– Это будет непросто, – сказала моя собеседница. – Если хочешь, я к тебе заеду завтра утром.
– Буду очень рада.
Если честно, меня не слишком радовал завтрашний визит Аманды. Мне она не нравилась. Я никогда Аманде не доверяла. Она относилась к тем ненасытным женщинам, которые рассматривали каждого мужчину, как собственность. Она бессовестно флиртовала в моем присутствии с Марком.
Положив трубку на телефон, я некоторое время сидела в задумчивости. Затем снова подняла трубку и набрала номер приемной адвокатской конторы Даниэля. На этот раз он ответил.
– Синглтон! – раздался в трубе приветливый голос.
– Привет, Даниэль!
– Пэгги? Глупый вопрос… конечно же, это ты! Ты уже в Лэндфорд-Хаузе?
– Да, Даниэль. Я только что беседовала с Амандой. Но она мне не сказала, что ты поехал на работу.
– А она и не знает. У нас с ней возникли кое-какие разногласия, а поскольку мне все равно нужно было кое-что сделать в офисе, я решил поехать сюда. Хотя уже довольно поздно. Пэгги, как хорошо, что ты снова здесь! Мне очень, очень жаль, что так все случилось.
– Я не найду себе покоя, пока не выясню, кто на самом деле застрелил Марка.
– Я помогу тебе в этом. Который сейчас час? Ах, вот же часы передо мной. Около восьми… Ты очень устала?
– Ты хочешь приехать ко мне? – ответила я вопросом на вопрос.
– Да, именно это я и хотел.
– Тогда я тебя жду, Даниэль.
* * *
В ближайшие полчаса Даниэля можно было не ждать. Я открыла дверь дома и вышла на улицу, под ярко сияющую луну. Воздух наполняли какие-то непривычные шумы и тихие, жалобные завывания. Сначала у меня поползли мурашки по телу, но затем я громко рассмеялась. Меня напугал всего-навсего ветер, трепавший кроны деревьев и кустарник.
За время пребывания в камере и однообразной жизни в четырех стенах я совсем забыла, насколько, порой, причудливые звуки может издавать природа. Я подумала, что надо навестить могилу Марка. До семейного склепа Лэндфордов было недалеко и луна прекрасно освещала путь.
Под ногами хрустели ветки, повсюду вокруг меня что-то шелестело и шуршало. Что-то пролетело рядом со мной так неожиданно, что я даже присела.
– Это всего лишь сова, – громко сказала я себе, выпрямилась, перевела дух и огляделась, чтобы сориентироваться в заросшем парке.
Ветер резко стих, и внезапно возникшая тишина испугала меня. Я затаила дыхание. Что это было? Мое сердце застучало быстрее. Вот снова! Похоже на крадущиеся шаги, приближающиеся ко мне.
Я обернулась, пошла обратно и вдруг остановилась, как вкопанная. Путь мне преградила высокая фигура. Когда мое оцепенение прошло, я с безмерным ужасом бросилась назад.
Когда я оглянулась, никого не было. Человек, которого я только что видела, словно растворился в воздухе. Я снова побежала, обливаясь потом от страха и спотыкаясь о торчащие из земли корни деревьев. Мое сердце все еще бешено колотилось от испуга, а ноги и руки тряслись. Я действительно кого-то видела в парке, или это была галлюцинация?
Раздался звук автомобильного клаксона, и к парковке у дома медленно подъехала машина Даниэля. Свет фар на мгновение выхватил меня из темноты и погас.
Больше всего на свете мне хотелось броситься в его объятья и прижаться к его груди. Но я сдержала себя и поприветствовала его со слезами на глазах. Он мягко потянул меня к себе и поцеловал в лоб:
– Я ждал этого момента целую вечность, – прошептал он. – По крайне мере, для меня это тянулось вечность, Пэгги.
– Как хорошо, что ты смог сегодня приехать, Даниэль! Проходи в дом.
На Даниэле был светло-серый костюм и темно-голубая рубашка с открытым воротом. В его светлых волосах уже проступала седина, хотя ему было всего около сорока. У Синглтона было приятное, загорелое лицо и красивые, ухоженные руки.
– Пэгги, я хорошо тебя понимаю, в том числе и то, что ты приехала в Лэндфорд-Хауз, – сказал он, возвращая меня тем самым в мое невеселое настоящее. – Поверь, я все это время ломал голову, думая о том, кому могла быть выгодна смерть Марка.
– То, что ты не считаешь меня его убийцей, для меня много значит, – поблагодарила я его и открыла дверь в библиотеку. – Заходи.
