— В каком состоянии панель управления?
— Органы управления функционируют исправно. Показания РПД в пределах нормы. — Речь шла о регистраторе полетных данных, фиксирующем неисправности; если прибор свидетельствует, что все в порядке, возможно, так оно и есть.
— Пятьсот сорок пятый, я записываю ваш ответ, — сказал Маршалл. — В каком состоянии экипаж?
— Капитан и второй пилот чувствуют себя нормально.
— Вы сказали, что кто-то из членов экипажа пострадал.
— Да. Ранены две стюардессы.
— Вы можете назвать повреждения, которые они получили?
— К сожалению, нет. Одна из них потеряла сознание. О второй мне ничего не известно.
Маршалл покачал головой:
— Он только что утверждал, что все находятся в сознании.
— Не верю ни одному его слову, — отозвалась Джейн. Она взяла трубку красного телефона. — Поднимите по тревоге пожарную команду. Затребуйте бригады «Скорой помощи», вызовите нейрохирургов и реаниматоров и направьте их на поле. Оповестите клиники Уэст-сайда. — Она посмотрела на часы. — А я позвоню в БСВТ Лос-Анджелеса. Нам предстоит тяжелый денек.
Лос-анджелесский аэропорт
Дэниел Грин, сотрудник Федеральной администрации воздушных перевозок, дежурил в конторе Бюро стандартов воздушного транспорта на шоссе Империал Хайвей в километре от лос-анджелесского аэропорта. Окружные БСВТ осуществляли контроль деятельности компаний-перевозчиков, надзирая буквально за всем — от технического обслуживания машин до переподготовки пилотов. Грин приехал на службу раньше обычного, собираясь разгрести завал бумаг на своем столе: его секретарь уволилась неделю назад, а руководитель бюро отказался заменить ее, ссылаясь на распоряжение из Вашингтона, запрещавшее пополнять убыль персонала. Грин взялся за работу, недовольно ворча. Конгресс урезал бюджет ФАВП, требуя делать больше за меньшие деньги и предлагая в ответ на возросший объем работ повышать производительность труда. Однако объем перевозок увеличивался на четыре процента в год, а парк самолетов продолжал устаревать. Даже НКТБ пострадала; для ликвидации последствий авиакатастроф Национальной комиссии по транспортной безопасности выделили всего миллион долларов в год, и…
Зазвонил красный телефон — экстренная линия. Грин взял трубку и услышал голос женщины из диспетчерской:
— Нам только что сообщили об инциденте на борту прибывающего самолета зарубежной компании.
— Ага. — Грин потянулся за блокнотом. Для работников ФАВП слово «инцидент» имело специфический смысл; им обозначались происшествия, которые, по мнению перевозчика, относились к категории легких. «Катастрофой» назывались события, повлекшие за собой человеческие жертвы либо серьезные повреждения конструкции самолета; но если речь шла об «инциденте», заранее ничего нельзя было сказать наверняка. — Слушаю вас.
— Рейс «Транс-Пасифик» номер 545, следующий из Гонконга в Денвер. Пилот запросил срочную посадку в Лос-Анджелесе. Утверждает, будто бы во время полета они попали в турбулентный поток.
— Машина способна держаться в воздухе?
— По его словам, да, — ответила Джейн, — На борту пострадавшие, пилот потребовал сорок машин «Скорой помощи».
— Сорок?
— Еще у них два места холодного груза.
— Замечательно. — Грин поднялся из-за стола. — Когда они прибывают?
— Через восемнадцать минут.
— Восемнадцать… черт побери, почему не сообщили раньше?
— Мы сами только что узнали об этом и сразу позвонили вам. Я оповестила службу экстренной медицинской помощи и подняла по тревоге пожарных.
— Пожарных? Но ведь самолет в порядке?
— Кто знает? — отозвалась Джейн. — От пилота мало толку. Такое чувство, что он находится в состоянии шока. Через семь минут мы передаем управление башне.
— Ясно, — произнес Грин. — Немедленно выезжаю.
Он схватил нагрудный знак и сотовый телефон и шагнул к двери. Проходя мимо Карен, девушки в приемной, он спросил:
— Кто из наших в международном терминале?
— Кевин.
— Позвони ему и скажи, что через пятнадцать минут там приземлится рейс «Транс-Пасифик» номер пятьсот сорок пять из Гонконга, Кевин должен встретить его у ворот «рукава» и не дать экипажу покинуть самолет.
