Джеффри Линдсей - Двойник Декстера

На кухне ее не оказалось, и я изрядно разочаровался, поскольку это значило, что она не занята приготовлением какого-нибудь чудесного блюда на ужин. На плите ничего не кипело. Остатков вчерашней еды я тоже не обнаружил. Это удивило меня и слегка испугало. Я надеялся, что не придется заказывать пиццу—дети, конечно, обрадовались бы, но пицца не шла ни в какое сравнение с самым не­брежным из творений Риты.

Я вернулся в гостиную и прошел по коридору, но не нашел Риту ни в ванной, ни в спальне. Я забеспокоился, не утащил ли ее Фредди Крюгер, а потом выглянул в окно, на задний двор.

Рита сидела за столом для пикника, который мы по­ставили под огромным баньяном, заслонявшим ветвями почти полдвора. Левой рукой она обнимала сидевшую на коленях Лили-Энн, а правой держала большой бокал вина.

Ничем другим Рита вроде бы не была занята — просто смотрела на дом и медленно покачивала головой. У меня на глазах она отхлебнула вина, на мгновение крепче при­жала малышку и, похоже, тяжело вздохнула.

Она вела себя очень странно, и я не понимал, в чем дело. Раньше я никогда не видел, чтобы Рита так прово­дила время — сидела одна, грустила и пила вино. Какова бы ни была причина, я ощутил тревогу, наблюдая ее за этим занятием. Но чем бы ни занималась Рита, главное заключалось в том, что она не готовила ужин, и подобное опасное бездействие требовало немедленного и решитель­ного вмешательства. Поэтому я снова прошел через весь дом, мимо Коди и Эстор, которые по-прежнему радостно расправлялись с компьютерными монстрами, и через зад­нюю дверь вышел в сад.

Рита посмотрела на меня и на мгновение застыла. По­том поспешно отвернулась, поставила бокал на скамью и снова подняла глаза.

—  Я дома, — радостно, хоть и с осторожностью, про­изнес я.

Она громко шмыщула носом.

—   Знаю, — кивнула Рита. — Ты уйдешь и снова вер­нешься весь потный.

Я сел рядом. Лили-Энн запрыгала при моем прибли­жении, и я протянул ей руки. Она запросилась ко мне, и Рита с измученной улыбкой отдала малышку.

— Ты такой хороший отец, — сказала она. — Почему я просто не...

Она покачала головой и снова зашмыгала носом.

Я перевел взгляд с радостного, смеющегося личика Лили-Энн на грустное лицо Риты. Она не только страдала от насморка, но и плакала. Щеки у нее были мокрые, гла­за покраснели и слегка опухли.

—  Э... — произнес я. — Что случилось?

Рита вытерла глаза рукавом блузки, снова отвернулась, отхлебнула вина, поставила бокал на скамью рядом с собой и опять взглянула на меня. Она открыла рот, чтобы отве­тить, но тут же прикусила губу, посмотрела в сторону и покачала головой.

Даже Лили-Энн, похоже, озадачило поведение Риты — она энергично запрыгала, восклицая:

— Абба-ба-ба-ба!

Рита взглянула на девочку с легкой усталой улыбкой.

—     Ей нужно поменять подгузник, — сказала она и, прежде чем я успел ответить, всхлипнула. Всего один не­громкий всхлип, Рита почти подавила его, поэтому он вполне мог сойти за икание, но я не сомневался — она всхлипнула. Совершенно неуместная, на мой взгляд, ре­акция на переполненный подгузник.

У меня плохо с эмоциями, поскольку они в основном мне неведомы, и, как правило, я не понимаю, откуда они берутся и что означают. Но после многих лет тщательного изучения и долгой практики я понял, как себя вести, когда их проявляют другие люди, и обычно отвечал вполне адек­ватным образом, если ближним владели сильные чувства.

Но в данный момент я вынужден был признать соб­ственную беспомощность. Опыт гласит: плачущая жен­щина обычно жаждет утешения и ободрения, пусть и под­дельного, но как я мог утешить и ободрить Риту, не зная, чем вызваны эти слезы? Я внимательно посмотрел на же­ну в поисках подсказки и не увидел ничего, кроме красных глаз и мокрых щек. К сожалению, никто не озаботился оставить сообщение, которое обрисовало бы причину и подсказало способ лечения. Поэтому, чувствуя себя край­не неловко, я смущенно выдавил:

—  Э... ты... что-то случилось?

Рита снова шмыгнула и вытерла нос рукавом. Мне вновь почудилось, будто она хочет сказать нечто очень важное. Но вместо ответа она покачала головой и косну­лась пальцем личика Лили-Энн.

—   Это из-за Лили-Энн, — сказала она. — Нам нужно переехать. И вдобавок ты...

