Пытка продолжалась недолго. Корчась от боли в животе и беспрестанно блюя водой, Синицын выложил все как на духу.
Пораженные бандиты растерянно поглядывали друг на друга.
– Ну и падла Мирон, – прорычал Леня. – Такого мы от него не ожидали!
– О нем мы еще поговорим. С этим что делать будем?
– Замочим, да и делов! – усмехнулся Гена.
– Нет, – решительно возразил Сергей. – Витька просил не убивать, мы дали слово! Лучше накажем, чтоб на всю жизнь запомнил, пидор!
Гена незамедлительно уткнулся в свою излюбленную книгу.
– Глава пятая. Истязания. Страница двадцать пять, – бормотал он. – Во, братва, нашел! Ослепление! «Раскаленное до красна железо проводится перед глазами, пока они не сварятся!» – Синицын дико закричал. В его крике было столько муки, отчаяния, мольбы, что в зачерствелых сердцах бандитов шевельнулось нечто похожее на жалость.
– Ген, ты уж слишком! – проворчал Сергей. —Прям Чикатило какой-то!
– А вы что предлагаете? Целеньким отпустить?!
– Зачем, посадим на копчик, и хватит!
Сказано – сделано. Скованного, скрюченного Синицына подняли на руки и несколько раз опустили задом на каменный пол. От страшной боли он потерял сознание.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал Гена. – Почки опущены, всю жизнь будет падло на аптеку работать. Снимайте с него кандалы, да линяем отсюда!
Спустя четыре часа на улицу с трудом выползла полуживая развалина, в которой практически невозможно было узнать того крепкого, самоуверенного парня, каким был Синицын сегодня утром. Сделав несколько заплетающихся шагов, он рухнул лицом в грязь. И тут впервые в жизни, ощутив, наконец, на собственной шкуре, каково побывать в роли жертвы, Петр почувствовал угрызения совести. Начался дождь, затем гроза. Удары грома и шум ливня заглушали рыдания распластавшегося в луже человека.
Вечером того же дня почти вся Северная бригада, за исключением Мирона, двух его охранников, убитого Упыря, подавшихся в бега боевиков, которых теперь насчитывалось не менее пятнадцати человек, да опального Кирилла с друзьями, собралась на экстренное совещание. Вместе с покалеченным Витей народу собралось восемь человек. Устроились в дальнем конце больничного сада. Сиденьями служили поваленные бревна, уложенные квадратом. Посредине стояли бутылки коньяка, шампанского, лежала на газетах закуска, но к спиртному почти никто не прикасался. Решался жизненно важный вопрос: как жить дальше? Что делать с паскудой-главарем? Первому слово предоставили Вите, как наиболее пострадавшему из присутствующих.
– Братва, – непрерывно покашливая, начал он тихим голосом. – Все видели, что у нас творится последнее время, по Мирону давно плачет психушка...
– Могила... – мрачно перебил кто-то.
На него зашикали.
– Психушка, говорю, плачет, – как ни в чем не бывало продолжал Витя прерванную фразу. – Этот козел втянул нас в войну с Маршалом, Матерым. Воры нас ненавидят, остальные группировки тоже. Того гляди, загремим все на тот свет. Большинство ребят давно понимает это. Мирону предлагали прекратить резню, которую он сам начал ни с того ни с сего, заключить мир. Но эта взбесившаяся тварь хочет только крови и ничего другого. Посмотрите на меня! На что я стал похож?! Мы грешили на Маршала, хотя и удивлялись малость: такая жестокость не в его характере, однако, он здесь ни при чем. Все организовал Мирон, чтобы заставить нас продолжить войну. Сегодня я случайно вычислил козла, из тех, что меня били. Ребята его поймали, вывернули наизнанку. В общих чертах вы знаете, в чем дело, но все же послушайте, что они расскажут. Давай ты, Серега!
В угрюмом молчании банда слушала рассказ о допросе Синицына. Под пыткой Петр выложил обстоятельства дела до мельчайших подробностей: рассказал даже о беседе с Мироном в загородном ресторане, назвал сумму, полученную за «услуги». Гена с Леней подтвердили правдивость Серегиных слов.
Остальные бандиты подавленно молчали.
– Ну, – снова обратился Витя к ребятам, – чего языки проглотили?! Давайте решать, что делать будем!
– От Мирона пора избавляться, – пробурчал коротконогий толстый парень по кличке Арбуз.
– Это само собой, – возразили остальные. – Но сперва нужно выбрать замену.
Если вопрос об убийстве Мирона решился с ходу, то подыскание кандидатуры нового главаря вызвало бешеную грызню, которая бывает разве что в католическом конклаве при избрании очередного римского папы или возникает между скандальными старушками, делящими место в очереди. Витя возблагодарил Бога за то, что все пришли без оружия, иначе бы не миновать перестрелки.
