– Ла-а-адно, – произнес я. Мне было очень интересно узнать, что будет дальше.
– Это был ты? – потребовала она ответа, направив пистолет мне в лицо.
Ее рука слегка дрожала. Худший вариант. Из трясущегося пистолета можно случайно выстрелить.
– О чем ты?
Дикон прижала дуло к моему лбу. Похоже на мятные «Лайфсэйверс»,[46] но не такое бодрящее ощущение.
– Только не надо трахать мне мозг, Макэвой. Это ведь был ты, солдатик?
Трясущийся пистолет ерзал по моим бровям.
– Пытаешься шутить? Строишь мне рожи, Макэвой?
– Это все из-за пистолета, – беспомощно ответил я. – Я просто стою.
Дикон подошла к самому краю; я видел это в ее глазах, в стиснутых зубах.
– Спрашиваю в последний раз. Скажи, что это был ты.
Не думаю, что существовал правильный ответ на ее вопрос.
– Ладно, – признался я. – Это был я.
– И что ты сделал?
Господи Иисусе. Она что, разыгрывает меня?
Детектив сняла оружие с предохранителя. Нет, не разыгрывает.
– Я сделал все. Навел вас на Фабера, подстрелил Горан и видел, как ты ее прикончила.
Дикон ожидала услышать подобный ответ и все же была ошеломлена. Однако она опустила оружие.
– Так… это был ты.
Я осторожно кивнул. Угроза еще не миновала. Глаза Дикон оставались остекленевшими, руки подергивались. Наверное, у нее был легкий шок. За один вечер ты заглядываешь в бездну и убиваешь друга – такие вещи не проходят бесследно.
Мой опыт подсказывал, что дальше ситуация могла развиваться двумя путями: либо Дикон окончательно развалится и превратится в дрожащее ничтожество, либо ее сердце ожесточится, и она меня пристрелит – хоть какое-то позитивное действие.
Пожалуй, мне следовало что-то предпринять, пока она не пришла в себя, но не успел я сжать руки в кулаки, как она бросилась на меня и сильно толкнула в грудь. Я ничего не понял.
Мы оказались в комнате, ее пальцы рванули мою рубашку. Ладонь Дикон оказалась на моей груди, в области сердца, словно она искала источник жизни. Ее губы приоткрылись в ожидании поцелуя. И я поцеловал детектива Дикон, ощущая преждевременные посткоитальные сожаления, которые, однако, не смогли мне помешать. Мы споткнулись об остатки дивана и упали на кавказский ковер, который я купил на рынке в Ливане. Мне успело прийти в голову, что мы собираемся совершить на нем грех по понятиям сразу нескольких религий.
Впрочем, это никак не сказалось на моих действиях. Я и сам был напряжен, а это один из лучших способов расслабиться.
Наверное, существовала и третья возможность решения проблемы. В армии такого со мной не случалось ни разу.
* * *На следующее утро – очень рано – мы пришли в себя возле стены, частично накрытые диванными подушками.
На следующее утро?
Я знаю – всегда ненавидел такие вещи: ты смотришь фильм или читаешь книгу, на горизонте возникает жаркая сцена, и вдруг – следующее утро. И как вы себя после этого чувствуете?
Обманутыми, вот как.
Что ж…
Я не ханжа, но наши перевороты на ковре были, мягко говоря, странными. Дикон толкала меня и дергала. Удивительно, что я вообще сумел выполнить свою часть работы.
«Продолжай», – попытался вдохновить меня Призрачный Зеб.
Остальные подробности тебе ни к чему. К тому же ты там был.
«Да, но мне нравится, когда ты рассказываешь истории со своим ирландским акцентом».
Ты просто больной, мой воображаемый маленький друг Зеб.
Должен признать, что беседы с Призрачным Зебом невероятно меня утомляли. И хотя я знал, что он лишь собрание хитов, каким-то непостижимым образом застрявших в моей памяти, я старался держать свои мысли под контролем, чтобы он не услышал лишнего.
«Я все слышал, членоголовый. Держать мысли под контролем? Ты что, псих?»
Я решил не отвечать на его дурацкий вопрос.
Итак, мы лежали в углу, как два брошенных там трупа, и оба не знали, что сказать.
Я первым пришел в сознание и воспользовался этими минутами, чтобы разглядеть леди, с которой имел определенные отношения. Обычно я изучаю их заранее, но в нашей встрече не было ничего обычного. Все в Дикон говорило о ее силе. Широкий лоб, крепкий нос, полные губы, кожа цвета полированного розового дерева. У нее было стройное и сильное тело, словно она часто била подозреваемых, а на предплечье я заметил рубец, похожий на след от пулевого ранения.
Я осторожно коснулся шрама, и мне показалось, что под ним что-то твердое.
