Мы уже подъезжали к аэропорту Кеннеди, когда я спросил у Фасида:
– Ну, чем ты занимался на Пасху?
– На Пасху? Но я не отмечаю Пасху. Я мусульманин.
Видите, какой я умный? Федералы потели бы целый час, чтобы заставить этого парня признаться, что он мусульманин. А я вытащил из него признание за две секунды. Так, шутя. Но все же я на самом деле хочу уйти из Ближневосточного сектора в тот, что занимается ИРА. Я ведь и сам наполовину ирландец, наполовину англичанин. Так что смогу работать как с одними, так и с другими.
– Куда в аэропорту надо подъехать? – спросил Фасид.
– К международному терминалу.
– Какой авиакомпании?
– А там их много?
– Конечно. Двадцать, тридцать, а может, и сорок...
– Правда? Ну, ты рули, а там я тебе покажу.
Фасид пожал плечами, в точности как израильский таксист. У меня даже мелькнула мысль, что он, возможно, агент МОССАДА, маскирующийся под пакистанца. А может, просто новая работа сделала меня чересчур подозрительным.
В аэропорту я велел Фасиду подъехать к международному терминалу, огромному зданию с многочисленными вывесками авиакомпаний.
– Какая авиакомпания? – снова спросил Фасид.
– Мне ни одна из них не нравится. Езжай дальше.
Фасид снова пожал плечами.
Я направил его на другую дорогу, и теперь мы уже подъехали к другой стороне большого аэропорта. Хороший прием проверить, не следит ли кто за тобой. Я вычитал это в каком-то шпионском романе, а может, видел в кино про Джеймса Бонда. Поэтому старался вести себя, как подобает борцу с террористами.
Затем я велел Фасиду повернуть направо и остановиться перед большим офисным зданием. В этой части аэропорта полно всяких служебных помещений и складов, где можно бродить, оставаясь незамеченным. Да и парковаться здесь гораздо проще. Я расплатился с таксистом, добавил чаевые и попросил выписать квитанцию на всю сумму. Честность является одним из моих немногочисленных недостатков.
Фасид выдал мне квитанцию и снова предложил:
– Может, подождать вас?
– Я бы на твоем месте не стал.
Я вошел в вестибюль здания, построенного в архитектурном стиле 60-х годов, где вместо охраны, вооруженной автоматами «узи», имелась только вывеска: «Посторонним вход воспрещен». Так что если вы читаете по-английски, то сразу поймете, ждут вас здесь или нет.
Поднявшись по лестнице, я направился по коридору, в который выходили стальные серые двери, на некоторых из них имелись таблички, на других просто номера, а на третьих вообще ничего. На двери в конце коридора красовалась сине-белая вывеска: «Частный клуб „Конкистадор“ – вход только для членов».
Сбоку от двери располагался сканер для считывания электронных карточек-ключей, но, как и все остальное, связанное с клубом «Конкистадор», это была бутафория. Мне следовало всего лишь приложить к сканеру большой палец правой руки, что я и сделал. Спустя пару секунд это хитроумное устройство сказало себе: «Эй, да ведь это же большой палец Джона Кори – надо открыть ему дверь».
И вы думаете, что дверь распахнулась? Нет, она скользнула в сторону и ушла в стену по самую дверную ручку. Вверху над дверью имелась еще видеокамера, на тот случай, если у вас большой палец испачкан шоколадным батончиком или чем-то еще. Так что если вас узнавали в лицо, то сразу открывали дверь, однако для меня сделали исключение и заставили все-таки приложить палец к сканеру.
Итак, я вошел внутрь, а дверь автоматически скользнула на место. Я очутился в холле, похожем на приемную туристского клуба. Можете не сомневаться, я задавал вопрос, почему подобный клуб находится в здании, расположенном так далеко от пассажирского терминала, однако до сих пор не получил ответа. Ну и ладно, я сам знаю ответ: там, где присутствуют парни из ЦРУ, они всегда предпочитают двойные зеркала и прочие шпионские штучки. Эти клоуны тратят время и деньги на театральные эффекты, прямо как в старые времена, когда они пытались произвести впечатление на КГБ.
За столом в приемной сидела Нэнси Тейт, секретарша, этакая «мисс Манипенни», образец деловитости, скрытой сексуальности и все такое прочее. Я ей почему-то нравился, и она любезно поприветствовала меня:
– Добрый день, мистер Кори.
– Добрый день, мисс Тейт.
– Все уже прибыли.
– Я задержался в автомобильной пробке.
– На самом деле до назначенного срока еще десять минут.
– Ох...
– Мне нравится ваш галстук.
– Я снял его с мертвого болгарина в ночном стамбульском поезде.
