И ей противно было слышать это слово — «угрозы».
Меган посмотрела на часы. 8.40. В это время ей следовало бы находиться в спортзале и хорошенько крутить педали, чтобы усилить сердечный ритм. Но Кортни посоветовала пока изменить привычный распорядок — на всякий случай.
Она вернулась к абзацу о биосинтезе стероидных гормонов в клетках крыс и поняла, что и впрямь начинает чувствовать себя лучше. Меган уже целый час не плакала. Возможно, во второй половине дня, после университета, она все-таки сходит в спортзал позаниматься на эллиптическом тренажере.
Переворачивая страницу, Меган услышала, как в дверь квартиры постучали. Она вытащила один наушник — убедиться, что Хезер откроет. Может, Меган познакомится наконец с кем-нибудь из ее друзей?
— Я открою! — крикнула Хезер с кухни.
Меган вставила наушник и снова принялась было за чтение, но вдруг поняла, что не слышала зуммера защитной двери.
— Нет, подожди! — воскликнула она, срывая гарнитуру.
Меган соскочила с кровати и бросилась к двери; из гостиной были слышны голоса, затем раздался громкий стон и такой звук, словно что-то тяжелое ударилось об пол.
Меган следовало остаться в своей комнате. Или даже выпрыгнуть на улицу из окна.
Но в этот миг она не раздумывала. Она действовала, повинуясь инстинкту. А он призывал ее помочь Хезер. Бедная, ни в чем не повинная Хезер. Оказалась не в том месте не в то время.
Распахнув дверь своей комнаты, она увидела соседку распростертой на полу возле обеденного стола. Человек в черной лыжной маске вонзил в ее тело пятнадцатисантиметровое лезвие. Вытащив нож, он поднял глаза, увидел Меган и кинулся на девушку.
Снова повинуясь инстинкту, Меган захлопнула дверь своей комнаты. Она вдруг поняла, что судорожно цепляется за ручку, но замка в двери не было. Она прижалась к ней спиной, пытаясь удержать ее собственным весом, — но тщетно.
И когда дверь распахнулась, отбросив ее на пол, Меган уже знала, что умрет. Знала, что никогда больше не увидит маму, папу и Кортни. Никогда не закончит колледж. Никогда не станет врачом.
А ей так хотелось бы спасти Хезер. Хотелось бы узнать, почему все это произошло. И очень хотелось бы попрощаться.
ЧАСТЬ II
«Давай же. Обмани меня»
10.15
Несмотря на две большие порции кофе и вишневую слойку, Элли все еще чувствовала себя так, словно ее огрели по голове кувалдой, а потом заставили всю ночь кататься на карусели.
Вчера вечером, пока они с Джессом возвращались домой, ей удавалось кое-как сдерживать слезы. Но эмоции, которые привели ее к срыву, были все еще так сильны, что она допустила ошибку, заполировав две порции виски, выпитые в «Бандюгах», парой бутылочек пива.
А потом, разумеется, был телефонный разговор с мамой.
Эти ежевечерние звонки в Вичиту никогда не доставляли Элли особого удовольствия. В лучшем случае они были совсем короткими, просто чтобы пожелать доброй ночи. В худшем — растягивались на часовые воспоминая, с причитаниями мамы по поводу вдовства и сетованиями на то, что лучшие дни давно прошли. Звонок накануне вечером был из разряда самых неприятных.
Уже вторую ночь подряд Элли толком не удавалось поспать — вероятно, на этот раз винить нужно было виски, дурные воспоминания о тюрьме, разговор с мамой или все вместе.
Да и дело об убийстве Манчини никак не способствовало бодрости. Пока Роган делился информацией с судьей, Элли изучала данные о финансах и телефонных звонках погибшего.
Подняв глаза, она увидела лейтенанта Робин Такер в брючном костюме и белой блузе. Такер стояла, подбоченившись, возле ее стола.
— Роган еще не вернулся?
Элли глянула на дисплей стоявшего на столе телефона. 10.15. Роган должен был встретиться с Максом и судьей в девять.
— Скоро появится, — отозвалась она.
— Хорошо. Позвоните ему. Это задание для вас.
Она протянула Элли бумажку с адресом. 14-я восточная улица. Неподалеку от парка Юнион-сквер.
Элли украдкой обвела глазами помещение. Еще несколько детективов трудились за сдвинутыми попарно столами.
— Мы с Роганом надеялись еще раз проанализировать, что у нас есть по делу Манчини.
— Я же предупредила, чтобы вы ни на какие поблажки не рассчитывали. Поступающие вызовы — на общих основаниях.
Элли еще раз оглядела контору, на этот раз — уже не таясь.
— Но я не знаю, когда Роган освободится.
