Вида рассказывала, что аферы начались так: она таскала понемногу деньги из кассы доктора Остера – только наличные! – и подделывала некоторые документы, чтобы скрыть недостачу. Брала не больше, чем ей причиталось, совсем чуть-чуть – на учебу детей и самое необходимое, ведь мужа уволили с бумажной фабрики. К несчастью, страховками «Медикейд» в клинике доктора Остера ведала старая карга по фамилии Фармер, которой давно было пора на пенсию. Она ненавидела Виду и, пронюхав о ее махинациях, поспешила к доктору Остеру. В те времена доктор Шилдс еще не стал партнером, и в деловые подробности его не посвящали.
Однажды доктор Остер, заручившись показаниями миссис Фармер, уличил Виду в нечестности. Он сказал, что не будет предъявлять ей обвинений, если она уйдет из клиники сама, без лишнего шума. Признаваться в проступках было не в характере Виды, и она заявила, что ее подставили. Доктор Остер ответил, что если она и в самом деле так думает, то пусть расскажет об этом полиции. Вида помолчала и спросила доктора, не согласится ли он ее выслушать в обмен на первоклассный отсос. В вопросах секса Вида всегда была прямолинейной, и ее откровенность зачастую шокировала людей. Она знала, что Кайл Остер переспал с парой медсестер в больнице, к тому же он не раз украдкой заглядывал ей за вырез блузки. Выслушав предложение Виды, доктор Остер заявил: он решит, что делать с подлогом, но только после того, как оценит, насколько хорош секс.
Судя по всему, отсос оказался неплох, потому что после него доктор дал Виде возможность высказаться, и та своего не упустила. Она много лет проработала в медицинских конторах и выучилась кое-каким фокусам с бухгалтерией. Хотя образование Виды закончилось после первого курса двухгодичного колледжа, считала она превосходно. Когда Кайл Остер узнал, как легко укрывать наличные, он решил выслушать все соображения Виды относительно возможности увеличить доходы. Она уговорила его за полчаса. «Самое главное – прибрать к рукам канцелярию, – сказала она. – Нельзя, чтобы святоши типа миссис Фармер заглядывали через плечо, когда мухлюешь с заявлениями о помощи по программе „Медикейд“». Две недели спустя доктор Остер вызвал озадаченную миссис Фармер к себе в кабинет и сообщил, что она ошибалась насчет Виды и что после подобных инсинуаций ее присутствие в клинике нежелательно.
Нелл заняла ее место на следующий день.
Это было только началом. Первым шагом по скользкой стезе. Как только пошли деньги, доктору Остеру захотелось еще. Таким уж он оказался врачом. Машины, мотоциклы, поездки в Лас-Вегас, безумные траты, крупные пожертвования на благотворительность, дорогое медицинское оборудование… Доктор Остер желал самого лучшего, и его жена тоже. Конечно, после того, как все завертелось, он и Вида стали любовниками. Она засиживалась допоздна почти каждый день, работая над вторым комплектом бухгалтерских книг, – предполагалось, что именно их увидит правительственная комиссия, если вдруг нагрянет с аудиторской проверкой (собственно, так оно и вышло). Доктор тоже часто задерживался в клинике, большей частью для того, чтобы быстренько перепихнуться с Видой после вечернего обхода. Нелл старалась уходить ровно в половине шестого, не желая быть свидетельницей ни противозаконных действий, ни интимной связи между Остером и сестрой. Их отношения беспокоили Нелл с самого начала, а сейчас она даже думать о них не могла: слишком жалкой казалась ей Вида.
Сестра, несмотря на всю свою практичность, искренне верила, что доктор Остер оставит жену и женится на ней. Нелл полагала, что вероятность этого примерно такова, как если бы концерн «Тойота» решил построить в Атенс-Пойнт автомобильный завод. Но Вида надеялась, и Нелл знала, что без этой надежды у нее ничего не останется в жизни, кроме двух сыновей, которых выгнали из школы, да бывшего мужа, получающего пособие по безработице.
Удивительнее всего было то, что Нелл поняла – она ошибалась в докторе Остере. Он действительно собирался бросить жену, но не ради Виды. Два дня назад Нелл подслушала его разговор по сотовому с какой-то женщиной, чьего имени она не разобрала. Нелл слышала всего лишь несколько фраз, но Остер говорил о браке, причем весьма задушевно. Нелл не могла понять, как это женатый мужчина может еще раз вступить в брак, не получив предварительно развода, но потом до нее дошло – Кайл имеет в виду будущее. Она совершенно точно расслышала его слова: «Нужно, чтобы сама-знаешь-кто была на моей стороне, пока во всем не обвинят Уоррена. После этого я смогу уйти, и мы будем вместе». Остер молчал, пока его собеседница что-то отвечала (металлический голос со странной интонацией показался Нелл на удивление знакомым, она была уверена, что слышала его раньше), а потом со злостью произнес: «Так устал обслуживать эту деревенщину, что готов удавиться! Меня от нее воротит! Но она слишком много знает и может отомстить». Он прошептал: «Я тоже тебя люблю!» – и прошел по коридору к себе в кабинет. Почти минуту Нелл дрожала как осиновый лист и не могла успокоиться. Нацепив фальшивую улыбку, она вернулась в регистратуру, где ее сестра работала не покладая рук, чтобы защитить любимого человека от закона.