Даниэль предложил мне сигарету, но я отказалась. Мне было трудно расслабиться; я тут же подумала о Марке, который уже никогда не сможет сидеть здесь рядом со мной.
– Аманда собирается приехать ко мне завтра, – сообщила я Даниэлю, который как раз удобно расположился в кресле. – А она считает меня убийцей?
– Я не знаю, Пэгги, – Даниэль сделал глубокую затяжку. – Аманду вообще сложно понять. Да мы и не так часто с ней видимся.
– Но ведь вы же живете вместе! – я с удивлением посмотрела на него.
– Больше нет, Пэгги. Пару месяцев назад она сняла квартиру. Но у нее пока есть ключи и от моей квартиры, и она приходит и уходит, когда захочет.
– Это значит, что ваши отношения уже не так крепки, как раньше?
– Совершенно верно, Пэгги. Но мы сегодня встретились с тобой не для того, чтобы говорить обо мне с Амандой.
– Что-то мне подсказывает, что Марка застрелил один из его друзей, – переменила я тему. – В Марке уживалось две личности, знаешь ли.
– Кому ты это рассказываешь! Он всегда гнался за деньгами, и был ко многим коллегам безжалостен. Так что, вполне возможно ты и права, Пэгги.
– И еще кое-что, Даниэль. Перед тем, как ты сюда приехал, я хотела сходить к семейному склепу. И по пути туда кого-то увидела. Полагаю, это был мужчина. Я с испугу убежала, а потом он словно растворился. Насколько я знаю, ворота в парк всегда заперты, а стены парка достаточно высокие и обтянуты сверху колючей проволокой. Но есть небольшой проход в дальней части парка.
– Я попрошу Эдварда, заделать там стену наглухо, договорились?
– Конечно! Я знаю, что Гиббонсы к тебе хорошо относятся.
– Ты уверена, что видела в парке человека?
Когда я утвердительно кивнула, он предложил завести сторожевую собаку.
– Пока еще не ясно, унаследую ли я Лэндфорд-Хауз. Если нет, то мне придется отсюда уехать, и тогда собака станет для меня проблемой.
– А с чего вдруг Марк должен был изменить свое завещание, Пэгги?
– У него есть племянник Рик.
– Сын старшего брата Марка, которого лишили наследства из-за того, что он переехал в Австралию?
– Да, именно. Рику примерно должно исполниться двадцать.
– Джордж, брат твоего мужа, и его жена Лидия погибли в результате несчастного случая. Рика вырастили их друзья в Сиднее. Я не думаю, что Марк стал бы упоминать своего племянника в завещании. Братья едва друг друга знали. Пэгги, не забывай, что Джордж уехал из Лэндфорд-Хауза, когда Марк был еще ребенком!
– Но может так случиться, что с завещанием возникнут проблемы из-за того, что меня отпустили за недостаточностью улик? – предположила я.
– Нет, Пэгги. Оглашение завещания отложили из-за судебного процесса, это верно. Завтра я свяжусь с нотариусом в Лондоне и постараюсь ускорить процедуру. Давай для начала рассмотрим по отдельности каждого приятеля Марка, теоретически способного совершить такое преступление. Начнем с Джона Форда. Он принадлежит к нашему близкому кругу друзей…
Даниэль разложил по полочкам характер этого человека. Нам не показалось в нем ничего подозрительного, и мы перешли к другому «кандидату». Даниэль пробыл у меня почти два часа. Когда он поднялся, чтобы отправиться домой, мы пришли к выводу, что никто из хорошо знакомых Марку мужчин или женщин не способен на убийство.
– Боюсь, что мы должны искать в другом месте, Пэгги.
Когда Даниэль ушел, я отчетливо осознала свое убийственное одиночество. Я подошла к шкафу, где висела замшевая куртка Марка, схватила ее и зарылась лицом в ее подкладку. От рыданий меня трясло. Слезы постепенно иссякли, я повесила куртку обратно и разделась. Затем быстро натянула приготовленную заранее ночную рубашку и, все еще трясясь от нервного напряжения, забралась под одеяло.
В большой кровати я чувствовала себя совсем крошечной, одинокой и отвергнутой всеми. У меня перед глазами стояла картина, когда я пришла в себя и увидела рядом с собой окровавленного мужа. Это картинка навсегда застыла у меня в голове, она останется со мной на всю жизнь.
* * *
Комнату наполнял зеленоватый свет, когда я проснулась. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы начать ясно мыслить. Я находилась в Лэндфорд-Хаузе и лежала в большой французской кровати в нашей с Марком спальне. Определенно было уже утро: за окном ярко сияло солнце, и его лучи пытались пробиться сквозь зеленые шторы. Маленький будильник на ночном столике показывал девять.
