Он отошел к своей кровати, сел, скрестив ноги, достал «Уокмен» и надел наушники.
Кэтрин по жребию досталась внешняя беговая дорожка. Элдер чувствовал растущее напряжение в области желудка, пока она вместе с другими бегуньями – всего их было восемь – разминалась и разогревалась, дожидаясь сигнала занять места на старте. Триста метров, неполный круг. Волосы Кэтрин были завязаны сзади, прикрепленный к майке номер чуть надувался под майским ветерком. Вот они пошли к своим местам на старте, Кэтрин в последний раз потянулась, высоко подняв руки над головой, прежде чем занять низкий старт: ноги уперты в колодки, корпус вперед, пальцы на земле – чуть касаются стартовой линии, плечи напряжены, руки прижаты, взгляд сосредоточен, голова абсолютно неподвижна. Выстрел стартового пистолета – как всегда, раньше, чем Элдер ожидал, – и вот они уже несутся по дорожке; Кэтрин рвется вперед, но и все остальные тоже: пятнадцать метров, двадцать пять, тридцать… С трибун не разобрать, кто из них вышел вперед.
Кэтрин первой вошла в поворот, поскольку бежала по внешней дорожке. Остальные растянулись почти идеально прямой линией позади нее. Национальный минимум для этой дистанции составлял 40,7 секунды, минимально проходной для школьных чемпионатов – 41,6. Цифры так и стучали у Элдера в голове.
Одна из трех чернокожих спортсменок, сильная, мускулистая, начала набирать темп, выходя вперед по второй дорожке; высокая, с белой кожей и длинными развевающимися волосами девушка, бежавшая справа от Кэтрин, последовала за ней, не отставая ни на шаг; вот вся эта троица, хорошо оторвавшись от остальных, миновала последний поворот и вышла на финишную прямую. Элдер осознал, что выкрикивает имя Кэтрин, громко, стараясь перекричать толпу, собравшуюся у финиша. Чернокожая бегунья вырывается вперед, на два шага, на три, но тут Кэтрин догоняет ее, сравнивается в двадцати метрах от финиша – рот раскрыт, грудь вперед, голова откинута назад; так они и бегут вдвоем, корпус в корпус, стремясь к финишу, когда высокая девушка вдруг выскакивает между ними вперед и рвет грудью ленточку, триумфально потрясая кулачком над головой.
Вокруг Элдера сплошные возбужденные голоса, обсуждающие финиш забега, а все его внимание приковано к Кэтрин – она присела на краю дорожки, голова опущена, смотрит в землю.
– Она хорошо бежала.
Элдер обернулся на звук голоса жены, снова весь напряженный, но уже по другому поводу.
– Тебе не кажется? – спросила Джоан. – Хорошо ведь бежала.
– Да, хорошо.
На ней были кожаная куртка, искусно состаренная, вся в складках, обесцвеченная голубая майка и синие джинсы, выглядевшие новыми, на ногах – красно-белые кроссовки «Найк». Зеленые глаза. Бледная помада на губах, бледно-розовая. Либо она уделяет кучу времени искусственному загару, либо они с Мартином уже куда-то успели смотаться – на Сардинию? На Багамы? Или на Тенерифе?
– Ей просто не повезло, – сказал Элдер.
– Второе место.
– А она почти выиграла.
– Думаешь, она могла оказаться и третьей?
– Подождем, скоро объявят результаты.
– Да.
Люди двигались вокруг них, выискивая местечко получше в ожидании следующего забега.
– А я и не знал, что ты здесь, – заметил Элдер.
– Ну конечно, я здесь.
– Я тебя не видел.
– Точно.
– Джоан…
– Да?
– Ладно, не важно.
Она теперь выглядит старше, решил он, но никаких особых ухищрений с макияжем, маскирующих тоненькие морщинки, отходящие от уголков глаз; старше и гораздо лучше. Он бы прикоснулся к ней, если бы только мог…
– Ты уже давно здесь, Фрэнк?
– Дня два, кажется. Два или три.
– Где ты остановился?
– На Мапперли-Топ. У знакомого своих знакомых.
– С Кэтрин еще увидишься?
– Надеюсь.
– Я бы пригласила тебя к нам в гости, Фрэнк, только…
Элдер мотнул головой и чуть улыбнулся:
– Ладно, все о'кей.
Она придвинулась к нему на шаг, он не сдвинулся с места.
– А почему бы тебе не встретить Кэтрин, когда она переоденется? Я подожду пока в машине.
– Ты не возражаешь?
– Конечно, нет! – Она пожала плечами, потом добавила: – А ты отлично выглядишь, Фрэнк. Видимо, корнуоллский воздух на тебя благотворно действует.
– Да, наверное.
