Блестящей идеей, которая тащила его по дорогам до появления СК, был нарисованный им на карте круг радиусом в десять миль с центром в точке, где погиб Гленн. Вооружившись каталогами производителей фургонов и портретом Гленна, Бен решил навестить все заправочные станции внутри этого круга. Учитывая расход топлива самого большого фургона, тот, который искал Бен, должен был достаточно долго задержаться на заправке. Надо бы добавить к СК еще и тупое упрямство, подумал он. Заправка Гейнса в трех милях от шоссе в Кертисвилле, казалось, находилась в другой реальности. Это было хлипкое строение, обшитое красными досками, с острой крышей и маленькими крыльцом, где стояли два кресла-качалки. Нарисованная от руки вывеска над дверью давно выцвела и облупилась. Перед зданием торчала одинокая колонка, выглядевшая почти как антиквариат на фоне своей суперсовременной сестры — колонки «Эссо», стоявшей у дальнего края площадки.
Было даже хорошо, что действующая колонка находилась далеко от крыльца, поскольку человек, являвшийся по разумению Бена Скайлером Гейнсом, сидел в одной из качалок и курил трубку. В комбинезоне, клетчатой рубашке и засаленной кепке с эмблемой «Катерпиллер»[17] он, казалось, перенесся сюда прямо из середины прошлого века, из фильма про Крошку Эйнара[18]. Бен остановил «сатурн» недалеко от крыльца и подошел к мужчине, который с интересом, но молча, смотрел на него. Табак в трубке Гейнса был сорта «Черри» и явно очень неплохим.
— Добрый день, — Бен слегка махнул рукой, ступив одной ногой на крыльцо и держась за перила, которые, как он предположил, могли выдержать его с вероятностью пятьдесят на пятьдесят.
Гейнс вытащил золотые часы на цепочке и посмотрел на них.
— Да, пожалуй, еще не вечер, — сказал он именно тем голосом, который Бен предполагал услышать.
— Меня зовут Каллахэн, Бен Каллахэн. Я частный детектив из Чикаго, ищу человека, которого сбил грузовик на Семидесятом шоссе, к югу отсюда.
— Он погиб, а вы все его ищете?
— Вы правы, скажу по-другому. Вообще-то я хочу узнать что-нибудь про него. Никто не в курсе, как его звали, не говоря уже о том, что он делал на Семидесятом шоссе в три часа утра.
— Его сбил «Петербилт», модель три восемь семь со спальным местом в кабине и обтекаемой крышей.
— Вы знаете, кому принадлежит этот грузовик?
— Заезжает иногда сюда на заправку. У меня там одна колонка с дизельным топливом. У меня галлон на десять центов дешевле, чем на шоссе, но когда заливаешь сотню галлонов, выгода приличная. Его водит парень по имени Эдди.
— Эдди Кумбс. Я с ним разговаривал. Он до сих пор переживает.
— Еще бы. Классная у него таратайка, с каммингсовским движком в шестьсот лошадей... Парень, которого он сшиб, даже не успел понять, что случилось.
— Вот этим я и занимаюсь, — сказал Бен. — Взгляните сюда, это компьютерный рисунок. Парень мог выглядеть примерно так.
Бен протянул пакет с фотографиями, на мгновение почувствовав себя идиотом. Что он здесь делает? Что ему может сказать этот немногословный старик? И вообще, зачем он согласился работать на Элис Густафсон?
Покачиваясь в кресле и дымя своей трубкой, Гейнс просмотрел рисунки и, покачав головой, вернул их Бену.
— Ничего не могу сказать.
— Да я особо и не рассчитывал, — вздохнул Бен. — У вас есть холодная кола?
— Кола есть. Льда, правда, в ведерке маловато.
— Понятно, — Бен вытер пот со лба тыльной стороной ладони.
— Банки в холодильнике. Оставьте доллар на прилавке и все. Хорошо сижу, неохота вставать!
Кола, действительно оказавшаяся холодной, немного приглушила переполнявшее Бена чувство тщетности своих усилий. Он оставил деньги у антикварного кассового аппарата и, сунув под мышку пакет с рисунками мадам Сони, направился к машине. Примет ли Элис Густафсон оправдание типа «но я же старался?» Вряд ли. Скорее всего, она потребует вернуть аванс.
Просто начните с того, что вам известно.
Бен открыл дверцу машины и, секунду подумав, взял рекламные листки, а также список моделей фургонов и снова подошел к крыльцу.
— Мистер Гейнс, я еще разыскиваю фургон, ну, дом на колесах, — сказал он.
-Что?
— Дом на колесах. Знаете, такой фургон на прицепе. Может, он появлялся где-нибудь в этих краях в то время, когда погиб этот парень. Возможно, фургон ехал с севера, довольно большой, серого цвета с лиловым рисунком на стене. У меня тут есть проспекты, взгляните, может, увидите что-нибудь похожее.