— Хэтчер, вы уже большая девочка. Ваш напарник вскоре к вам присоединится. А теперь — бегом. Там труп, студентка колледжа. Как раз по вашему профилю. Кто знает — если она из Индианы, может, вы еще одну награду заработаете.
Намек лейтенанта относился к событиям прошлой весны, когда была убита студентка колледжа со Среднего Запада. Это дело принесло Элли Полицейский крест за боевые заслуги. Как сказал вручавший награду комиссар, будучи втянута в схватку с вооруженным противником, она проявила «выдающийся героизм в условиях прямой и явной угрозы собственной жизни». И хотя Элли знала, что на церемонии комиссар просто озвучил официальный текст, предписанный самой наградой, все равно постаралась запомнить эти слова. Они давали яркое представление о той непоколебимой силе, которая присутствовала и в убийце, и в конечном счете в Элли, отнявшей у него жизнь. И пусть Такер, если ей хочется, подшучивает над этим признанием, сама Элли была твердо уверена: лучшим поступком в ее жизни было то, что она вернула семье из Индианы веру в правосудие.
Дом, адрес которого вручила ей Такер, стоял на юго-восточном углу парка Юнион-сквер. Элли подъехала туда с восточной стороны. Она включила мигалку, чтобы побыстрее проскочить разворот в середине квартала и, подкатив к нужному дому, поставила «Краун Викторию» перед пожарным гидрантом на 14-й улице. За углом, на Университетской площади, она увидела три патрульных автомобиля, «скорую», еще одну полицейскую машину без опознавательных знаком и фургон судмедэкспертов. Вся компания в сборе.
Здание оказалось новым кондоминиумом, возведенным, как нередко делалось в последнее время, над филиалом банка. В небольшом вестибюле за стеклянными дверями, выходящими на Университетскую площадь, Элли увидела молодого патрульного с короткой стрижкой и азиатской внешностью, оставленного, очевидно, сторожить вход. Его взгляд был прикован к абстрактной картине, висевшей на стене напротив лифта. Элли толкнула одну из дверей. Она была заперта, однако патрульный обернулся на звук и открыл ее.
Элли приподняла крышку футляра с жетоном, пристегнутого к ее ремню.
— Квартира четыре-си?
Молча кивнув, патрульный нажал кнопку вызова лифта. Она шагнула в кабину и стала смотреть, как электронные цифры отмеряют ее путь на четвертый этаж. Тишина, царившая в лифте, мгновенно улетучилась, едва приоткрылись двери.
— Черт возьми, и как только врачи «скорой» умудрились отсюда вторую девушку вывезти?
Обернувшись, Элли увидела коренастого дядьку с толстой шеей и темными усами — в узком холле он пытался справиться с каталкой. Она огляделась: четыре двери, три закрыты, одну придерживает патрульный в форме, взгляд его прикован к водруженному на алюминиевую каталку черному мешку с телом.
— Проходит, — сказал усатый и, отдуваясь, пропихнул каталку дальше, напрочь перегородив холл. — Все равно сюда никому не положено. Черт побери! — Увидев возле лифта Элли, он крикнул, не обращаясь ни к кому в отдельности: — Эй, позвоните этому хренову придурку внизу и напомните, что его задача — служить живым щитом между квартирами и любым, кто захочет сюда попасть.
— Похоже, именно это он и пытался сделать, — сообщила Элли, показав запыхавшемуся дядьке жетон. — Кстати, что за спешка? Как-то не похоже, что вы надеетесь спасти ее.
— Ой, простите, здрассте. — Он инстинктивно протянул руку в перчатке. — Гейб Берри, судмедэкспертиза.
При виде протянутой руки Элли поморщилась и покачала головой.
— Да уж, действительно. — Он вытер вспотевший лоб. — Вы из отдела убийств?
— Да. Вы сказали, «скорая» уже увезла отсюда девушку?
— Так и есть. Вот это была точно — «скорая». Когда я подъехал, они как раз вылетели отсюда, словно им в задницу фитиль вставили. Кажется, ее отвезли в больницу Сент-Винсент.
— Выживет?
— Без понятия. Крови много было, это да. Она ухитрилась доползти до телефона и набрать девять-один-один, хотя у самой дела были плохи. Когда ее нашли, пульс был замедленный и слабый. Так что могли и не довезти.
— Еще кто-нибудь, о ком нам следует знать?
— He-а. Только эта, невезучая, и та, чуть более везучая.
— И вы собирались увезти тело прежде, чем я на него взгляну? Ай-ай, Гейб, как вы могли так поступить?
Он пожал плечами.
— Большинству детективов на это наср… наплевать. Мы пакуем и увозим. А они потом получают подробное заключение из нашей конторы.
