Он знал, раз речь зашла о Pinnacle, не стоит злоупотреблять терпением Ван Зандта. Тот признавал его гениальность, а ему придется принести в жертву свое искусство, чтобы завершить анимацию вовремя. Если он и не успеет довести ее до ума, все равно придется предъявлять, чтобы порадовать ВЗ. Лучше недоделки от Фрейзера Льюиса, чем все то, что выдавал Харрингтон. Он подумал о видео с Уорреном Кизом, который размахивал мечом. И о Билле Мелвилле с кистенем. Несмотря на все утверждения последнего, что он специалист по боевым искусствам, с кистенем должного ритма не получилось. Что, в конце концов, он Мелвиллу и продемонстрировал. И обнаружил, что удар кистенем по человеческому черепу ощущается иначе, чем по головам свиней, на которых он упражнялся. Свиньи умирали быстро, но Билл…
Он вытащил видеокассету из своей, аккуратно рассортированной, коллекции и улыбнулся. Черепная коробка Билла со стуком разлеталась вдребезги. Этого вполне достаточно для грандиозной «развлекательной империи».
Он съест что-нибудь по-быстрому, отключит телефон и интернет, чтобы ни на что не отвлекаться, и создаст сцену битвы, которая осчастливит ВЗ. А Харрингтон останется с носом. В конце концов, ничего другого тот и не заслуживал.
Понедельник, 15 января, 00 часов 35 минут
Смертельно уставший, голодный и все еще сильно озадаченный реакцией Софи на стоянке, Вито шагнул за порог своего дома и оказался на поле боя. Несколько секунд он неподвижно стоял и смотрел на бомбежку бумажными шариками, которые летали по его гостиной. Довольно дорогая ваза стояла на опасном расстоянии от края углового столика, а его диван оказался выдвинутым в центр комнаты. Одного взгляда хватило, чтобы понять, здесь царит осадное положение.
Потом бумажная пуля ударила его в висок, и Вито удрученно заморгал. Он поднял вражеский снаряд и нахмурил брови, когда увидел, что в бумагу завернуто грузило из его рыболовного снаряжения. Ребята явно улучшили качество своего оружия.
— Эй! — мимо него вновь пролетели бумажные шарики. — Коннор! Данте! Прекратите! Немедленно!
— О, Боже, — раздался голос из кухни. Вскоре в дверях показался его обладатель, одиннадцатилетний племянник Коннор. — Ты вернулся домой.
— А что еще делать вечером, — сухо ответил Вито и чуть не упал, когда ему под ноги бросился ребенок в пижаме из голубой фланели. Он отцепил пятилетнего Пирса от своих колен и поднял его на руки. — Что у тебя с лицом, Пирс?
— Шоколадная глазурь, — гордо ответил Пирс.
Вито рассмеялся. Внезапно его усталость почти прошла. Дети действовали на него успокаивающе. Он прижал Пирса к своему боку и крепко обнял.
Коннор покачал головой.
— Я говорил ему, чтобы он не ел глазурь, но ты же знаешь, какие бывают дети.
Вито кивнул.
— Знаю. Кстати, у тебя тоже глазурь на подбородке, Коннор.
Щеки Коннора покраснели.
— Мы пекли пирог.
— А мне что-нибудь осталось?
Лицо Пирса скривилось.
— Чуть-чуть.
— Это плохо. Я такой голодный, что готов умять целую свинью. С щетиной, — Вито хитро глянул на Пирса. — Или маленького мальчика. Ты, и в самом деле, выглядишь довольно аппетитно.
Пирс захихикал, потому что хорошо знал эту игру.
— Я слишком костлявый, а вот у Данте хватает мяса.
Данте вылез из-за дивана и напряг бицепсы.
— Это мускулы, а не мясо.
— Думаю, они сгодятся в качестве хорошего окорока, — громким шепотом произнес Вито, а Пирс опять захихикал. — Данте, битва на сегодня закончена. Вам пора в постель.
— Почему? — захныкал Данте. — Было же так весело.
В свои девять лет он заметно вытянулся и почти обогнал Коннора. Данте перекатился через диван, и Вито увидел, что ваза опасно зашаталась. Но Данте спрыгнул на пол и ловко, словно футбольный мяч, подхватил ее.
— Гол от Чиккотелли, — каркающим голосом произнес он. — Публика разразилась громкими аплодисментами.