Я услышал пугающие слова: «Это из-за Лили-Энн», и на мгновение мир ослепительно вспыхнул и завертелся вокруг, а в голове возник бесконечный список ужасных недугов, способных поразить мою дочь. Я крепко прижал к себе ребенка, несколько раз глубоко вздохнул, и мир наконец перестал кружиться. Лили-Энн, несомненно, помогла мне успокоиться — она постучала по моей голове и сказала: «Аба-ба!» Получив удар по уху, я окончательно пришел в себя и вновь посмотрел на Риту, которая, похо­же, совершенно не замечала, что ввергла меня в полно­ценную панику.

—  Что случилось с Лили-Энн? — спросил я,

—   Что? — переспросила Рита. — О чем ты? Ничего... Декстер, ты такой... я просто хотела сказать, нам придется переехать. Из-за Лили-Энн.

Я посмотрел на маленькое радостное личико малышки, прыгавшей у меня на коленях. В словах Риты я не находил никакого смысла. Как может это безупречное маленькое существо заставить нас уехать? Конечно, Лили-Энн — моя дочь, и это открывает немало пугающих возможностей. Может быть, в ней отразился какой-нибудь заблудший фрагмент порочного ДНК и разъяренные соседи потребо­вали изгнания? Ужасный, но вполне вероятный вариант.

— Что такого она сделала? — спросил я.

—  Что она... Декстер, ей всего год! — возмутилась Ри­та. — Что она в принципе могла сделать?

—   Не знаю, — сказал я. — Но ты утверждаешь, будто нам придется переехать из-за Лили-Энн.

—  О Господи, — произнесла она. — Ты какой-то...

Рита помахала рукой в воздухе, потом опять отверну­лась и отхлебнула вина, наклонившись над бокалом и заслоняя его, словно не хотела, чтобы я знал, чем она за­нята.

—   Рита, — позвал я. Она поставила бокал на скамью, подняла голову и конвульсивно сглотнула. — Если с Лили-Энн все в порядке, если она ничего не натворила, зачем нам переезжать?

Она моргнула и вытерла губы рукавом.

—  Ну... — начала она. — Ты посмотри на нее.

Рита указала на девочку. Моторные навыки у нее как будто слегка ослабли, так как она неуклюже наткнулась на меня. Рита отдернула руку и ткнула в сторону дома.

— Очень маленький дом, — сказала она. — А Лили-Энн становится все больше.

Я ждал продолжения, но тщетно. Слова Риты никоим образом не прояснили ситуацию, однако скорее всего на большее рассчитывать не приходилось. Неужели Рита действительно думала, будто Лили-Энн превратится в ве­ликаншу, как в «Алисе в Стране чудес», и вскоре дом ста­нет слишком мал, чтобы вместить ее? Или в этом крылось какое-то тайное послание, возможно, на арамейском язы­ке, на расшифровку которого придется потратить несколь­ко лет? Я много слышал и читал о том, что нужно для со­здания счастливого брака, но в ту минуту больше всего нуждался в переводчике.

— Рита, я тебя не понимаю, — взмолился я, изображая максимум доброты и терпения.

Она расслабленно покачала головой, сердито взгляну­ла на меня и заметила:

— Я не пьяна.

Одна из великих истин гласит: если человек говорит, что он не спит, не богат или не пьян, он почти наверняка врет. Но противоречить бессмысленно, бестактно, а иног­да — опасно. Поэтому я понимающе улыбнулся Рите.

— Конечно, нет, — согласился я. — Так зачем нам пере­езжать из-за того, что Лили-Энн становится все больше?

—  Декстер, — сказала Рита. — Наша маленькая семья тоже становится все больше. Нам нужен другой дом.

Небольшая искорка вспыхнула в моем могучем мозгу.

— То есть... побольше места? Поскольку дети растут?

—  Да, — ответила Рита и в знак подтверждения хлоп­нула ладонью по столу. — Вот именно. — Она нахмури­лась. — А ты что подумал, что я им-мела в виду?

—   Не знаю, что ты им-мела в виду, — сказал я. — Но ты сидишь здесь... и плачешь.

— А-а... — протянула Рита, опуская глаза, и снова не­уклюже провела рукавом по лицу. — Ну вот, теперь уже непохоже.

Она посмотрела на меня и опять быстро отвела взгляд.

—   Ты ведь знаешь, что ямнемура... нура... — Она на­хмурилась и медленно выговорила: — Я. Не. Дура.

—Я так никогда и не думал, — запротестовал я и ничуть не покривил душой. Рита страшно рассеянна, но отнюдь не глупа. — Ты именно поэтому плачешь?

Под ее пристальным взглядом мне уже начало стано­виться неловко, когда глаза Риты вдруг слегка потускнели, и она отвернулась.

—   Просто гормоны, — объяснила она. — Я не хотела, чтобы кто-нибудь видел.

Я не рискнул представить, как кто-то видит Ритины гормоны, и попытался сосредоточиться на сути дела.

— Значит, с Лили-Энн все в порядке? — уточнил я, по-прежнему не уверенный, все ли в порядке.