«Пежо» голубого цвета как раз тронулся с места на стоянке поближе к отелю. За рулем сидела Софи Ланнер. Она огляделась, потом резко крутанула руль и поехала вниз по Дьюэр-стрит, в направлении лодочной станции.
Паскью еще бежал какое-то время за ней, подняв руку, как полицейский. На него оглядывались, автомобиль, едущий навстречу, резко затормозил, но он махнул рукой водителю, чтобы двигался дальше. «Пежо» въехал на холм в том месте, где дамба заканчивалась, и, добравшись до самой вершины, скрылась за гребнем. Он бросился было к своей машине, но понял, что уже поздно. А немного поостыв, подумал, что это вовсе не Софи, а что он просто стал жертвой самообмана. Вспоминая о прошлом, он вызвал к жизни призрака. Женщина, сидевшая в машине, лишь была похожа на Софи Ланнер, точнее на ту Софи, чей образ сохранился у него в памяти.
Когда он регистрировался в отеле, клерк поинтересовался, как его рука, словно у ближайшего родственника.
— Уже лучше, — ответил он.
Клерк помнил, как Паскью появился в вестибюле. Вид у него был такой, словно он только что выбрался из-под цепной пилы. Ботинки, одежда, волосы — все было в крови. Она стекала с поднятой вверх руки.
— Намного лучше, — добавил Паскью.
Его поселили в том же номере, что и в прошлый раз, с видом на океан. Справа — длинная красноватая полоска суши, тонкая, как усохшая рука, с разбросанными повсюду зарослями красно-коричневого папоротника.
Возвращение сюда сулило много неожиданностей. Возможность того, что Ров Томас сможет увязать Лонгрок с одним из сообщенных ему имен. Различные сюрпризы. Шанс возобновить старые знакомства. Шанс умереть. Начнет он с посещения одного-двух излюбленных мест.
Бармен только и делал, что улыбался: в первый раз — когда Паскью вошел, потом — когда наливал заказанное пиво и в третий раз — когда положил рядом с выпивкой очередное письмо.
— Как вы скоро вернулись!
— Нужно успеть кое-что сделать.
— Появились записки, — предположил бармен, — по которым можно на кого-то выйти?
— Вроде того.
— Вы знаете что-то, чего не знают другие, да? Тот парень, которого вынесло в расщелину, — почему он оказался там, с кем встречался?
— А разве он с кем-то встречался?
— Ну, он ехал в такую даль! Зачем, если не для встречи? — Бармен играл теперь в репортера-ищейку, и на этот случай у него была припасена уже совсем другая улыбка, понимающая, хитроватая.
— Может быть, ему хотелось побыть одному, — возразил Паскью. — Может быть, он искал дверь.
— Искал что?
— Дверь — в которую можно выйти. Выход.
— Чтобы сбежать.
— Думаете, такое невозможно? — спросил Паскью, словно его действительно интересовало мнение бармена на сей счет.
— Кто-то убил его.
— Кто-то совсем незнакомый. Такое постоянно случается.
Бармен подумал, что Паскью хочет увести его в сторону. Прячет от него след. Поэтому он сказал:
— Послушайте, какое мне до всего этого дело? — Потом хлопнул рукой по письму, словно Паскью мог его не заметить.
— Вы многих знаете в этих местах?
— Только завсегдатаев. — Приветливая улыбка снова засияла у бармена на лице. — Таких, как вы.
— А Люка Маллена? Или Чарли Сингера... Чарльза?
Бармен задумался, склонив голову набок, словно изучал фотографию. — Нет. А кто они, эти люди?
— Точно не знаю, — солгал Паскью. — Просто вспомнил несколько имен.
— Это то, чего не знают другие. — Бармен плеснул себе немного бренди. — Я тоже кое-что знаю. Из того, что не попало в газеты.
Взгляд Паскью выражал сомнение, но бармена это нисколько не обидело. Посмотрев поверх стакана, он добавил:
— Рук-то у него не было. — Голос его звучал так, словно он только что провернул ловкий трюк.
Паскью покачал головой, будто говоря: «Слишком быстро. Я ничего не успел разглядеть. Покажите еще раз».
— Парня выбросило на берег рядом с утесом Виндбраш. Тело было безруким. Кто-то еще раньше их отрубил. — Во всех историях, чтобы произвести впечатление, используют разного рода гиперболы.
Паскью старался оценить полученную информацию, но ни к какому выводу не пришел.
— А откуда вам это известно?
Теперь улыбка бармена стала всезнающей.
— Знаете ли, у меня в баре бывают не только журналисты. Захаживают и полицейские.
Паскью вложил письмо во внутренний карман пиджака и поднялся с табурета. Когда он шел к выходу, бармен бросил ему вслед:
— Дело не в двери...
— Что? — Паскью выглянул на улицу, потом обернулся.
