– Совсем ненадолго, милая, совсем ненадолго. Доченька, нам нужно проверить сахар!
– Не-е-е-т! – рыдала Эбби. – Я хочу домой!
– Мистер Хьюи хорошо с тобой обращается? – Карен со страхом посмотрела на огромную, стоящую всего в нескольких метрах фигуру.
Безутешно рыдающая девочка не ответила.
Открыв сумку, Карен достала глюкометр и пружинную ручку-ланцет, в которую заранее вставила иглу. Эбби почти не сопротивлялась и, когда мать поймала ее правую руку, сама вытянула средний пальчик. Приложив ланцет к подушечке пальца, Карен сделала прокол, и малышка взвизгнула, хотя боль была пустяковой. Вытерев первую каплю крови, женщина выдавила вторую и нанесла на тест-полоску, которую тут же вставила в работающий на микросхеме глюкометр. Через пятнадцать секунд прибор пискнул, и на дисплее появился результат.
– Сахар высокий, малышка, тебе нужен укол.
Карен набрала три кубика инсулина кратковременного действия, а затем в тот же самый шприц пять кубиков из ампулы с препаратом длительного действия. Это больше, чем обычно, но ведь Эбби вряд ли заснет в эту ночь, и неизвестно, чем ее будут кормить.
– Милая, мистер Хьюи давал тебе кушать?
– Только крекеры.
– И все?
– Еще мятные конфеты, – потупившись, призналась девочка.
– Эбби!
– Очень кушать хотелось.
Собираясь сделать укол, Карен подняла было подол дочкиного платья, но Хьюи стоял слишком близко, и она решила: лучше через ткань. Защипнув жировую складку, женщина быстро ввела инсулин, а Эбби захныкала и обвила ее шею руками. Карен выбросила использованный шприц в яму и взяла девочку на руки. Стоя на коленях на освещенной фарами поляне, она качала дочь, как грудного младенца, и негромко напевала ее любимую песенку:
У маленькой Мэри
Большая потеря:
Пропал ее правый башмак.
В одном она скачет
И жалобно плачет, –
Нельзя без другого никак!
Но, милая Мэри,
Не плачь о потере.
Ботинок для правой ноги
Сошьем тебе новый
Иль купим готовый,
Но только смотри – береги![3]
– Я люблю тебя, милая, – приговаривала она. – Bce будет хорошо.
Мимо прошмыгнул Хики, явно собираясь поговорить с братом.
– Мама, пой дальше! – хныкала Эбби.
Карен снова завела ту же песню, прислушиваясь к мужским голосам, которые ночной ветерок разносил по поляне.
– Все в порядке? – спросил Хики.
– Угу, – второй голос пониже, хотя звучал куда менее уверенно. – Девочка такая милая…
Джо закурил сигарету: спичка ярким пламенем лизнула ночную мглу.
– Джои, разве ты не бросил?
– Слушай, оставь меня в покое!
Оранжевый огонек сигареты то рос, то убывал, подобно маленькой луне. Карен знала: за ними с Эбби, пронзенными ослепительным светом фар, беззащитными, как олени на прицеле охотника, пристально следит Хики. Не желая терять времени, она прильнула к уху дочери.
– Милая, помнишь, я учила тебя звонить в полицию? Не забыла, какой номер нужно набрать?
– Девять… – вслух вспоминала девочка. – Девять-девять-один?
– Девять-один-один.
– А, да, знаю… Просто забываю, когда нервничаю. Я и наш номер помню.
– Отлично, милая. Давай попробуем успокоиться… У мистера Хьюи есть сотовый, и когда он пойдет в туалет, то может оставить его без присмотра. Если так получится, беги с телефоном в лес и прячься. Потом набери девять-один-один и скажи, что попала в беду. На красную кнопочку не нажимай, просто положи трубку в такое место, где не найдет мистер Хьюи. Справишься – приедет полиция и тут же отвезет тебя к нам с папой. Доченька, ты поняла?
Глаза Эбби были совсем круглые.
– А полицейские не обидят Хьюи?
– Нет, милая! Запомни, звонить можно, только когда он не видит, ладно? Это такая игра…
По щекам девочки катились слезы.
– Мам, мне страшно, я хочу домой!
– Доченька, послушай, захочешь по большому – вытри попку сама. Не проси мистера Хьюи помочь, даже если он тебе нравится. Вы с ним не очень хорошо знакомы…
Докурив, Хики раздавил окурок носком кроссовки.
– Ну все, свидание окончено, – объявил он, – поехали!
Истошно вскрикнув, девочка обвила руками шею матери.
– Нам пора, – неумолимый Хики двинулся к машине. – Давай прощайся!
– Не-е-е-т! – рыдала Эбби. – Не-е-е-е-т!