– Девять миллиметров? – спросил я как истинный Мистер Романтика.
– Результат несчастного случая, – сонно проворчала Дикон.
У меня появилось ощущение, что мы никогда не будем посылать друг другу надушенные письма.
Она дернула плечом, чтобы стряхнуть мою руку, и ее браслет издал весьма необычное дребезжание, поэтому я обратил на него внимание. Он несколько раз обхватывал ее запястье, увешанный разными брелоками. Шайбы, пробки от бутылок, разноцветные стеклышки. Я видел такие в Африке. Браслеты памяти, история жизни, которая всегда с тобой.
Я попытался получить подтверждение.
– Браслет памяти?
Дикон проворчала что-то неразборчивое.
Большинство брелоков были обычными, но я обратил внимание на иссохшую сферу, похожую на мяч для гольфа.
Я постучал по ней ногтем.
– А это что такое?
– Парень все время задавал мне вопросы, – сонным голосом ответила Дикон. – Его левое яичко.
Хорошо. Обойдемся без вопросов. Я подумал, что, возможно, мне стоило немного вздремнуть, поскольку теперь у меня имелась защита.
Гладкая кожа касалась моей груди, и я попытался сделать вид, что ее обладательница неплохо относится к типу, лежащему у нее за спиной. Может быть, через пару проведенных вместе лет детектив Дикон начала бы испытывать ко мне невольное уважение, и мы вместе пережили бы разные приключения.
«Если только однажды она не сделает какое-нибудь неаккуратное движение, и тебе не придется ее прикончить».
Я начал понимать, что выключить Призрачного Зеба практически невозможно, если у меня остается хотя бы одна серая клеточка, не занятая текущими проблемами.
Я попытался отвлечься, размышляя о том, что предпримет Дикон, чтобы избежать тюрьмы. Очевидно, ей не удастся выйти чистой после смерти Горан; придется заполнять миллион всяких бумаг в трех экземплярах и играть в гляделки с людьми из отдела Внутренних расследований.
– Должно быть, Горан уже нашли?
Дикон напряглась, и я подумал, что все ее крутые разговоры – это лишь способ отвлечься от того, что случилось.
– Пока нет. Я положила ее в багажник.
Паршивая новость, ведь багажник находится в задней части автомобиля Дикон, который, по всей вероятности, припаркован возле моего подъезда.
– Горан в твоем багажнике? Это будет трудно объяснить отделу ВР.
По лицу Дикон скользнуло нечто вроде сожаления; возможно, внутри Робокопа билось человеческое сердце.
– Объяснить отделу ВР? Ты ведь шутишь, правда? Ты покончил с моей карьерой, Макэвой, а я была хорошим полицейским. Двенадцать лет. Самый молодой чернокожий детектив в штате.
Я решил, что пора замолвить за себя словечко.
– Ты бы предпочла быть мертвым чернокожим детективом?
– Настоящая комедия, – сказала Дикон, и я бы добавил, трагикомедия, а не комедия положений. – Из-за моего поведения люди думают, что я беру взятки. Обычное дело. Считается, что крутой полицейский, если он мужчина, имеет право вести дела, даже если играет не по правилам. А если у девушки есть яйца, то с ней что-то не так. До этого момента я никогда не нарушала закон. А теперь мне конец. И мне повезет, если на меня повесят только убийство.
Я сел, чтобы задать очевидный вопрос.
– Почему ты не вызвала полицию? Ты защищала собственную жизнь.
Дикон еще сильнее забилась в угол, и в ее голосе послышалась смертельная усталость.
– Да, так мне и следовало поступить. Я всю ночь задавала себе тот же вопрос. Наверное, я запаниковала; ты это хочешь услышать, солдатик? Моя напарница, старшая по званию, попыталась меня убить. И я не знаю, кому верить, если не считать парня со снайперской винтовкой, которым мог быть только ты. Я надеялась, что ты сможешь мне что-то рассказать. Но ты ни черта не знаешь, верно?
Тут мне пригодились беседы, которые проводил со мной Саймон.
– Здесь имеет место посттравматический синдром.
– Кто ты? – спросила Дикон. – Зигмунд Фрейд? Я полицейский. Я знаю, как мы думаем, и ни мгновение не поверю в эту психологическую муть.
Но я не сдавался.
– Нет, послушай, Дикон. Все именно так и есть. Твоя напарница попыталась тебя убить. Ты понятия не имеешь о том, как глубоко проникла коррупция. Ты запаниковала, погрузила тело в багажник и попыталась спрятаться в безопасном месте. Да, конечно, в этой истории немало пробелов, но правда состоит в том, что ты защищала свою жизнь. Веришь или нет, но ты в шоке.
