А в другой графе ее «гроссбуха» были другие имена, при упоминании которых сердце саднило болью. Где окажется Тим? Он уже попал в число ее подопечных – не стоило кривить душой, уверяя себя в обратном.
Резко затормозив у крыльца, Эллен вышла из машины. Решено: она позвонит Норману и пригласит на завтрашний обед. Пожалуй, несколько неожиданно для него, но она все равно задолжала ему приглашение, и чем скорее оно последует – тем лучше, иначе Норман может подумать, что она обиделась на вызывающее поведение Тима.
«Он еще не знает, что ему предстоит», – подумала Эллен с кислой усмешкой. Так обычно говорил Джек, когда она, «приняв под крыло» какого-нибудь очередного юнца, изводила бедных родителей до тех пор, пока они не начинали полностью слушаться ее советов. Джек еще утверждал...
Решительно запретив себе думать о Джеке, она взялась за составление завтрашнего меню.
Норман воспринял ее приглашение с искренней радостью, и Эллен даже устыдилась, что не сделала этого раньше. Ей не хотелось вступать в долгие разговоры о Тиме именно сейчас, по телефону, но об утреннем инциденте следовало упомянуть.
– Нет, он не рассказывал мне об этом, – устало произнес Норман. – Он вообще ничего мне не рассказывает. Но все равно: спасибо тебе, Эллен. Очень мило с твоей стороны было броситься на выручку.
– Мне ничего больше не оставалось. Я действительно испугалась, Норман. Его могли убить.
– По этому поводу в городе устроили бы праздник, – мрачно сказал Норман.
– Им не пришлось бы долго веселиться. Лишь до тех пор, пока я не выложила бы полиции, что произошло.
– Полиции? – саркастически переспросил Норман. – Здесь не принято впутывать полицию в скромные домашние недоразумения. Ты не представляешь, какая тут глушь, какие дикие представления о законности... Но не мне жаловаться на это. Если бы наши сограждане не были бы столь сговорчивы и не соглашались улаживать дела полюбовно, Тим давно сидел бы за решеткой с приговором в несколько страниц.
– Наверное, ты прав – до известной степени. Но когда речь заходит об опасности для жизни... Я понимаю, ты щадил меня, умалчивая о многом, но после сегодняшнего...
– Что ж, прими мою признательность за помощь. Поскольку от Тима ты вряд ли дождешься благодарности.
– Ошибаешься.
– О, неужели? – В голосе Нормана звучало такое неподдельное изумление, что Эллен даже рассмеялась:
– Дорогой ты мой, я достаточно толстокожа, и меня нельзя оттолкнуть скверными манерами. Ни один мальчишка не способен благосклонно отнестись к женскому сюсюканью. Мои племянники не простили бы мне, начни я обхаживать их на людях. В этом возрасте они все помешаны на своей мужественности.
– Ты очень хорошая женщина, Эллен.
– Я просто любопытная особа, вечно сующая нос не в свое дело, – весело ответила Эллен. – У меня есть несколько здравых мыслей по поводу Тима, но давай не будем обсуждать это прямо сейчас. Увидимся завтра, ладно?
– Отлично. Только... Мне неприятно напоминать об этом, но кошка...
– Чудесно проведет день на свежем воздухе.
– Наверное, не стоит ее выпускать. Я не прощу себе, если из-за моей дурацкой фобии с ней что-нибудь случится.
– В таком случае Иштар придется немножко потомиться в заключении: я запру ее в дровяном сарае. Но теперь уже ты слишком суетишься, Норман. Перестань, и не волнуйся по этому поводу.
Остаток дня Эллен провела за стряпней. Ей редко удавалось выбрать время для сложных блюд: вечно голодным мальчишкам требовалось чего-нибудь попроще и посытнее. И теперь она отводила душу, выжимая лимоны, растапливая шоколад и пропуская лук через мясорубку. Она даже купила специальные маленькие весы, чтобы приобщиться к европейской кухне, не ломая голову над пересчитыванием непривычных мер веса в американские.
К вечеру она испекла роскошный торт (невероятной калорийности!) и теперь резала овощи для главного блюда. Это отняло у нее массу времени: почистить и нашинковать помидоры и морковь, а потом еще вынуть косточки из маслин, нашпиговать салом говяжью вырезку, вымоченную в вине, и добавить грудинки... Уложив наконец все это в глиняный горшок, Эллен запечатала его тестом и поздравила себя с победой. Шесть часов в духовке на медленном огне – и она утрет Марте нос.
За хлопотами незаметно подступил вечер. Выглянув в окно, Эллен обнаружила, что небо затянуто тучами: похоже, она оказалась неплохим предсказателем. Теперь вечернюю прогулку придется отменить.
Эллен занялась уборкой, и вскоре в доме все блестело, а на кухню, и без того радующую глаз новенькими шкафами из свежей сосны и сверкающую хромированными поверхностями, любо-дорого было смотреть. Перед сном Эллен довольно долго читала – и никакие тени ее не беспокоили.
