Перед тем, как уйти из лаборатории, Ван Рикер сделал еще одно изобретение, которое некий ученый муж назвал «проигрышной боеголовкой», так как "ею следует воспользоваться лишь в двух случаях: если вы проигрываете мировую войну или теряете рассудок.
В настоящий момент в прерии штата Монтана Ван Рикер применял свои теории на практике.
Инспектор облачился в зимнюю одежду и с обеими досками под мышкой вышел в холодную зимнюю ночь вместе с генералом Ван Рикером.
Вооруженный молчаливый помощник видел, как они сели в грузовик и подогнали его к крытому брезентом бункеру. Он погасил свет в трейлере, чтобы видеть в темноте, но разглядел лишь огромный металлический желоб, торчащий из прицепа. Нечто большое, темное, завернутое в ткань, медленно поехало вдоль желоба, очевидно, с помощью шкивного устройства, пока наконец не встало на место.
Утром помощник увидел, что загадочный предмет оказался небольшим ангаром. Ван Рикер с инспектором вздремнули пару часов и вновь направились к ангару.
Следующей ночью генерал Ван Рикер вошел в трейлер и обратился к помощнику:
– Пошли! Не хочешь сначала выпить?
– На работе не пью, – ответил тот.
– А как насчет потом?
– Не откажусь от двойного бурбона.
Молчаливый помощник вытащил из кобуры свой 45-й калибр, проверил обойму, нажал на спусковой крючок и вернул револьвер на прежнее место.
– Я знаю, что ты пьешь бурбон, – сказал Ван Рикер. – И в большом количестве.
– Только не тогда, когда я завязываю.
– Знаю, знаю. Ты можешь продержаться довольно долго. Ты способен на это.
– Благодарю за доверие, – ответил помощник.
Ван Рикер еще раз продемонстрировал свою всезнающую улыбку, как тогда, когда объяснял рабочим, откуда взялись в прерии на глубине двадцати пяти футов те кости и сколько им лет.
Выйдя из трейлера, помощник ощутил морозный воздух зимней ночи, взглянул на яркие ледяные звезды над головой и пошел по хрустящей замерзшей земле, залитой лунным светом, настолько ярким, что можно было читать.
– Ого! – вырвалось у него, когда они подошли к бункеру, на котором уже не было ни брезента, ни ангара. Вместо этого на нем возвышалась огромная мраморная глыба футов в пять высотой, а в длину явно около пятидесяти.
Гигантский кусок мрамора посреди прерии. На верхушке глыбы фута на полтора выступал какой-то темный предмет. Помощник приблизился к камню, который теперь доходил ему до подбородка, и разглядел предмет, оказавшийся круглым медным цилиндром.
– Я здесь, – раздался откуда-то голос инспектора, – я здесь, наверху.
Генерал Ван Рикер пообещал мне, что вы поможете.
Когда помощник взобрался на камень, он увидал большой бронзовый диск с рельефными буквами. Ему никогда не приходилось наступать на мемориальную доску, и он рассеянно подумал: должно быть, эти буквы здорово врезаются в подошвы.
Он знаком попросил у инспектора магнитные доски и молча прикрепил их к поясу.
– Ван Рикер сказал, что после того, как я отдам доски, ты объяснишь мне назначение вот этих дырок, – инспектор кивнул на дальний конец камня, где темнели две дыры, напоминающие миниатюрные бункеры, каждая по три фута в диаметре. – В планах я не нашел никаких объяснений, а генерал Ван Рикер говорит, что они просто необходимы, а ты мне о них расскажешь.
Помощник кивком пригласил инспектора подойти к дыркам.
– Ты скажешь что-нибудь наконец? – потребовал обозленный инспектор. – Ван Рикер говорит, что ты дашь мне объяснения. Я еще сказал ему, что так, может быть, нам посчастливится услышать твой голос. Ну!
Помощник перевел взгляд с трехфутовых дыр на инспектора, с которым он прожил долгое время бок о бок, избегая на него смотреть, разговаривать с ним и выслушивать от него фразы, более значительные, чем просьба передать солонку за обеденным столом. Он даже стащил у инспектора со стола фотографию его семьи, чтобы не видеть трех мальчишек рядом с улыбающейся женщиной. Он выбросил фотографию вместе с рамкой в мешок с мусором, подлежащий сжиганию тут же, на стройке.
– Я молчал все это время, потому что не хотел узнать вас поближе, – произнес помощник.
Он вынул из кобуры пистолет и всадил первую пулю прямо в лоб инспектора. Он выстрела голова инспектора дернулась, как мяч под ударом бейсбольной биты. Тело опрокинулось навзничь, упало на доску, дернулось и затихло. Помощник убрал револьвер в кобуру, не поставив на предохранитель.
Он оттащил инспектора за ноги к одной из дыр на краю мраморной глыбы.