— Это, должно быть, тридцатидевятифутовый «Виннебаго эдвенчер», — спокойно ответил Гейнс, даже не взглянув на цветные брошюры. — Модель ноль четыре или ноль пять, кажется. Номера из Огайо. Заправлялся здесь, взял больше семидесяти галлонов.
Сердце Бена на мгновение замерло.
— Расскажите мне о нем.
— Да нечего особо рассказывать. Только парочка, что в нем ехала не того типа.
— Что значит «не того»?
— Ну, слишком молодые, мало похожие на сельских ребят, какие-то шустрые. Купили три сэндвича и три пакета чипсов, хотя их было всего двое.
— Можете их оиисать?
— У меня хорошая память на машины, а не на людей. Девчонка была, правда, очень ничего, это я помню. Задница аппетитная, вы уж простите. Я хоть и старый, но не мертвый.
— Все в порядке, мистер Гейнс. А что-нибудь еще помните про фургон или про людей?
— Пока он не отъехал, я ничего не заметил, но по-моему, на задней стенке не было окон. А в ваших листках видно, что обычно они с окнами.
— Не было окон?! Вы уверены?
— Если я так сказал, значит уверен. А что? Вы имели дело с людьми, которые говорят не то, что думают?
— Да, приходилось!
Бен чувствовал, как кровь запульсировала в кончиках пальцев. Вся эта история с фургоном «Эдвенчер» могла оказаться ерундой, но интуиция подсказывала, что это тот дом на колесах, который описывала Хуанита Рамирес. Бен лихорадочно пытался сообразить, как можно использовать полученную информацию. Сколько человек в Огайо покупали фургоны фирмы «Виннебаго» длиной тридцать девять футов? Ведут ли продавцы учет? Как далеко мог уехать на семидесяти галлонах такой зверюга? Вопросов было немного, но после недели жалких разочарований они казались пальмами в Сахаре.
— Мистер Гейнс, я очень благодарен вам за помощь, — сказал Бен. — Больше вы ничего не можете вспомнить про этот фургон? Хоть какую-нибудь мелочь?
— Нет. Разве что...
-Что?
— Может, вам пригодится его номер?
— Что?!
— Они расплатились за горючку и еду кредитной карточкой, по-моему, «Виза». Я однажды здорово прогорел, когда шофер подсунул мне ворованную карточку, ну и с тех пор записываю номера машин на копии слипа[19].
—И вы сохранили запись?
—Конечно, — сказал Гейнс. — Иначе я бы считался плохим бизнесменом.
Наиболее мужественную и разумную душу меньше всего расстроит и изменит какое-либо внешнее воздействие.
Платон, «Государство», кн. II
Время в Рио — понятие растяжимое. Если только речь не идет о деловых встречах, серьезных деловых встречах, то опоздать на полчаса означает быть вовремя.
—Мне это нравится, — прошептала Натали, читая журнал Varig[20].
Если где-нибудь существовал город, где «на полчаса позже» значит «вовремя», то определенно это было ее место. Картины танцев с таинственным незнакомцем в ночном клубе и пробежек по черно-белой мозаике набережной Копакабаны занимали ее воображение с того дня, как Дуг Беренджер предложил ей съездить с докладом на международную конференцию по трансплантологии. Скоро все это должно было стать явью.
За эти дни она успела пролистать не один рекламный журнал и мысленно составить список того, что надо будет купить матери, племяннице, друзьям и подругам. Для подруг и Эрмины это украшения с камнями, для Дженни и Терри — подставки для книг из полированного агата, а для Дуга, скорее всего, копия статуи Христа Спасителя.
Она отложила путеводитель и взглянула в иллюминатор Боинга-747, пытаясь разглядеть город сквозь редкие облака. Было уже далеко за полночь, но даже за пятнадцать часов полета Натали почти не устала. Учитывая «зимнее» время, в Рио было всего на два часа раньше, чем в Бостоне, и благодаря комфорту бизнес-класса ей удалось хорошо выспаться. Женатый торговец каким-то промышленным оборудованием, бывалый воздушный путешественник, сидевший в соседнем кресле, предпринял несколько слабо замаскированных попыток завязать знакомство, получил адекватное количество вежливых отказов и отступил, уткнувшись в книгу, которую, похоже, твердо решил дочитать до посадки.
Из-за слишком напряженного воздушного движения, как им объяснила стюардесса, самолет почти час кружил над аэропортом Антониу Карлуш Жобим. Натали решила, что из всех пассажиров ее меньше всего волновала эта неожиданная задержка, а пара стаканчиков мерло сделала ожидание даже приятным. Антониу Карлуш Жобим... Какой другой город в мире имел аэропорт, названный именем композитора — джазового композитора, между прочим?
