Сигвальд, подавив в себе робость, последовал совету. Приходилось признать, что и тут Локи оказался абсолютно прав: выглядел конунг очень плохо. Он пытался что-то сказать, но ни слова разобрать было невозможно.
— Не могу смотреть на это, — с болью в голосе проговорил рыжебородый и провел тыльной стороной ладони по совершенно сухим глазам. — Какое грустное зрелище.
Брюхотряс кивнул.
— Ты очень отзывчивый, это большая редкость у мужчин в здешних краях. Наверное, тут виновата жидкая кровь христиан. Они всех жалеют, такие добрые, не то что викинги, эти — просто звери, свирепые скоты!.. Что Бьёрн? Что? Помоги бедняге, Сигги.
Локи подмигнул мальчику и протянул ему неизвестно откуда взявшийся кувшин. Мальчик поспешил поставить кувшин на край ямы-ловушки.
— Лей, — широко улыбнулся рыжий и захохотал, отсмеявшись, он добавил: — Он ведь полил тебя, а ты теперь полей его.
Мальчик сделал то, что приказал ему спаситель, и густая темная жидкость, в струе которой играли блики зеленого света, окружавшего Локи и Сигвальда, полилась на голову Бьёрна, впитываясь в его волосы и одежду, стекая под ноги на утоптанный снег. Бьёрн забеспокоился, он что-то выкрикивал, размахивая руками, но уловить смысл издаваемых конунгом звуков не представлялось никакой возможности.
— Думаю, что пора принести жертву твоему ненаглядному Одину, — сказал рыжий. — Бьёрн должен радоваться, что этой жертвой станет не кто иной, как он сам. Старина Плетенобородый так любил моего друга Одноглазого… Держи. Умеешь разводить огонь?
Скгвальд в недоумении уставился на рыжебородого, протянувшего ему огниво.
— Что смотришь? — поднял брови Локи. — Зажигай. Ну!!!
Брюхотряс бросился исполнять приказание. То ли от волнения, то ли оттого, что руки его затекли и замерзли за время долгого сидения в. укрытии, мальчик никак не мог высечь хорошую искру, способную поджечь масло, которое уже начинало впитываться в снег.
— А-а-а!!! — раздался восторженный возглас Сигвальда, когда длинная, как селедка, искра вылетела из-под кресала. Масло занялось, и голубоватый огонек весело заскользил вдоль черной полосы, оставленной вылитой из кувшина жидкостью.
— А-а-а!!! — раздался душераздирающий вопль Бьёрна, охваченного пламенем от ног до макушки. — А-а-а!!!
Локи удовлетворенно кивнул.
— Идем, — сказал рыжий Бог. Они сделали несколько десятков шагов, чтобы вопли бесновавшегося в пламени Бьёрна не мешали беседе. — У нас мало времени, я еще должен кое-что сообщить тебе, обрадовать, так сказать, — Эйрик, твой отец, жив.
— Что?! — Сигнальд, округлив глаза, уставился на говорившего. — Эйрик жив? Отец?..
— Отец-то он отец, — нахмурился Локи, — ко вот что скажет доблестный конунг, узнав, что ты бежал с поля битвы, бросив друзей на смерть? Как поступит, если ему сообщат, что ты потерял оружие, даже ни разу не пустив его в ход?
Брюхотряс съежился, ему сделалось страшно.
— Он прирежет тебя, как скотину, или велит снять с живого кожу, или отправит на беседу с рыбами, а может быть, тебя свяжут и живым бросят на мелководье, чтобы подкормить крабов… — рыжебородый причмокнул губами так, словно предвкушал приятное зрелище. — Но не горюй, ведь я твой друг, правда?
Сжазшийся в маленький комочек Сигвальд кивнул. Рыжебородый был абсолютно прав. Локи подмигнул мальчику:
— Но мы ведь можем ничего ему и не рассказывать, не так ли?
— А Один? — еле слышно пролепетал Брюхотряс. — Он все видит, он скажет Эйрику, ведь он его сын.
Рыжий ухмыльнулся.
— Один? — переспросил он так, точно впервые слышал это имя. — Один — грубый, прямолинейный мужлан. Когда ему что-нибудь втемяшивается в голову, его не переубедить — вынь да положь то, что. ему хочется. Вздорный одноглазый старикашка! Он отдал правый глаз Мимиру, чтобы напиться из фонтана познаний мудрости вселенной, но и этого ему было мало, он пожертвовал жизнью…
— Великий Один умер? — не в силах сдержать удивление, проговорил Сигвальд.
— Один умер, Один умер!.. — передразнил его Локи, — Один бессмертен, оттого-то он и умер. Что ему в этом? Но вот получить обратно глаз он не смог! — Рыжебородый торжествующе рассмеялся и, запустив руку за пазуху, вытащил огромный камень. — Вот он! — Локи подбросил излучавший потоки зеленого света изумруд на ладони. — Вот глаз Одина, который неразумный старикашка отдал за то, чтобы познать мудрость. Теперь он спохватился, поняв, что лучше быть дураком с двумя глазами, чем… дураком с одним!