— Публика сейчас же отправляется в постель, — сказал Вито. — И забудь о дополнительных очках.
Данте с ухмылкой поставил вазу на стол и пнул мяч в воображаемые ворота.
— Расслабься, дядя Вито. Ты слишком напряженный.
Пирс принюхался.
— И воняешь. Как наша собака, когда она валяется в падали. Мама всегда говорит нам, раз он измазался, то мойте его на улице.
Перед глазами Вито всплыли образы трупов, но он задвинул их в самый дальний угол своей памяти.
— Я тоже сейчас приму ванну. Но дома. На улице довольно холодно. А, что вы, ребята, вообще-то здесь делаете?
— Папа повез маму в больницу, — сказал Коннор, внезапно посерьезнев. — А Тино забрал нас сюда. Мы взяли с собой спальные мешки.
— Но… — Вито увидел предостерегающий взгляд Коннора, который тот бросал в сторону младших братьев, и прикусил язык. С вопросами придется подождать. — Вам надо завтра в школу?
— Нет. Завтра День Мартина Лютера Кинга, — сообщил ему Пирс. — Дядя Тино сказал, что мы можем лечь тогда, когда захотим.
— Хм, не совсем так, — Вито взъерошил мальчику волосы. — Мне завтра рано вставать, и я должен выспаться. Так что и вам придется ложиться.
— К тому же, — добавил Коннор, — Тино не говорил, что мы можем сидеть до утра. Только до полуночи.
— А она уже прошла, — сказал Вито. — Так что, чистить зубы и спать. Спальные мешки разложите здесь, в гостиной. А утром соберете шарики и вернете мое грузило в ящик с рыболовными снастями.
Данте широко ухмыльнулся.
— Ладно. Но классно ведь мы придумали с этими штуковинами?
Вито потер висок.
— Полагаю, что да. А где Тино?
— Внизу. Пытается уложить Гаса в постель, — ответил Коннор и взял Пирса за руку. — Он поставил детскую кроватку у себя в гостиной. И Доминик тоже внизу, учит математику. Он хочет спать вместе с Гасом.
Доминик, старший сын Дино, очень добросовестный мальчик. Намного добросовестней, чем был Вито в том же возрасте.
— Я сейчас схожу в душ, а когда вернусь, желаю видеть всех троих в спальных мешках и слышать тихий храп. Понятно?
— Мы будем вести себя очень тихо, — сказал Данте, опустив голову. — Обещаю.
Вито видел, что мальчишки, и правда, стараются. Но он уже неоднократно оставлял племянников на ночь, и знал, что молчание долго не продлится.
Он принюхался к плечу и скривил лицо. От него действительно отвратительно пахло. Ему обязательно надо принять душ, иначе из-за вони он не заснет. А, может, не из-за вони, а из-за разочарования в Софи Йоханнесен. Но меньше чем через семь часов ему вновь придется оказаться возле четырех невскрытых могил.
Понедельник, 15 января, 00 часов 45 минут
Софи вошла в дом дяди Гарри и бесшумно закрыла дверь. В гостиной тихо работал телевизор, но ничего другого она и не ожидала.
— Горячее какао стоит на плите, Софи.
Она улыбнулась, села на подлокотник его кресла и поцеловала дядю в щеку.
— Как ты всегда узнаешь, что мне в данный момент нужно? Я ведь тебе не говорила, что приеду.
Она этого и не собиралась делать. Ей хотелось принять душ, поесть и лечь в постель, но в доме Анны стояла гробовая тишина, а призраки прошлого и сегодняшнего дня не давали ей покоя.
— Хотелось бы верить, что я обладаю даром ясновидения, — произнес Генри, не отрывая взгляда от мерцающего экрана. — На самом деле, я слышу, как ты прислоняешь свой драндулет к шелковице.
Софи подняла голову.
— Наверняка, мисс Спаркс уже нажаловалась.
— Это само собой разумеется. Но я думаю, она умрет, если перестанет жаловаться. Так что сегодня ты сделала доброе дело.
Софи захихикала.
— Мне нравится твоя манера рассуждений, дядя Гарри.
Он в ответ тоже тихонько рассмеялся, но потом хмуро посмотрел на нее.
— Ты надушилась?
— Это Granny’s. Я перестаралась?
Дядя Гарри кивнул.
— К тому же ты пахнешь, как восьмидесятилетняя старуха. Зачем ты взяла духи Анны?