Утро было пасмурным, хотя дождь все не шел. Покрывая глазурью торт и делая салаты, Эллен без конца тревожно поглядывала на небо. Но плохая погода не отпугнула ее гостей: они прибыли вовремя, отпуская едкие замечания по поводу ухабистой дороги и со смехом описывая, как трудно было разыскать Эллен в такой глуши.
И только когда подъехала машина Нормана, Эллен спохватилась, что совершенно забыла про Иштар. Поспешно сдернув кошку с колен одного из гостей, одетого в темный костюм (Иштар предпочитала именно те ткани, на которых ворсинки ее светлой шерсти выделялись особенно эффектно), она успела только в двух словах объяснить ситуацию и бросила вопящее животное в сарай.
Вечеринка прошла удачно. Норман произвел сенсацию. Похоже, он понравился даже мужчинам, а женщины без конца бросали на Эллен многозначительные взгляды. Выйдя на кухню, чтобы помочь принести очередное блюдо, Дот Гоулд не выдержала и задала довольно прямой вопрос.
– Он славный малый и отличный сосед, – коротко ответила Эллен. – И ничего больше, Дот. Я абсолютно довольна собственной жизнью. Перестань меня сватать, конце концов.
– Перестану. Похоже, ты сама неплохо справляешься. Он гораздо приятнее тех, с кем я пыталась тебя свести. И богат!..
Эллен сменила тему.
За второй чашкой кофе Питер – муж Дот – вдруг встревожился. Погода явно ухудшалась: над холмами, как огромные кули, нависли набухшие дождем тучи.
– Будто громадные серые коровы, с выменем, полным молока, – сказала поэтично настроенная Дот. – До чего же красиво!
– Черт бы побрал эту красоту! – буркнул равнодушный к изяществу стиля Питер. – А мне придется буксовать в грязи. Прости, Эллен, терпеть не могу портить другим веселье, но мы, пожалуй, поедем: может, удастся избежать грозы. На востоке, кажется, небо посветлее.
– Мне следовало предупредить вас, – с улыбкой произнес Норман. – Наша местная предсказательница обещала бурю, – и он указал на Эллен, которая, совершенно забыв о своей вчерашней опрометчивости, уставилась на него широко раскрытыми изумленными глазами.
Дот расхохоталась.
– Эллен опять принялась за свои старые штучки? Она всегда предсказывает дождь, Нормам. В нашем климате это лучший способ создать себе репутацию ясновидящей.
– Но я не... – начала было Эллен, но не стала продолжать. Вряд ли стоило объяснять, что на самом деле она имела в виду, когда говорила о буре. – Что за город! – вырвалось у нее. – Тебе уже рассказали об этом, Норман?
– В этой глуши не так уж много предметов для разговора, – сказал Питер со снисходительностью столичного жителя.
– Знал бы ты... – пробормотала Эллен. Поднялись и остальные. Эллен огорчилась отъезду гостей, но вынуждена была признать, что на их месте тоже бы, пожалуй, сбежала. Не успели машины тронуться с места, как на землю упали первые капли дождя.
– Закрой-ка окна, Эллен, – сказал Норман. – А я пока пробегусь по двору: не забыла ли ты чего-нибудь снаружи. Спасибо за дивный обед. Я как раз подумываю отделаться от Марты, так что скоро смогу предложить тебе работу.
– Но разве ты не останешься для...
– Мне лучше отвести машину в гараж. Уилл никогда не простит мне, если с ней что-нибудь случится на скользкой дороге. Не провожай, дорогая: я быстренько гляну и уеду.
Эллен торопливо вошла в дом. Ветер крепчал, и занавески отчаянно трепыхались. Бегая из комнаты в комнату, захлопывая рамы и задергивая шторы, Эллен не переставала с благодарностью думать о заботливости Нормана и о его последнем: «дорогая». Хотя, конечно, это ничего не значило. Подобными выражениями люди пользуются с той же легкостью, с какой переходят на «ты».
Она слышала, как отъехал «ролле». Справившись с окном спальни, она внезапно вспомнила о кошке. Иштар жутко боялась грозы – наверное, теперь она трясется от ужаса, вжавшись в стену сарая.
Набросив шарф, Эллен через кухню выбежала во двор. Сарай был скрыт кустом роз, усеянным крупными цветами. Дверь его не запиралась на замок – достаточно было деревянной вращающейся задвижки. Повернув ее, Эллен, несколько удивленная, что изнутри не доносится никаких звуков, позвала кошку по имени. Ответа не было. Эллен встревожилась. Осмотрев все углы и убедившись, что Иштар не прячется в глубине поленницы, она ощутила дурноту. Трудно поверить, чтобы задвижка сама могла повернуться: она была тугой, и приходилось прикладывать усилия, чтобы справиться с ней. Да и в любом случае – не кошка же заперла дверь, выйдя из сарая. Кто-то выпустил ее, сомнений в этом не было.
