— Не оказалось. Честное слово, не оказалось, товарищ президент…
— Тамбовский волк тебе товарищ!
— У нас давно никто никому не товарищ, — напомнил Пашутину пресс-секретарь Грузицкий.
— Докладывай! — взяв себя в руки, перебил президент.
— Только короче, мы уже к Кремлю подъезжаем, — заметил Яшин.
Действительно, президентский кортеж уже выскочил с Кутузовского проспекта на Новый Арбат. Пашутин искоса посмотрел на Яшина в тайной надежде на поддержку, но тот молчал.
— Американцы ничего не знают про это оружие, — твердо сказал Пашутин президенту. — Они думают, что эти ожоги — дело рук НЛО. Они даже запросили у нас сведения, не появились ли и над нами какие-нибудь летающие тарелки…
— Короче, наша версия такая, — все-таки вмешался Яшин, видя, что Пашутин опять уходит от сути. — В августе девяносто первого, во время путча, кто-то разгромил лабораторию Шварца и похитил эту линзу. А теперь из Нью-Йорка наладил связь с нашим «Кедром» и, пользуясь его энергией, выжигает американкам сиськи. — И Яшин извинился перед дочерью президента: — Извини, мать, за слово «выжигает»…
— Зачем выжигает? — спросил президент.
— Вот в том-то и дело! Никто не знает зачем! — ответил Яшин. — Если бы это были обычные террористы, они бы на третий день объявили свой ультиматум. Скажем: дайте нам миллиард, и мы прекратим выжигания. А не дадите, начнем выжигать яйца вашим конгрессменам. Извини, мать, за слово «вашим». Я думаю, американцы сдались бы, как наш премьер в Буденновске.
Президент несколько секунд в упор рассматривал руководителя своей Администрации. Потом спросил, чуть откинув голову:
— Насчет яиц — ты всерьез?
— Ну, — пожал плечами Яшин, — если они могут с помощью этой линзы попасть из космоса в грудь любой женщине в Нью-Йорке, то, наверно, нетрудно попасть и в другое место.
— Та-ак… Ничего себе, понимаешь! — Президент почесал в затылке и, вновь раздражаясь, посмотрел на Пашутина: — И такая штуковина была у нас еще в девяностом году? А вы ее упустили?
— Я тогда не был начальником силовых структур, — напомнил Пашутин.
— Твое счастье, — остыл президент. И добавил, глядя в окно: — Жалко! Нескольким «товарищам» я б и сейчас кой-чего выжег.
Его приближенные улыбнулись, они хорошо знали, кого он имел в виду.
— Ситуация такая, — сказал Яшин, возвращаясь к деловому тону. — Мы не знаем, кто и зачем выжигает груди американским бабам. Но если американцы возьмут этих типов — а они их рано или поздно возьмут, все ФБР уже брошено на это дело, — то они расколют их в первые же десять минут и узнают, что мы держим на орбите спутник с оружием похлеще атомной бомбы. И это в то время, как мы подписали с США всякие соглашения о любви до гроба и даже все свои ракеты обесцелили…
— А скинуть им эту информацию сейчас тоже нельзя, — вставил Пашутин, боясь упустить свою долю в деловом разговоре с президентом. — Они не поверят, что мы не знали об этой штуковине, когда подписывали протокол об уничтожении всего оружия, направленного на США.
— И что ты предлагаешь? — спросила дочь президента у Яшина.
— Это не я предлагаю, это он предлагает. — Яшин кивнул на Пашутина.
Тот сказал как бы одновременно и президенту, и его дочке:
— Мне нужно ваше разрешение на проведение силами ГРУ операции на территории США. Чтобы срочно найти этих типов с линзой Шварца. То есть еще до того, как американцы допрут, что это задействован наш «Кедр-1».
Президент посмотрел в окно и задумчиво поскреб затылок. Протокол о взаимном прекращении шпионских операций на территории США и России был подписан им с американским президентом еще пять лет назад. Именно тогда он и американский президент перешли на ты, и с тех пор оба держали слово.
Кортеж въехал в Кремль через Боровицкие ворота и подкатил к подъезду бывшего здания царского Сената, а ныне — Администрации Президента России. Охранники «наружки», подбежав к лимузину, открыли его заднюю дверцу. Генерал-телохранитель, выждав короткую паузу, вышел из передней дверцы машины и быстрым взглядом окинул посты «наружки». Все было в порядке — и на площади, и у подъезда, и в окнах, и на крыше здания Сената. Справа, в стороне, за серым гранитным памятником Ленину, в тени серебристых кремлевских сосен Ивановской площади, дремал танк «Т-72» — он стоял там со второго октября 1993 года.
