— Если Мардер сказал «нет», так в чем затруднение? — спросил Ричман.
— Они ему не верят.
— Вот как? Почему?
Кейси посмотрела налево, туда, где рабочие упаковывали остальные стапели. Огромные голубые конструкции обертывали вспененным пластиком, обвязывали и укладывали в контейнеры. Кейси знала, что без обвязки и амортизации не обойтись. Хотя высота стапелей составляла шесть метров, они изготавливались с точностью до двух тысячных сантиметра. Перевозка стапелей сама по себе была искусством. Она вновь оглянулась на контейнер, плывущий в воздухе.
Люди, обступавшие его до сих пор, куда-то исчезли.
Контейнер двигался, забирая вбок. До него оставалось менее десяти метров.
— Ого, — сказала Кейси.
— Что такое? — спросил Ричман.
Кейси уже тянула его в сторону.
— Беги! — крикнула она, толкнув Ричмана вправо, под прикрытие решетчатых лесов под частично собранным фюзеляжем. Ричман уперся. Было ясно, что он ничего не понимает. — Беги! — вновь крикнула Кейси. — Сейчас сорвется!
Ричман побежал. Кейси услышала позади хруст трескающейся фанеры, потом с металлическим звоном лопнул первый трос, и гигантский ящик начал выскальзывать из подвесной системы. Едва Ричман и Кейси укрылись под лесами, послышался еще один удар, и контейнер рухнул на бетон. Во все стороны со свистом разлетелись щепки. Контейнер с гулом повалился набок. По цеху пронеслось громоподобное эхо.
— Ради всего святого! — воскликнул Ричман, поворачиваясь к Кейси. — Что это было?
— Так называемая акция саботажа, — ответила она.
Со всех сторон сбегались люди — неясные фигуры в облаке поднятой пыли. Слышались вопли, крики о помощи. Взревела сирена аварийного оповещения. У противоположной стены Кейси заметила Дуга Доэрти, который скорбно качал головой.
Ричман бросил взгляд через плечо и выдернул длинную щепку, вонзившуюся ему в куртку на спине.
— Ну и дела. — Он снял куртку и осмотрел прореху, просунув в нее палец.
— Это было предупреждение, — объяснила Кейси. — Заодно они испортили стапель. Теперь его придется распаковать и отправить в ремонт. Это означает задержку на несколько недель.
Цеховые инспекторы в белых рубашках и галстуках подбежали к толпе, окружившей рухнувший контейнер.
— Что будет теперь? — спросил Ричман.
— Запишут имена и накажут виновных, — ответила Кейси. — Но толку от этого… Завтра повторится то же самое. Саботаж ничем не остановить.
— Это была угроза? — спросил Ричман, натягивая куртку.
— Угроза всем, кто ведет расследование, — подтвердила Кейси. — Откровенное предупреждение: берегите головы и почаще оглядывайтесь по сторонам. Как только кто-нибудь из нас появится в цеху, начнут падать гаечные ключи и происходить самые разные неприятности. Отныне нам нужно соблюдать осторожность.
От толпы отделились двое рабочих и зашагали к Кейси. Один из них, приземистый и грузный, был одет в джинсы и красную клетчатую рубаху. Второй, повыше, носил бейсбольную каскетку. Рабочий в красной рубахе держал в руках стальную подпорку для электродрели, помахивая ей словно дубиной.
— Э-ээ… Кейси… — пробормотал Ричман.
— Я вижу. — Кейси не собиралась выказывать страх перед цеховыми головорезами.
Мужчины продолжали мерно шагать. Внезапно перед ними возник инспектор с блокнотом. Он потребовал предъявить нагрудные знаки. Мужчины остановились поговорить с ним, продолжая сверлить Кейси взглядами поверх его головы.
— Они ничего нам не сделают, — сказала Кейси. — Через час их и след простынет. — Она вернулась к лесам и подняла с пола свой портфель. — Идем, — велела она Ричману. — Мы опаздываем.
Здание номер 64. Совещание ГРП 7:00 утра
Присутствующие со скрежетом придвинули кресла к столу.
— Давайте начинать, — сказал Мардер. — Профсоюзы начали акцию протеста с целью воспрепятствовать расследованию. Не дайте им себя запугать. Пункт первый: погодные условия.
Секретарь раздала присутствующим копии отчета диспетчерской службы лос-анджелесского аэропорта, отпечатанного на бланке с надписью «Федеральная администрация воздушных перевозок/Отчет об авиапроисшествии».
Кейси прочла:
«Погодные условия в районе происшествия во время его возникновения:
Боинг-747/R рейс JAL054 следовал тем же курсом, что ТР545, тремястами метрами выше и опережая его на 15 минут. Сообщений о турбулентности с борта JAL054 не поступало».
