Однако впервые произошло нечто, чего за предыдущие годы ни разу еще не случалось. Совершенно внезапно старик расплакался. Его самого удивил этот неожиданный всплеск эмоций, проявившийся впервые за без малого сорок лет.
Часть 1
Стимул
20 декабря — 3 января
18 процентов женщин Швеции хоть раз подвергались угрозам со стороны мужчины
Пятница, 20 декабря
Судебный процесс подошел к неизбежному концу, и все, что можно было сказать, было уже сказано. В том, что его осудят, он ни секунды не сомневался. Приговор в письменном виде выдали в десять утра в пятницу, и теперь оставались только заключительные вопросы репортеров, ожидавших в коридоре, за дверьми окружного суда.
Микаэль Блумквист увидел их в дверном проеме и слегка замедлил шаг. Обсуждать только что полученный приговор ему не хотелось, но вопросов было не избежать; он, как никто другой, понимал, что их непременно зададут и что не отвечать на них нельзя.
«Вот каково быть преступником, — подумал он. — Вот что значит стоять по другую сторону микрофона».
Ему было неловко, но он выпрямился и постарался улыбнуться. Репортеры улыбнулись в ответ и закивали ему, дружелюбно и с некоторым смущением.
— Ну-ка, посмотрим… «Афтонбладет», «Экспрессен», Телеграфное агентство, четвертый канал ТВ и… а ты откуда?.. А-а, «Дагенс индастри».[5]Должно быть, я стал звездой, — констатировал Микаэль Блумквист.
— Подкинь-ка нам материальчика, Калле Блумквист, — попросил репортер одной из вечерних газет.
Услышав уменьшительный вариант своего имени, Карл Микаэль Блумквист, как всегда, сделал над собой усилие, чтобы не закатить глаза. Двадцать лет назад, когда ему было двадцать три и он только начинал работать журналистом, впервые получив на лето временную работу, Микаэль Блумквист случайно раскрыл банду, которая за два года совершила пять громких ограблений банков. Почерк этих преступлений ясно давал понять, что во всех случаях орудовали те же люди: они имели обыкновение заезжать в маленькие городки и прицельно грабить один или два банка зараз. Преступники использовали латексные маски из мира Уолта Диснея, и полицейские, следуя вполне понятной логике, окрестили их бандой Калле Анки.[6]Однако газеты переименовали ее в Медвежью банду, поскольку грабители в двух случаях действовали жестоко, делали предупредительные выстрелы и угрожали прохожим или любопытным, нисколько не боясь причинить вред окружающим. А это уже было гораздо серьезнее.
Шестое нападение было совершено на банк в провинции Эстеръётланд в самый разгар летнего сезона. Репортер местного радио случайно оказался в зале во время ограбления и повел себя в полном соответствии с должностной инструкцией. Как только грабители покинули место преступления, он направился к телефону-автомату и сообщил новость в прямой эфир.
Микаэль Блумквист в то время на несколько дней приехал со своей знакомой на дачу ее родителей в окрестностях Катринехольма. Почему он включил радио, Микаэль не мог сказать, даже когда его потом спрашивали в полиции, но, прослушав новости, он сразу подумал о компании из четырех парней, обитавших на даче в двух-трех сотнях метров от него. Микаэль видел их несколькими днями раньше, когда, решив купить мороженого, проходил вместе с подругой мимо этого участка, а парни играли там в бадминтон.
Он увидел четырех светловолосых молодых мужчин, хорошо тренированных, с отлично накачанными мускулами, одетых в шорты. Под палящим солнцем они играли сосредоточенно и энергично, как не играют просто от скуки. Микаэлю это показалось необычным, и, возможно, поэтому он обратил на них особое внимание. Не было никакой разумной причины подозревать именно их в ограблении банка, но он все-таки прогулялся в ту сторону и уселся на пригорке. Отсюда ему хорошо был виден дом, по виду в данный момент пустой. Минут через сорок на участок въехал автомобиль «вольво» со всей компанией. Парни, похоже, торопились, и каждый из них тащил спортивную сумку. Само по себе это вполне могло означать, что они всего лишь ездили куда-нибудь купаться. Однако один из них вернулся к машине и вынул предмет, который тут же поспешно прикрыл спортивной курткой. Но Микаэль, даже с довольно большого расстояния, сумел определить, что это старый добрый автомат Калашникова, точно такой же, с каким он совсем недавно, проходя военную службу, не расставался целый год. Поэтому он позвонил в полицию и рассказал о своих наблюдениях. После этого в течение трех суток дача была плотно оцеплена полицией, и пресса внимательно следила за происходящим. Микаэль находился в самом центре событий, за что от одной из двух вечерних газет получил повышенный гонорар. Даже свой штаб, устроенный в передвижном домике на колесах, полиция разместила во дворе той дачи, где жил Микаэль.