От хохота рыжего снег посыпался с ветвей, где-то в глубине леса тоскливо завыл волк, чаща, казалось, на мгновение ожила. Но лишь Локи перестал смеяться и сделался серьезным, как все стихло. Он сжал пальцы и спросил:
— Я ведь помог тебе?
Мальчик едва заметно шевельнул головой.
— Я спас тебя, не так ли?
Сигвальд сглотнул подкативший к горлу комок, при этом инстинктивно дернув подбородком.
— Вижу, что ты во всем со мной согласен, — с удовлетворением отметил рыжебородый. — Это обнадеживает, потому что мне тоже нужны некоторые услуги с твоей стороны. — Поскольку Сигвальд ничего не ответил, Локи продолжал: — Видишь ли, мне, хм, как и тебе несколько минут назад, больше просто не к кому обратиться. Я спас тебя, а теперь ты помоги мне.
— Но чем? — наконец обретая дар речи, спросил Брюхотряс. — Чем я могу помочь тебе, ты же бог?
— Между богом и не богом разница на самом деле очень незначительная, — туманно возразил рыжий. — Так ты готов отплатить мне за благодеяние?
Сигвальд промычал что-то неопределенное.
— Будем считать это знаком согласия, — подытожил предварительное соглашение Локи. — Впрочем, нет, поклянись.
— Чем?
— Хм, да, чем? — подумал вслух Локи. — У тебя же ничего нет, ни в руках, ни в селении, ни… в сердце. — Он на секунду задумался. — Так, повторяй за мной: клянусь воем волка, рыком медведя и клекотом орла исполнить волю того, кто даст мне знак. Того, кто скажет мне слово. Да будет так, отныне и вовеки, — Когда Сигвальд повторил все заклинание слово в слово трижды, Локи кивнул: — Садись на волка моего Фенрира и отправляйся в дальние края. Таково мое повеление.
Мальчик оглянулся, но ничего и никого не обнаружил. Тогда рыжебородый сделал жест рукой, и справа от него Брюхотряс увидел огромного серого зверя, высота холки которого достигала середины бедра Локи. Волк подошел к мальчику, точно послушный конек, как бы говоря, садись на меня. Однако Сигвальд не спешил, что-то мешало ему, слишком уж все просто получалось, нет, существовало нечто такое, чего Локи не сказал ему.
— И это все, что тебе от меня нужно? — спросил Сигвальд. — Больше ничего? К чему тогда было мне клясться?
— Ты не ошибся, Сигвальд Эйриксои, — кивнув, проговорил Локи. — Это не все. Я хочу, чтобы ты увез с собой глаз нашего небесного властителя. — Он вытянул руку и вновь разжал ладонь. Брюхотряс зажмурился от нестерпимо яркого сияния, камень казался прозрачным, а свет, казалось, исходил изнутри него. — Поспеши, старик взбаламутил весь Асгор, духи рассыпались всюду, ищут его глаз повсюду, даже здесь, в Мидгоре…
— Но как же я… как же, — удивился Сигвальд. — Ведь если все духи ищут этот каме… глаз великого Оди… тогда они узнают, что он у меня, и…
— Мне помнится, ты выражал готовность помочь мне, — обиженно надул губы рыжебородый. — Ведь я спас тебе жизнь. Не забывай, если бы не я, в костре горел бы ты, а не Бьёрн.
Сигвальд бессильно взмахнул руками — да, он обещал, но…
— Ну что ж, — пожал могучими плечами рыжебородый бог. — Придется оставить тебя Эйрику, он уже устремился сюда, скоро явится, а тут ты, хорошо, будет на ком сорвать зло.
Ужас охватил Сигвальда, он-то знал, что отец в ярости способен на многое, что вполне может казнить его, предав самой лютой смерти. Утирая рукавом выступивший на лбу пот, мальчик произнес:
— Они же найдут меня?
Локи вопросительно уставился на Брюхотряса:
— Так ты согласен?
— Да, — пробормотал Сигвальд. — Но они же…
— Они будут искать среди живых, — улыбнулся Локи. — А ты станешь мертвецом.
— Что?!
В руке рыжебородого вспыхнул стальной клинок. Мальчик вскрикнул и мгновенно сполз на землю. Однако в тот момент, когда тело коснулось заснеженной земли, на том месте, где только что стоял Сигвальд Эйриксон, оказалась его точная копия, только как бы высеченная из огромного изумруда.
— Это волшебный нож, — пояснил рыжебородый. — Теперь мы заключили договор.
— Приказывай, господин, — произнес каменный Сигвальд голосом живого сына Эйрика Бесстрашного.
— Добро пожаловать, — проговорил Локи и жестом пригласил Брюхотряса садиться.
Тот взгромоздился на серую спину хищника и пришпорил зверя пятками. Волк двинулся, неся седока прочь из леса.