«Сообщение, предшествовавшее инциденту:
Боинг-747/R рейс UAL829 сообщил о незначительной тряске в точке с координатами 40°00 сев. ш. и 165°00 зап. д. на высоте 10 500 метров. Это произошло в 120 милях к северу от ТР545 за 14 минут до его появления. Других сообщений о турбулентности с борта UAL829 не поступало».
«Первое сообщение после возникновения инцидента:
AAL722 сообщил о продолжительной тряске в точке с координатами 39°00 сев, ш, и 170°00 зап, д, на высоте 10 500 метров. AAL722 следовал курсом ТР545, отставая на 29 минут. Сообщений о турбулентности с борта AAL722 не поступало».
— Спутниковые карты еще не прибыли, но я думаю, что погодные данные говорят сами за себя. Три самолета, находившиеся неподалеку от места происшествия с Пятьсот сорок пятым в одно с ним время, не сообщали о каких-либо аномалиях, если не считать легкой тряски. Я исключаю турбулентность как причину инцидента.
Все закивали. Никто не стал спорить.
— Какие будут замечания?
— Пассажиры и члены экипажа подтверждают, что панель с требованием пристегнуть ремни была выключена.
— Все ясно. Итак, с погодой мы покончили. Что бы ни случилось с этой машиной, турбулентность здесь ни при чем. Что показывает РПД?
— Данные регистратора противоречивы, — ответила Кейси. — Их продолжают изучать.
— Что дал визуальный осмотр?
— В салоне серьезные повреждения, — сказал Доэрти. — Снаружи самолет не пострадал.
— Передняя кромка крыла?
— Никаких неисправностей не замечено. Сегодня самолет перегонят сюда, я проверю направляющие рельсы и фиксирующие штифты. Но до сих пор все, кажется, в порядке.
— Вы испытали поворотные плоскости?
— Все в порядке.
— Органы управления?
— То же самое.
— Сколько раз вы их испытывали?
— После того как Кейси передала нам слова пассажиров, мы по десять раз выпустили и втянули каждую плоскость. Все нормально.
— Кейси, тебе удалось что-нибудь вытянуть из пассажиров и стюардесс?
— Да, — ответила Кейси. — Одна пассажирка упомянула о легком рокоте, доносившемся со стороны крыла. Он длился десять-двадцать секунд…
— Черт побери, — сказал Мардер.
— …после чего самолет чуть задрал нос и свалился в пике…
— Проклятие!
— …потом круто взмыл вверх и снова провалился. Это повторилось несколько раз.
Мардер свирепо взирал на нее:
— Хочешь сказать, опять предкрылки? У N-22 по-прежнему трудности с предкрылками?
— Не знаю, — ответила Кейси. — Одна из бортпроводниц сообщила, что капитан говорил о нештатном выпуске предкрылков и что ему пришлось бороться за управление с автопилотом.
— Господи. Еще и автопилот?
— Пошел он к такой-то матери, — подал голос Бэрн. — Он меняет показания каждые пять минут. Диспетчеру он говорит о турбулентности, стюардессе — о предкрылках. Готов спорить, своему начальству он доложит что-нибудь еще. Истина в том, что мы не знаем, что произошло в кабине пилотов.
— Очевидно, выпуск предкрылков, — сказал Мардер.
— Это еще не факт, — возразил Бэрн. — Пассажирка, с которой беседовала Кейси, сказала, будто бы рокот доносился со стороны крыла либо двигателей. Верно?
— Верно, — ответила Кейси.
— Но, взглянув на крыло, она не увидела предкрылков, хотя должна была заметить их, если бы они были выпущены.
— И это верно, — согласилась Кейси.
— Но она не могла видеть двигатели, потому что они расположены под крылом, — продолжал Бэрн. — Возможно, выдвинулась решетка реверса. На крейсерской скорости это вызвало бы заметный шум. За этим следует внезапная потеря скорости, возможен сильный крен. Пилот струхнул, попытался выровнять самолет, переборщил — и дело сделано!
— Чем подтверждается выпуск решетки? — спросил Мардер. — Повреждена турбина? Лопнули патрубки?
— Вчера мы осматривали их, — ответил Бэрн. — Но ничего не обнаружили. Сегодня мы исследуем двигатели рентгеном и ультразвуком. Если есть повреждения, мы их найдем.
— Ясно, — сказал Мардер. — Будем проверять предкрылки и решетки, но нам нужно больше данных. Что с ЭНП, Рон? Что показывает запись сбоев?
Все повернулись к Смиту. Под взглядами коллег он ссутулился в кресле, словно пытаясь втянуть голову в плечи. Он откашлялся.
— Ну? — спросил Мардер.
— Э-ээ… да, Джон. В памяти курсопрокладчика зафиксированы рассогласования сигналов от левого и правого предкрылков.