«Так устал обслуживать эту деревенщину… Меня от нее воротит!»
Подслушанный разговор разрушил мир Нелл. Они с Видой жили как во сне. Остер обманывал и жену, и любовницу. И, что хуже всего, собирался свалить вину за все махинации в клинике на доктора Шилдса. Он рассчитывал, что, если потребуется, Вида подтвердит его показания в суде. «Сестра никогда не пойдет на такое», – подумала Нелл, но, вспомнив, что́ им угрожает, поняла: скорее всего, для Виды это будет вопросом выживания. «Он или мы». Если уж кому-то суждено отправиться за решетку, то пусть лучше этим человеком станет Уоррен Шилдс, чем ее возлюбленный. Она не моргнув глазом поклянется, что все противозаконные действия совершались по приказу доктора Шилдса, а Кайл Остер ничего не знал.
Нелл не могла с этим жить.
Правда была совсем другой. Доктор Шилдс не только не имел никакого отношения к мошенничеству – он был знающим и добросовестным врачом. Вдобавок ко всему он относился к Нелл с уважением, никогда не допускал никаких вольностей и этим отличался от других мужчин, с которыми ей доводилось работать. У доктора Шилдса была красавица жена, но по личному опыту Нелл знала – этого недостаточно, чтобы удержать мужчину от измены, особенно после двенадцати лет супружества. Она считала, что доктор Шилдс искренне любит свою жену. По какой-то непонятной причине это огорчало Нелл. Через три года ей стукнет тридцать, и, хотя она нравится многим, шансов найти такого мужа, как Уоррен Шилдс – любящего отца семейства и хорошего добытчика, – почти не осталось. Нелл долго берегла себя для Прекрасного принца и даже отказала двум вполне приличным молодым людям, сделавшим ей предложение. Она завидовала Лорел Шилдс и в то же время стремилась ее защитить. У Нелл хватало благородства, чтобы пожелать добра другой женщине, раз уж той привалило счастье.
Прошлой ночью, сразу же после телешоу Джея Лено, Нелл позвонила сестре. Она уже было собиралась рассказать Виде о подслушанном разговоре, как вдруг та сообщила, что, похоже, в клинике на днях произойдет нечто серьезное. На все вопросы Вида отвечала, что чем меньше Нелл будет знать, тем лучше. А потом добавила, что, если вдруг их арестуют, нужно молчать, пока не пригласят адвоката. Кайл обо всем позаботится. Услышав слово «арестуют», Нелл едва не обмочилась от страха. Затем, собравшись с духом, спросила, за что их могут арестовать. Вида помолчала и тихо сказала:
– В доме доктора Шилдса кое-что спрятано. И если там будет обыск, это обязательно найдут. Жаль, что все так далеко зашло, но дела обстоят хуже, чем ты думаешь. Намного хуже. И в первую очередь нам нужно думать о себе. Поняла?
Нелл пробормотала, что все ясно, и попрощалась с Видой до утра.
Она повесила трубку и несколько минут понуро сидела у телефона, кляня себя за каждый полученный от доктора Остера доллар и искренне жалея, что покинула старый тихий отель на Чопитулас-стрит. Немного поплакала, приласкала кошку и порыдала еще. Потом набросила пальто и вышла прогуляться. Хорошенько обдумав все во время прогулки, Нелл вернулась домой, села за компьютер и отправила доктору Шилдсу коротенькое письмецо. Раньше она ему не писала, но знала его е-мейл. Она воспользовалась своим почтовым ящиком на Hotmail, о котором не знала даже Вида. После того как письмо ушло к адресату, Нелл проглотила две таблетки снотворного – лоразепама, прихваченного из кабинета с образцами лекарств, – запила бокалом белого калифорнийского вина и уснула так крепко, что на следующее утро почти на час опоздала на работу.
Когда доктор Шилдс не появился в обычное время, Нелл испытала тайное, несколько нервное, удовлетворение. Она решила, что доктор нашел спрятанные в доме улики и знает, что с ними делать. Сообразительные парни вроде доктора Шилдса всегда знают, как нужно поступать. Все утро Нелл ждала, что в дверь вот-вот вломятся фэбээровцы в сопровождении доктора Шилдса, начнут стаскивать со столов компьютеры и изымать документы. Ей бы тогда сразу же стало легче.
