Стоп! Вот оно. Еще раз про любовь!.. Начало, поцелуи, поцелуи, сцепление тел, сплетение рук...
Позвонить ей? Может, не стоит беспокоить?
Она должна, должна чувствовать то же самое, что и он.
Он: убрал звук. Позвонил в городскую справочную, спросил, как позвонить в "Диадему". Трубку сняла Сара.
– Хелло, это Питер Хендерсон. Можно попросить мисс Норрис, если не занята? По личному делу.
– Минуточку.
Ага!.. Вот это класс! Она и он выполняют позу, нет – фигуру, нет – вариант "69".
– Это я... – сказала она.
– Это я... – сказал он, улыбаясь, не отводя глаз с экрана. – Извини, что беспокою, просто решил убедиться, что ты есть на свете, настоящая, всамделишная.
А спустя несколько дней – утром выйдя из своей квартиры, столкнулась с Вайдой, в цветастом кимоно, в окружении розовых чемоданов, отбывающую на месяц в Португалию и как будто опечаленную в этой связи – сделала открытие (спускалась в лифте с белобрысыми супругами с четырнадцатого, с козлобородым типом с двенадцатого и с черно-белой парочкой с седьмого), что Пит в курсе того, кто чем занимается, кто сколько получает, кому сколько лет, кто женат, кто замужем, другую разную информацию – причем, знания эти выходят за рамки сведений, сообщаемых самими жильцами при подписании контрактов.
Сидели они вечером в "Лачуге Джексона", поглощали гамбургеры и чипсы. Было около десяти вечера.
Она вскользь бросила: мол, забавно было бы знать, с кем это она спускалась утром в лифте.
Он сидел в это время с набитым ртом. Прожевал. Из огромной кружки отхлебнул пива. Она с удовольствием приступила к сосискам.
Он вытер губы салфеткой.
– Я бы не сказал, что кое-что знать о других, – забавно, Знание основных данных дает определенное удовлетворение. Каждый о своем соседе хочет знать все. Защитный инстинкт самой примитивной части мозга. Что-то вроде шипения Фелис, – Он потянулся к тарелке с чипсами.
– Этот инстинкт лучше всего проявляется в каком-нибудь городке типа Уичита, Вот я, например, знаю все про соседей на Элеонор-лейн, даже про их предков. – Она тоже взяла чипсы.
Он прожевал, не торопясь; проглотил.
– Задавай вопросы – отвечу с удовольствием.
– Не предполагала, что получу от тебя такое предложение. Ну хотя бы Вайда Трависано, моя соседка.
Он улыбнулся.
– По документам – манекенщица, – сказал он. – Мой юрист полагает, что она высокооплачиваемая "выездная", А ты как считаешь?
– Или-или. Возможно, и то, и другое. Надеюсь, уточнишь это ради меня. Как это случилось, что одобрил ее кандидатуру? Ничего не имею против, конечно. Мила, но если твой юрист такого мнения...
Он взял кружку, выпил пива.
– А мне нравится такой компот. В округе, в домах, сдаваемых в аренду, кого только нет. Все-таки интересно! И потом, согласись, встречаться даже в лифте со всякими выпендрялами – не Бог весть, как приятно.
– Согласна. Резон есть.
– Вот-вот! Но ты не юрист. Это они, "законники", считают меня ненормальным, с причудами.
Она улыбнулась. Пожала плечами.
– Пусть считают. Это их проблемы, – сказала она. Помолчали. Пожевали, Пообщались коленями.
– А скажи мне, что такое Джонсоны?
– Джонсоны? Квартира 12Б. Почти не живут. Редко появляются. Месяц-два за год, пожалуй, наберется. Наполовину британцы и еще кто-то там. Он юрист. Прошу прощения, – барристер. Она... Чего же она-то делает? А ничего! По магазинам таскается. Каждый раз – тьма пакетов, сумок и т.д.
Мимо окон прошла дама "Джорджио", При ней огромная немецкая овчарка. Женщина постояла, пока собака обнюхивала тумбу.
– А что делает эта? – спросила она, улыбаясь.
– У нее бюро путешествий, – ответил он и тоже улыбнулся. – Где-то на Лексингтон, Не замужем. – Он опять потянулся за чипсами, Она покосилась на женщину с овчаркой.
Мне кажется, что она гермафродит, Он улыбнулся, смешал чипсы с кетчупом. – Похожа! – сказал он, прожевывая кроваво-красные от кетчупа чипсы. Сделал знак официантке.
Она приняла участие в обеде, устроенном организацией "Женщины в средствах массовой информации". Встреча состоялась в Гарвардском клубе. Все в один голос заявили, что лучше она никогда не выглядела. То же самое сказали и в клубе "Вертикаль".
Возила Фелис на прививки к ветеринару Монси на Бэнк-стрит, заходила там же в супермаркет, в книжную лавку. Все сказали, что лучше она никогда не выглядела.