Яшин, Грузицкий и Пашутин тоже вышли из машины и ждали появления президента и его дочери. Президент тяжело выбрался из лимузина, отказавшись от помощи и дочки, и охранников, и сказал Пашутину:
— Ты это… Подожди в приемной… Мы подумаем.
Телефон звонил уже целую вечность, но Марк и Анна игнорировали эти звонки. Казалось, они все еще проводили в постели свою первую после семилетней разлуки ночь. И только когда Анна мертвой птицей рухнула Марку на грудь, он подтянулся к телефону и снял трубку:
— Hello…
— В следующий раз, когда ты отключишь свой пейджер, считай, что ты уволен, — сказал раздраженный голос Ала Кенингсона.
— Что случилось?
— «Красная тревога».
— Что-о?! — От изумления Марк резко сбросил Анну с себя и рывком сел в кровати.
— Мост Вашингтона, шесть минут максимум! — сказал Ал и дал отбой.
Марк рывком выбрался из-под Анны и стал спешно натягивать джинсы. «Красная тревога» могла быть объявлена только в случае атомной войны, вторжения инопланетян, взрыва Сити-холла или еще чего-то ужасного.
— Ты куда? — спросила Анна по-русски.
— У нас тревога, я должен ехать.
— Я с тобой.
— Не говори ерунду. — Он уже застегивал рубашку.
Но Анна вдруг вскочила с такой резвостью, словно это не она только что лежала в постели обессиленной птицей. И тоже стала одеваться.
— Даже не думай! — сказал Марк, проверяя обойму в пистолете.
— Я не останусь ночью одна!
— Я не могу тебя взять. Пока!
Марк выскочил из квартиры на мокрую от дождя улицу, пробежал к своему «форду», но Анна, полуголая, выскочила за ним и успела ухватить ручку задней дверцы машины, когда он уже отъезжал. Марк вынужденно ударил ногой по тормозу, обернулся к ней:
— Ты с ума сошла!
— Конечно! — сказала она, шмякаясь на сиденье и натягивая какую-то куртку на голые плечи. — А ты хочешь, чтобы мне без тебя сиську выжгли! Поехали!
Он сокрушенно крутанул головой и дал газ. Машина вымахнула на пустое ночное шоссе «Генри Хадсон парквэй» и сквозь дождь понеслась на юг, к Нью-Йорку. Еще через пару минут Марк свернул под указатель «Мост Джорджа Вашингтона», сделал крутую петлю и выскочил на мост, ища глазами машину Ала. Но Ала нигде не было. Гигантский мост Джорджа Вашингтона нависал над черным Гудзоном, соединяя северную оконечность Манхэттена со штатом Нью-Джерси. Редкие встречные грузовики и авто таранили ночной дождь желтыми конусами фар.
Марк пересек весь мост и только перед выездом с него увидел справа, на боковой полосе, темный «форд торас» с синей мигалкой на крыше. Марк свернул к нему, собираясь остановиться, но в тот же миг «торас» стремительно рванул с места, рука Ала Кенингсона высунулась из кабины и жестом приказала Марку следовать за ним. Обе машины, набирая скорость, сошли под указатель «Форт Ли», сделали полную петлю под мостом и выскочили на него со стороны Нью-Джерси. Здесь автомобили притормаживали у будок шлагбаумов при въезде на мост и оплачивали въезд в Нью-Йорк. Хотя движение в такую позднюю пору никогда не было напряженным, сейчас у кассовых будок собралась вереница грузовых фургонов и легковых машин. Обогнув их, Ал подъехал к какому-то желтому школьному автобусу, торчавшему справа от кассовых будок. Здесь же табунком стояли стандартно-серые «форды» и «шевроле» сотрудников ФБР и полиции. В одной из этих машин Марк увидел несколько женских голов, и у него отлегло от сердца — не он один притащил с собой компаньонку. Он вышел из машины и подошел к Алу.
— Что случилось?
— Бунт в Покано. Все бабы разбежались. Нападают на конюшни и владельцев джипов. Похищают лошадей и джипы «бронко». Хрен знает почему. Мы перекрыли все дороги, — и Ал кивнул на шлагбаум.
Только теперь Марк заметил, что у каждой будки-кассы стоит по агенту ФБР и полицейскому, проверяют документы водителей и осматривают кабины и кузовы траков. Из-за этих осмотров и скопилась очередь.
— Мы тут задержали шестнадцать этих сучек, — продолжал Ал на ходу, направляясь к школьному автобусу. — Вот они, в автобусе, ты отвезешь их назад, в Покано.
— Я? — изумился Марк, едва поспевая за Алом.
— Не бойся, — бросил тот через плечо. — Они уже не кусаются, доктор всадил им снотворное. Кто это в твоей машине?
Но Марк не успел ответить. От крайней слева будки послышался женский крик:
— Ебаные копы! Вы не имеете права…
