался с жизнью, как вдруг его онемевшая кисть почувствовала прилив крови, а чуть позже – жар.
Марти не поверил своим ощущениям и, не отпуская с глаз руки, одернул освобожденную кисть. До него донесся резкий запах