Поимка Медвежьей банды сделала Микаэля звездой, что очень помогло карьере молодого журналиста. Но все удовольствие испортило то, что вторая из двух вечерних газет не смогла удержаться от соблазна сопроводить текст заголовком «Калле Блумквист раскрывает дело». Шутливая статья, написанная опытной журналисткой, содержала дюжину аналогий с юным детективом, придуманным Астрид Линдгрен.[7] В довершение всего газета снабдила материал фотографией, на которой Микаэль стоял с приоткрытым ртом и поднятым указательным пальцем и, похоже, давал полицейскому в форме какие-то инструкции. На самом же деле он указывал дорогу к дачному туалету.
За всю свою жизнь Микаэль Блумквист ни разу не называл себя Карлом и не подписывал статьи именем Карл Блумквист, но это уже не играло никакой роли. С тех пор коллеги-журналисты прозвали его Калле Блумквистом, что его совсем не радовало, и произносили это хоть и дружелюбно, но и отчасти насмешливо. При всем уважении к Астрид Линдгрен — ее книги Микаэль очень любил, — свое прозвище он ненавидел. Потребовалось несколько лет и куда более весомые журналистские заслуги, чтобы оно стало забываться, но, когда кто-нибудь поблизости произносил это имя, его по-прежнему передергивало.
Итак, он спокойно улыбнулся и посмотрел в глаза представителю вечерней газеты.
— Ну, придумай что-нибудь. Ты ведь всегда здорово сочиняешь статьи.
Репортер говорил без неприязни. Со всеми здесь Микаэль был более или менее знаком, а злейшие его критики предпочли не приходить. С одним из репортеров он раньше вместе работал, а «Ту, с канала ТВ-4» ему несколько лет назад едва не удалось закадрить на вечеринке.
— Тебе там задали хорошую взбучку, — сказал представитель газеты «Дагенс индастри», молодой, явно из внештатных корреспондентов.
— В общем-то, да, — признался Микаэль.
Утверждать обратное ему было сложно.
— И как ты себя чувствуешь?
Несмотря на серьезность ситуации, ни Микаэль, ни журналисты постарше, услышав этот вопрос, не смогли сдержать улыбки. Микаэль обменялся понимающим взглядом с представительницей канала ТВ-4.
«Как ты себя чувствуешь?»
«Серьезные журналисты» во все времена утверждали, что это единственный вопрос, который способны задать «бестолковые спортивные репортеры» после финиша «запыхавшемуся спортсмену».
Но потом он вновь стал серьезным и ответил вполне дежурной фразой:
— Я, естественно, могу лишь сожалеть о том, что суд не пришел к другому выводу.
— Три месяца тюрьмы и компенсация в сто пятьдесят тысяч крон — это ощутимо, — сказала «Та, с канала ТВ-4».
— Я это переживу.
— Ты готов попросить у Веннерстрёма прощения? Пожать ему руку?
— Нет, едва ли. Мое мнение о моральной стороне коммерческой деятельности господина Веннерстрёма не претерпело существенных изменений.
— Значит, ты по-прежнему утверждаешь, что он негодяй? — сразу последовал вопрос от «Дагенс индастри».
Этот вопрос грозил привести к появлению «материальчика» с роковым заголовком, и Микаэль мог бы попасться в эту ловушку, но репортер слишком поспешно подставил микрофон, и он уловил сигнал об опасности. Прежде чем ответить, он помедлил несколько секунд.
Суд только что постановил, что Микаэль Блумквист нанес оскорбление чести и достоинству финансиста Ханса Эрика Веннерстрёма. Его осудили за клевету. Процесс завершился, и обжаловать приговор он не собирался. А что произойдет, если он неосторожно повторит свои утверждения прямо на ступенях ратуши?
Микаэль решил, что проверять это не стоит.
— Я полагал, что имею веские основания для публикации имевшихся у меня сведений. Суд посчитал иначе, и я, разумеется, должен смириться с результатами судебного разбирательства. Теперь мы в редакции хорошенько обсудим приговор, а потом решим, что нам делать. Больше мне добавить нечего.
— Но ты забыл о том, что журналист обязан подкреплять свои утверждения доказательствами, — довольно резко заметила «Та, с канала ТВ-4».