Прижимая к груди безутешную девочку, Карен умоляюще посмотрела на своего мучителя:
– Очень прошу, позволь мне остаться с ней до утра. Ну что это изменит?
– Я уже сто раз объяснял, – протянул руку Джо. – Отпусти ее!
Обнимая худенькие плечи дочки, Карен сделала шаг назад. Она понимала: ничего хорошего не выйдет, но в данный момент не разум руководил ее действиями. Два миллиона лет эволюции не позволяли просто так отдать своего ребенка негодяю. Молниеносный выпад – и Хики, схватив Эбби за руки, встряхнул ее, как куль с мукой. Девочка завизжала.
– Прекрати! – вскрикнула Карен. – Прекрати, ей же больно!
– Тогда отпусти, черт подери!
Чувствуя, что вот-вот разрыдается, Карен разжала объятия. Душераздирающий крик сорвался с губ Эбби.
Приказывая себе держаться, несчастная мать схватила сумку-холодильник и передала Хьюи. В ней осталось еще несколько шприцев и пять ампул инсулина, в том числе один хумалог.
– Пожалуйста, держите лекарства под рукой. Если Эбби станет плохо или она потеряет сознание, позвоните мне, и я скажу, что делать!
На лице гиганта отразились страх и недоумение.
– Да, мэм, обязательно…
– Заткнись, тормоз! – орал Хики. – Веди девчонку обратно!
Прижав ладони к широкой груди Хьюи, Карен умоляюще заглянула в глаза.
– Я знаю, ты добрый христианин… Умоляю, не трогай мою девочку!
Рот Коттона безвольно открылся, обнажив желтые зубы.
– Не трогать твою девочку?
Подтолкнув малышку к двоюродному брату, Хики схватил пленницу за локоть и потащил к "форду".
– Эбби, завтра утром я за тобой вернусь! – пообещала Карен. – Проснешься, а я уже здесь…
Девочка продолжала визжать так громко и отчаянно, что несчастной женщине пришлось зажать уши. Что угодно, только бы не слышать, как страдает доченька! Помочь-то она все равно не сможет… Ну что же это такое?! До машины осталось метров десять, когда Карен, двинув Джо по голове, понеслась на свет фар второй машины.
Она была совсем близко, когда подоспевший Хики ударил по затылку чем-то тяжелым вроде молотка. Распростертая на влажной траве, Карен услышала, как хлопнула дверца, а потом скрип шин и скрежет разболтанного ремня вентилятора: пикап Хьюи уезжал прочь по лесной дороге.
* * *
На двадцать восьмом этаже отеля "Бо риваж Билокси" в Кипарисовом люксе номер 28021 зазвонил телефон. Подоспевший Уилл схватил трубку первым.
– Джо? – закричал он. – Это Джо?
– Уилл? – неуверенно проговорил знакомый голос.
– Карен!
Услышав в трубке плач, Уилл едва не растерял остатки мужества: по пустяками Карен Дженнингс не плачет.
– Ты видела Эбби? – нервно сглотнув, спросил он. – Смогла сделать укол?
– Уилл, она так перепугана! Я вколола восемь кубиков, оставила еще несколько ампул и шприцы. Это было ужасно…
Карен закричала, а потом в трубке послышался голос Хики:
– Ну, умник, можешь успокоиться. Инсулин доченьке переправили. Так что давай!
– Подождите!
Кричать бесполезно: в трубке послышались короткие гудки. Дженнингс медленно выдохнул, пытаясь сдержать клокочущий в груди гнев. Безропотно терпеть боль и унижение он не привык.
– Эй! – позвала Шерил. – Все будет в порядке, все наладится. – Потянувшись, она коснулась его плеча.
Вспылив, Уилл швырнул ей в голову телефон, и девушка упала на кровать. Нужно было отнять пистолет, и немедленно, но мерзавка вцепилась в него мертвой хваткой. Царапаясь и выкручивая друг другу руки, они катались по белоснежному покрывалу. Отчаянно боясь остаться без оружия, блондинка прижимала пистолет к груди. К черту осторожность, терять нечего: Уилл схватил его двумя руками и изо всех сил дернул.
Раздался треск ткани, и пистолет остался в руке Уилла. Отскочив от кровати, он прицелился в блондинку: безоружная, она прятала от него окровавленную руку.
– Что за черт?!
Платье порвалось на груди, обнажив прозрачный черный бюстгальтер. Но Уилл смотрел не на упругую, прекрасной формы грудь. Его внимание привлекло целое созвездие синяков, грязными пятнами покрывающих ребра и живот. Один из них, овальной формы, уходил под черный шелк бюстгальтера.
– Кто тебя так?
Девушка прижалась к резной спинке кровати. Движение инстинктивное, доведенное многократным повторением до автоматизма…
– Никто. Так, пустяки.
– Это не пустяки, а следы побоев.
Шерил прикрыла грудь подушкой.