Секретарша захихикала. Слева от ее стола находилась дверь с табличкой «Конференц-зал», но на самом деле за дверью были комнаты для допросов и камеры для арестованных. Это не совсем походило на конференц-зал. А на двери справа висела табличка: «Комната отдыха и бар». В действительности же дверь вела в оперативный штаб и узел связи.
– Пройдите в оперативный штаб, – предложила мне мисс Тейт. – Там уже четверо, вы будете пятым.
– Спасибо.
Я прошел в полутемную, похожую на пещеру комнату без окон, заставленную столами с компьютерами. Широкая задняя стена комнаты представляла собой огромную цветную компьютерную карту мира, на экран можно было вывести детальную карту любого места, например центра Исламабада. Короче говоря, оперативный штаб был оснащен по последнему слову техники. Что ж, деньги для федералов не проблема.
В любом случае, мое рабочее место находилось не здесь, а по вышеупомянутому адресу – Федерал-Плаза, 26. Сюда же в этот субботний день я был вынужден приехать, чтобы встретить какого-то араба, которого следовало укрыть в безопасном месте и как следует допросить.
Проигнорировав своих коллег, я направился прямиком к кофеварке, которая в отличие от той, что мы пользовались в полицейском участке, была чистой и работала прекрасно. Спасибо налогоплательщикам, оплачивающим расходы федералов.
Я занялся приготовлением кофе, что помогло мне не общаться с коллегами еще несколько минут. А коллеги сидели за свободным столом. Сегодня в состав команды входили Тед Нэш из ЦРУ и Джордж Фостер из ФБР. Плюс Ник Монти из Департамента полиции Нью-Йорка и Кейт Мэйфилд из ФБР.
Кейт подошла ко мне и принялась готовить себе чай. Предполагалось, что она будет моей наставницей. Ладно, пусть будет кем угодно, лишь бы не напарницей.
– Мне нравится твой галстук, – заметила Кейт.
– Я как-то задушил им воина-ниндзя. Это мой любимый галстук.
– Правда? А как тебе нравится новая работа?
– Я просто влюблен в нее.
– Тогда почему ты хочешь перейти в сектор, занимающийся ИРА?
– Понимаешь, мусульмане не пьют. Я не могу правильно писать их имена в отчетах. И потом, их женщин невозможно соблазнить.
– Я давно не слышала таких слов, это позиция расиста и женофоба.
– Ты вообще мало что слышала.
– Здесь вам не полицейский участок, мистер Кори.
– Но я-то полицейский. Тебе придется смириться с этим.
– Это значит, что ты намерен шокировать нас своими выходками?
– Да. Послушай, Кейт, я благодарен тебе за вмешательство – то есть я хотел сказать – за наставничество, – но через неделю я либо буду в секторе, работающем по ИРА, либо вообще уйду от вас.
Кейт ничего не ответила и занялась лимоном. Я посмотрел на нее. Лет тридцать, наверное. Блондинка, голубые глаза, светлая кожа, спортивная фигура, никаких украшений, легкий макияж. На мой взгляд – никаких изъянов, если не считать нескольких пятнышек перхоти на темно-синем блейзере. Наверное, в школе она занималась одновременно тремя видами спорта, принимала холодный душ, а в колледже организовывала спортивные состязания. Я ненавидел ее. Нет, не в прямом смысле этого слова, но просто у нас с ней не было ничего общего, за исключением, пожалуй, некоторых аналогичных внутренних органов. Трудно было определить ее акцент, и я вспомнил, как Ник Монти говорил, что ее отец работал в ФБР и семья жила в различных штатах.
Кейт повернулась и посмотрела на меня, а я посмотрел на нее и выдержал взгляд ее проницательных голубых глаз.
– Ты пришел к нам с отличными рекомендациями, – обратилась ко мне Кейт.
– Неужели? И кто же меня рекомендовал?
– Коллеги из отдела по раскрытию убийств.
Я промолчал.
– А еще Тед и Джордж, – добавила Кейт и кивнула в сторону «болвана и олуха».
Я едва не поперхнулся кофе. Непостижимая загадка. С какой стати эти двое могли сказать обо мне что-то хорошее?
– Они не в восторге от тебя, но ты произвел на них впечатление в ходе того дела на Лонг-Айленде, – пояснила Кейт.
– Да, я тогда и сам себе понравился.
– Но почему же ты хочешь уйти из ближневосточного сектора? Если проблема заключается в Теде и Джордже, мы можем перевести тебя в другую команду в рамках нашего сектора.
– Я люблю Теда и Джорджа, но в действительности мое сердце принадлежит сектору по борьбе с ИРА.