— Не так важна дверь. — Он рассмеялся и выплеснул пивную пену из стакана Паскью в раковину. — Спросите любого женатого мужчину... как важен ключ.
* * *
Прежде чем распечатать письмо, он, как и в прошлый раз, пошел к расщелине. Ветер приносил соленый запах гниющих водорослей. Тропинка шла вдоль берега, по одну ее сторону тянулись заросли терновника и ежевики, среди которых то и дело вспыхивали цветы утесника, будто первые языки пламени при лесном пожаре.
«Это какой-то ловкий трюк, — думал Паскью, — и я не знаю, в чем он заключается. Кому-то не удается убить меня, и я уезжаю. Потом возвращаюсь, неожиданно, и в этом — мое преимущество. И что же? В баре меня снова ожидает письмо, будто я здесь постоянно живу. И это мне не нравится. Сукин сын словно читает мои мысли».
«Сэм, думаю, ты искал меня. И я тебя тоже. Разница лишь в том, что я знаю, где ты. В „Баскин энд Соммерс“, конторе, расположенной неподалеку от моста Челси. Поиски не заняли много времени. А еще ты, кажется, облюбовал бар на берегу. Не совсем уверен, что ты остановишься в „Паллингзе“, хотя, скорее всего, именно там. Да. Готов держать пари, что не ошибаюсь. Я могу с тобой связаться. Нам не избежать еще одной встречи, надеюсь, ты тоже так думаешь, Сэм? Ну конечно. Иначе не вернулся бы! Предлагаю встретиться в людном месте. Там тебе будет спокойнее, да? Так и сделаем. Назначим дату. Оставлю для тебя записку на прежнем месте».
* * *
Лист бумаги похрустывал на ветру, словно выстукивая морзянку. Паскью застыл, не сводя глаз с письма, хотя уже дважды его прочел. Он чувствовал, что так же неподвижно кто-то стоит у него за спиной.
Обернулся — и увидел Софи Ланнер с наведенным на него пистолетом.
* * *
Чайки летали совсем близко от берега с хриплыми, плачущими криками, перекрывавшими голос Софи. Он поднялся с письмом в руке и отчетливо услышал, как она сказала:
— Сядь на место, ублюдок!
Дуло пистолета пошло вверх, когда он встал, и опустилось, когда снова сел. Она держала пистолет обеими руками, согнув левую в локте и расставив ноги. Судя по всему, стрелять она умела.
Паскью то сворачивал, то разворачивал письмо, держа руки перед собой, чтобы были на виду.
— Я думал, что это ты, — произнес он, — потом убеждал себя, что ошибся.
— Да? И почему же?
— Потому что вообще я невезучий. Господи, где ты это взяла? — Он показал на пистолет.
— Ну вот, теперь тебе, против обыкновения, повезло. Я не застрелила тебя и не сбросила в море только потому, что о письме кто-то мог знать.
— Кто-то прислал тебе письмо?
— Иди ты в задницу, Сэм!
— И ты подумала, что это я?
Рот ее скривился в знакомой Паскью усмешке. Софи была высокая, все еще достаточно стройная, с рыжевато-золотистыми волосами — по волосам он и узнал ее, когда она отъезжала от отеля. Фигура, возможно, стала чуть тяжелее — с более массивной грудью и бедрами, как это бывает, когда девушка превращается в женщину. Морщинок на узком лице с широким лбом не было ни одной.
— Да, — сказала она, — полагаю, это был ты.
Длинные ноги, джинсы «Левайс», перетянутые плетеным ремнем, легкий слой косметики, от которого скулы казались чуть удлиненными.
— Что ты там рассматриваешь? — Она неторопливо махнула пистолетом, словно призывая кого-то к порядку.
— Я был уверен, что ты получишь письмо, — заключил Паскью, — только не от меня.
— Почему же ты тогда здесь?
— Потому что тоже получил письмо.
* * *
Он присел на груду гладких камней, лицом к морю и спиной к Софи. Она тоже опустилась на камни, примерно в двадцати футах позади него, с пистолетом на коленях, придерживая его рукой. Прочла оба письма, перечитала еще раз, время от времени бросая на него взгляд, убеждаясь, что он не сдвинулся с места. Потом рассмотрела открытку, которую он ей дал: «Великий Зено, иллюзионист, маг, эскейполоджист».
Она перевернула открытку одной рукой, как при игре в карты.
«Сколько ангелов могут танцевать на булавке?»
— Я сразу тебя узнала, когда ты вылезал из машины около отеля, но не затормозила. Я понятия не имела, видел ты меня или нет, узнал или не узнал. Я доехала до вершины холма и повернула, оставила машину на одной из боковых улиц, потом вернулась пешком на набережную и стала следить за тобой. Видела, как ты входил в бар, как вернулся в отель. Стояла у машины и ждала. Когда же ты прошел мимо, двинулась следом за тобой.