Катались в паре на велосипедах. Готовили спагетти с соусом из "даров моря".
Вчетвером, то есть Рокси с Флетчером и они, ездили в Сохо. Пит со знанием дела обсуждал с Рокси тонкости мастерства художников, с Флетчером – перспективы финансирования из федерального бюджета научно-исследовательских работ в медицине. Рассказал анекдот, от которого они пришли в полный восторг. Время от времени бросал на нее влюбленные взгляды.
– Ну, что я говорила? – сказала она, когда они с Рокси зашли в туалет.
– Послушай, – отозвалась та, поднявшись на цыпочки перед зеркалом над раковиной, чтобы подрисовать глаза, – если он богат и в сексуальном плане вы подходите друг другу, не раздумывай, бери его живьем!
– Рокси...
– Стеффи старше Майка на пятнадцать лет, а посмотри, как живут! Счастливы. Так что хватай его!
Однажды вечером, когда уже пора было ложиться спать, – а он остался у нее, – она сказала, что некий издательский посредник пригласил ее на обед на следующий день во "Времена года".
– Теа Маршалл возила меня туда, когда мне исполнилось десять лет, – сказал он. Они лежали, как две ложки – одна в другой – в коробке. Он сжимал ее груди ладонями, прислонившись щекой к ее волосам, – Вообрази, что я тогда чувствовал. Мы сидели рядом с фонтаном. Официанты и метрдотели – все буквально стелились, смотрели на нас, как на деву Марию с младенцем Иисусом Христом. Теперь там, по-моему, собираются только книжники?
– Только обедают. И то в гриле.
– Припоминаю. Кто-то мне об этой моде рассказывал. Фелис потопталась в ногах, поверх одеяла, устраиваясь поудобней.
Легонько побарабанив пальцами по тыльной стороне его ладоней, она сказала:
– Ты всегда называешь ее Теа Маршалл, – его руки дрогнули, – и никогда "мамой".
Он потерся щекой о ее плечо.
– В мыслях она, прежде всего – актриса. Поэтому так и называю, – сказал он. – Она любила, когда к ней относились, как к кинозвезде, а не как к чьей-то матери. И родила меня, потому что отец хотел иметь сына. По иронии судьбы, осталась для меня обожаемой, очаровательной молодой мамочкой, которая все делала правильно. Фильм "В поисках будущего"... Помню – день за днем потрясающее, захватывающее шоу. Я – в школе тогда учился – после уроков хватаю такси и домой, чтобы не пропустить. Тогда еще не было видаков.
Она дотянулась до его ладоней губами, поцеловала. – Дорогой, я хочу, чтобы ты знал – мне ты можешь рассказывать все.
Он лежал тихо, почти не шевелясь. Спросил:
– Что ты имеешь в виду?
Она повернулась. Он объятий не разжал. Приникла к нему. Он внимательно смотрел на нее в полумраке. Поцеловав его в кончик носа, она сказала:
– Мой милый, маленький, разве есть что-то, о чем ты не можешь мне рассказать?
Он смотрел на нее.
– Я считаю, нет ничего постыдного в том, что касается тебя, – продолжала она. – Я все пойму. Ты это знай.
– Слушай, о чем это ты?
– Доктор Пальм... – сказала она.
Он проглотил комок в горле:
– Пальм?
Она кивнула:
– Ты что... считаешь... я лечусь у него?
– А разве нет? – спросила она.
Посмотрев на нее внимательно, покачал головой.
– Нет, – ответил он. – Я в его услугах не нуждаюсь. Ни раньше, ни сейчас. И ни в чьих других. Почему ты так решила? Однажды тебе рассказал про то, что услышал в лифте. Поэтому?
Она кивнула:
– Мне показалось странным, что он говорил в лифте про Эдипов комплекс, там был еще кто-то. А ты услыхал.
Он улыбнулся. Перевел дыхание.
– Но так было на самом деле, – сказал он. Улыбка во весь рот. – В жизни случаются невероятные совпадения.
Она прижалась к нему, уткнулась лицом в его плечо. Засмеялись легко и спокойно.
– Ах, дорогой мой, не сердись. Прости! Ничего другого я в виду не имела. Поверь мне! Господи, какая же я... Это послужит мне уроком. Я была совершенно уверена...
Они целовались, прижимаясь друг к другу. Фелис соскочила с кровати.
Он смеялся, обнимая ее. Задержав дыхание, выдохнул с шумом.
– Господи, Кэй! А я никак в толк не мог взять, о чем это ты?
Они катались на катере вокруг Манхэттена.
Она ерошила его волосы.
Он вручил ей подарок от "Тиффани", завернутый в голубую бумагу цвета его глаз. Филигранной работы сердце на цепочке. Большое золотое сердце. Изумительно выполнено.