А он вдруг вспомнил, как впервые встретил ее, чуть больше двадцати лет назад. У него был выходной, и он поехал в Линкольн. Бесцельно брел по мощенной булыжником улице по направлению к замку, по сути дела, убивая время, ничего больше, не глядя, куда идет. Джоан вышла из кафе и наткнулась прямо на него, чуть не упав от этого столкновения. Элдер быстро подхватил ее, и испуг и негодование на ее лице тут же сменились улыбкой.
– Ладно, Фрэнк, до свидания, – сказала она сейчас.
Глупо стоять тут и смотреть, как она уходит.
Лицо Кэтрин было мрачно, спортивная сумка закинута за плечо, волосы все еще мокрые после душа. Элдер неловко обнял ее, похлопав по спине, от чего она инстинктивно обернулась, и он промазал со своим поцелуем, попав губами вместо щеки в затылок.
– Ты хорошо бежала.
– Ладно, не надо шуток.
– Я и не шучу.
– Сам ведь видел, что там произошло.
– Ты пришла второй.
– У меня такое же время, что и у той, которая пришла третьей.
– Ты была второй, чуть-чуть не успела.
– Проиграла я, мать твою.
– Кэтрин!..
– Что?
Элдер покачал головой. Упрек сорвался у него с языка прежде, чем он успел подумать.
– Я уже почти выиграла забег, – сказала Кэтрин, – и все же проиграла.
Элдер сдержался; она явно была в ярости, и он не знал, что еще сказать.
– Я обошла эту Биверли, я была в отличной форме. Думаю, просто не заметила… Просто расслабилась раньше времени…
– Да нет же!
Она вопросительно наклонила голову:
– Что? Это ты бежал или я?
– Да нет. Я все видел. И мне кажется…
– Я расслабилась.
– Ладно, раз ты так считаешь… – Он протянул ей руку, но она отстранилась.
– Мама ждет тебя в машине.
– Ага, хорошо.
– Я провожу тебя.
– Как хочешь.
Они в молчании дошли до стоянки. По пути Кэтрин приветствовала знакомых спортсменов короткими кивками.
– Ну и что дальше? – осведомился Элдер. – Я насчет соревнований.
– Через месяц будут между графствами. Тоже школьные – при условии, конечно, что я пройду отборочные…
– Конечно, пройдешь.
– Совсем не обязательно.
– Ты же не вышла из зачетного времени! – Как объявили, она пришла с результатом 40,43 секунды.
– А тебе известно, какой сейчас рекорд для спортсменов школьного возраста?
Элдер покачал головой.
– 38,35 секунды! Если я покажу такой же результат, как сегодня, меня сожрут! Я даже предварительные соревнования не пройду.
– Значит, постараешься бежать быстрее.
– Да ну? И как же это я смогу?
Элдер пожал плечами:
– Тренируйся.
Смех у нее был совсем не веселый.
– Пап, какую чушь ты несешь!
– Ну, спасибо!
– Ну, пожалуйста!
Наклонившись, он поцеловал ее в щеку, и на сей раз она не возражала. Слабый привкус пота, который она до конца не смыла.
– Может, встретимся завтра? Пообедаем вместе?
– Не думаю, что сумею вырваться.
Она заметила разочарование, явно написанное у него на лице.
– Может, просто кофе вместе выпьем? – сказала она. – Я вполне успею.
– Хорошо.
– Мне надо будет забежать в книжный магазин Уотерстоуна за одной книжкой. У них наверху есть кафетерий. Можем встретиться прямо там.
Элдер пожал плечами:
– Где хочешь.
– Тогда в полдвенадцатого, о'кей?
И, мотнув своей сумкой, пошла прочь. Элдер еще постоял в нерешительности, но лишь до того момента, как Джоан, выйдя из «рейнджровера», обняла Кэтрин и прижала ее к себе. Кэтрин уронила сумку на землю. «Все дело в маме, – сказала она ему тогда. – Тебе нужно было больше ее любить».
«Мне нужно было больше любить вас обеих, – думал Элдер, уходя со стадиона. – А я любил совсем другое – работу, самого себя… Может, конечно, я и вас любил – как мог, как умел». Грустная мысль, но не такая уж несправедливая.
Доналд сразу же проснулся, не понимая, что его разбудило и почему. Ни единого звука. Ничего, кроме случайно долетевшего рева набирающего скорость автомобиля, карабкающегося на соседний холм, скрипа половиц в оседающем старом доме. Очертания предметов в комнате стали чуть яснее: тяжелая угловатая мебель, силуэт завернувшегося в одеяло Дживонса на соседней кровати. По коже пошли мурашки, и Доналд удивился – с чего бы это? В тюрьме, особенно в первый год, он часто просыпался весь в поту, наглядевшись во сне кошмаров – отдельные части тела и разные предметы, измазанные спермой, кровью и калом. Металл и стекло. Зазубренные осколки. Или незазубренные. Пронзительные крики и смех. Смех Маккернана. Лечение помогло ему, лечение и лекарства, они дали ему возможность разрядиться, ослабить напряжение, успокоиться. И спать. А сейчас – опять…