– Хорош, братва! – прервал он наконец затянувшуюся дискуссию, которая уже начинала перерастать в драку. – Об этом после поговорим. Для начала выберем того из нас, кто уберет Мирона. В живых оставлять его нельзя, сами понимаете! Всем глотки перегрызет!
Накал страстей мгновенно схлынул. Добровольца не нашлось. Все знали, как опасен Мирон, пусть даже сумасшедший. Тогда решили тянуть жребий. У одного из пацанов изъяли кепку, с которой он, следуя очередному капризу бандитской моды, не расставался в любую погоду, нарезали семь кусоков бумаги (покалеченный Витя был не в счет). На одном клочке нарисовали крест. Тот, кто его вытащит, отправится за жизнью Мирона. Затаив дыхание, ребята по очереди тянули жребий. На лицах тех, кто вытащил чистый листок, выражалось явное облегчение. Крест достался Гене. Он внутренне похолодел, проклиная злую судьбу, но для поддержания престижа попытался изобразить, будто безумно рад.
– Прекрасно! Я сам этого хотел! – хорохорился Гена, жадно глотая коньяк.
По мере наполнения желудка огненной жидкостью страх отступал, настроение улучшалось.
«А чего такого? – думал захмелевший бандит. – Подумаешь, делов-то! Поеду прямо сейчас». Тут в голову пришла некая мысль, окончательно приведшая его в хорошее настроение. Если удастся завалить Мирона, остальные проникнутся к Гене глубоким уважением, будут бояться, уважать. Почему сегодня не смогли выбрать нового главаря? Да потому, что каждый считает себя не хуже других! После убийства Мирона Гена возвысится над окружающими, и тогда именно он сделается главарем. Когда умрет Мирон – Маршал с Матерым успокоятся. Северная бригада вновь займет подобающее ей в Н-ске положение, а господство Гены над ней станет неоспоримым. Стоп! Остается Кирилл! У него огромный авторитет среди пацанов. Проклятие! Где он сейчас – неизвестно, но когда вернется... «Ничего, – подумал бандит, – Кирилла мы на всякий случай тоже того!»
– Все, братва! – объявил он слегка заплетающимся языком. – Поехал я! Буду ковать железо, пока горячо. Ждите здесь, шашлычков пожарьте! Часа через три привезу голову Мирона!
Надо сказать, Гена уже изобрел коварный и практически безопасный для себя план убийства. Он задумал явиться к Мирону под видом важного дела, наплести с три короба и, когда жертва расслабится, вогнать нож в горло. Только как его достать? Мирон моментально насторожится, если Гена полезет под одежду, и не успеет тот вынуть перо – пришьет на месте. Гена взгрустнул было, но врожденная подлость незамедлительно подсказала блестящий выход из положения. Не надо ничего доставать! Нож, простой обеденный нож будет лежать на столе. Он соврет, будто безумно хочет есть, весь день маковой росинки во рту не было! Мирон хоть и сумасшедший вурдалак, но отказать голодному товарищу в куске хлеба не сможет. Они сядут за стол, покушают, выпьют, жертва расслабится. Гена непринужденно возьмет нож, якобы для того, чтобы отрезать себе хлеба, мяса, торта – в общем, чего угодно, и незамедлительно всадит в Мирона.
Убаюканный подобными мыслями, он до отказа выжал газ и на предельно возможной скорости двинулся прямиком к своей смерти.
После его отъезда ребята некоторое время молчали.
– Вот что! – нарушил тишину Арбуз. – Не верю я Генке, хоть убейте! Навряд ли он сумеет замочить Мирона.
– Ну и? – полуобернулся к нему Витя.
– Возьму двух парней, гранатомет, ракетницы. Поеду следом. Подожду часа три-четыре. Если Генка не появится – жахнем по дому гранатой, ракетами. Всех, кто выскочит наружу, – из автоматов!
– Шуму много, мусора всполошатся! – возразил Витя.
– Это так, но игра стоит свеч!
После некоторых колебаний план Арбуза получил единодушное одобрение.
* * *
В этот день вопреки обыкновению Мирон не пил. Сидевший внутри бес то ли прилег отдохнуть, то ли временно отлучился повидаться с коллегами, то ли еще что. Короче, сегодня сознание было ясно, из глаз исчезли огоньки безумия. Впервые за долгое время Мирон задумался о своей жизни, усомнился в правильности совершаемых деяний. Стало жалко убитого, как считал он, Кирилла. Столько дел вместе сделали, не раз жизнь друг другу спасали! «Но ведь он пытался меня убить, – попытался оправдаться Мирон и тут же возразил себе: Правильно, а я? Я-то приказал его завалить! Может, правда, пора прекратить играть в Аль-Капоне, помириться с Маршалом, с Матерым... Нет! Ни за что!» – серным пламенем полыхнула в мозгу яростная мысль. Это бес, получивший нагоняй от начальства за самовольное оставление рабочего места, вернулся в Миронову душу. Все стало на свои места. С новой силой проснулись злоба к окружающему миру, подозрительность.