Ноги инспектора свесились через край. Затем он поднял его за плечи, согнул пополам и протолкнул в дыру. На расстоянии бронзовый диск мемориальной доски выглядел увеличенной до невероятных размеров монеткой, лежащей на спичечной коробке.
Когда молчаливый помощник снова полез за револьвером, рукоятка оказалась мокрой на ощупь. Он понял, что его пальцы испачканы кровью. Он встал на колени на бронзовую доску и посмотрел вниз, вытянув перед собой руку с револьвером. Когда дуло дотронулось до головы трупа, он трижды выстрелил, чтобы дело было сделано наверняка. В лицо ему брызнули кровь, мозг, осколки костей.
– Дерьмо, – пробормотал он, заталкивая липкий револьвер в кобуру.
– Он сопротивлялся? – спросил генерал Ван Рикер, увидев брызги крови на лице и руках помощника.
– Нет. Я запачкался, когда стрелял для верности. Я сделал из него решето.
– Выпей. Он без льда, ты и так замерз. Дай-ка мне доски.
Помощник взял стакан, поглядел на него, но не выпил.
– А для чего вторая дыра, генерал?
– Это что-то вроде вентиляции. Видишь ли, тело начнет разлагаться, будет запах...
– А я было подумал... Ведь вы тот самый человек, который изобрел ракету... Я не специалист по ракетам, но, насколько мне известно, обычные боеголовки невозможно установить вдвоем за пару дней. Наверно, это какая-то особенная боеголовка. Поставить ее – это не ружье зарядить.
– Значит, ты полагаешь, что раз я смог изобрести такую штуку, – прервал его Ван Рикер, – то придумать для каждого по одной дыре для меня не проблема. Верно?
– Угу. Верно.
– И еще ты думаешь, что мы убили инспектора подобно тому, как фараоны убивали строителей пирамид?
– Да, вроде того.
– А ты знаешь, какая это боеголовка? – спросил Ван Рикер.
– Нет.
– Тебе даже неизвестно, ядерная она или нет?
– Неизвестно.
– Вот видишь? Тебя даже незачем убивать. Ты ничего не знаешь. Ты догадываешься, что это что-то особенное и знаешь его местонахождение. Фараоны не убивали всех, кому было известно, где находятся пирамиды Честно говоря, если бы я мог убить человека, почему я сам не занялся инспектором? Зачем я нанял человека из вашей конторы?
– Верно, – ответил помощник, не поднося стакана ко рту.
– Я вижу, – заметил Ван Рикер, – что тебя учили быть чрезвычайно предусмотрительным. Ты защищаешься, словно на тебя нападают. Я слышал, как ты сделал несколько выстрелов вместо одного.
Ван Рикер задумчиво кивнул, осторожно взял стакан из рук помощника и отпил ровно половину.
– А теперь? – сказал он возвращая стакан. – Убедился, что неотравлено.
– Да, – ответил тот. Однако, когда стакан снова был наполнен до краев, он подождал, пока генерал не сделает первый глоток.
– Все это было так жутко, – проговорил он извиняющимся голосом. – С самого начала, когда мы наткнулись на кости. Ясно, было неприятно жить рядом с человеком, которого я должен был прикончить, но эти кости... Что они с ними сделали! Ведь это же были дети! И звери же эти индейцы, генерал!
Он много выпил и размяк. Кроме того, он долго ни с кем не разговаривал.
Генерал Ван Рикер выслушал его и кивнул: да, древние индейцы были жестокими. Вдруг, щелкнув пальцами, он вспомнил:
– Черт! Мы забыли пломбу. Все это должно быть немедленно опечатано. Я так перепугался, увидев тебя в крови, что совсем забыл о пломбе. Придется сейчас же заняться этим. Пошли.
Помощник попробовал выпрямиться, опираясь на столик. Он слегка покачивался, перед глазами все плыло. Давненько он так не набирался.
– Знаете, генерал, хоть вы и не настоящий военный, вы мне нравитесь, – сказал он, наливая себе еще полстаканчика. – За прерию! – и она залпом выпил.
Ван Рикер снисходительно улыбнулся и помог ему выбраться из трейлера.
– Один стаканчик за мою милашку, а второй – за прерию! – орал помощник, который так долго не говорил ни слова. – Один за девчонку, другой на посошок, за прерию и ядерную ракету. И еще один – за пирамиды. Ван Рикер, дружище, я люблю тебя, просто обожаю. Не подумай ничего такого, я не голубой. Ты знаешь, ты самый необыкновенный парень в мире, старина!
Ван Рикер помог ему взобраться на огромное мраморное основание монумента.
– Я пойду выгружу из грузовика крышки, – сказал он – Угу. Давай, дружище. Прекрасная идея. Выгрузи их.
И помощник, не так давно ценивший слова на вес золота, фальшивя, запел песню о крышках, грузовиках и старушке ракете, которая с утра до ночи бьет баклуши, ожидая, что кто-нибудь наконец нажмет кнопку.