— Ясно, — ответила Карен и потянулась к трубке телефона.
* * *
Автомобиль Грина промчался по бульвару Сепульведа по направлению к аэропорту. Там, где дорога проходила под посадочной полосой, он поднял глаза и увидел подруливающий к «рукаву» огромный аэробус «Транс-Пасифик», который было легко узнать по ярко-желтому хвосту. Гонконгская компания «Транс-Пасифик» осуществляла чартерные перевозки. Из всех неприятностей, которые доставляли ФАВП зарубежные авиакомпании, львиная доля приходилась на чартеры. Многие располагали весьма скромным бюджетом, и их машины не удовлетворяли строгим требованиям безопасности, обязательным для самолетов, выполняющих регулярные рейсы. Однако «Транс-Пасифик» пользовалась безупречной репутацией.
Что ж, по крайней мере, птичка уже на земле, подумал Грин. И, судя по внешнему виду, остов самолета не претерпел каких-либо разрушений. Это был широкофюзеляжный лайнер N-22, построенный компанией «Нортон Эйркрафт» в Бербэнке. Самолеты этой модели эксплуатировались уже пять лет и отлично зарекомендовали себя — как с точки зрения соблюдения графиков перевозок, так и безопасности.
Грин пришпорил мотор, автомобиль нырнул в туннель и промчался под брюхом громадного самолета.
* * *
Грин торопливо пересек зал международного терминала, Выглянув в окно, он увидел самолет «Транс-Пасифик», прилепившийся к «рукаву», и шеренгу машин «Скорой помощи», которые выстроились под ним на бетонном поле. Несколько машин уже мчались прочь, завывая сиренами.
У ворот «рукава» Грин предъявил нагрудный знак и зашагал вниз по пандусу. Из самолета выходили пассажиры, бледные и испуганные. Некоторые хромали, их одежда была порвана и покрыта кровавыми пятнами. У стен коридора толпились санитары, склоняясь над ранеными.
По мере того как Грин приближался к самолету, омерзительный запах рвоты становился все сильнее. Перепуганная стюардесса оттолкнула его от входного люка, тараторя что-то по-китайски. Грин сунул ей под нос свой нагрудный знак и рявкнул:
— ФАВП! Я здесь по делу! Я — сотрудник Федеральной администрации!
Стюардесса отпрянула. Грин протиснулся мимо женщины, прижимавшей к груди ребенка, и вошел в самолет.
Он окинул взглядом салон и замер на месте.
— О, господи, — негромко произнес он. — В какую передрягу угодил этот самолет?
Глендейл, Калифорния 6:00 утра
— Мама? Ты кого больше любишь — Микки Мауса или Минни Маус?
Кейси Синглтон, так и не успев переодеться после пятимильной утренней пробежки, стояла в кухне своего домика и сооружала для дочери сэндвичи с тунцом, укладывая их в корзинку для завтраков. Кейси исполнилось тридцать два года, она была вице-президентом компании «Нортон Эйркрафт» в Бербэнке. Ее дочь Эллисон сидела за столом и уплетала овсяные хлопья.
— Ну? — спросила Эллисон. — Кого ты больше любишь — Микки или Минни?
— Я люблю обоих, — ответила Кейси.
— Я знаю, мама, — с раздражением заметила девочка. — Но кого ты любишь больше? — Эллисон исполнилось семь лет, и она обожала расставлять все по своим местам.
— Минни.
— И я тоже! — воскликнула Эллисон, отставляя тарелку.
Положив в корзинку банан и термос с соком, Кейси закрыла ее крышкой.
— Доедай завтрак, Эллисон, — сказала она. — Нам еще нужно одеться.
— Мама, а что такое га…рп…
— Гарпия? Это мифическая птица с женской головой.
— Нет, мам. Га-эр-пэ…
Кейси оглянулась и увидела, что Эллисон рассматривает ее новенькое закатанное в пленку нагрудное удостоверение с фотографией, подписью «К. Синглтон» и огромной синей печатью «ГРП/ГК».
— Что такое гаэрпэ?
— Это моя новая должность на заводе. Теперь я работаю представителем отдела гарантии качества в группе расследования происшествий.
— Но ты и сейчас делаешь самолеты? — После развода родителей любая перемена привлекала пристальное внимание Эллисон. Даже малейшее изменение прически Кейси вызывало множество вопросов, которые повторялись по несколько дней кряду. Не было ничего удивительного в том, что девочка заметила новый нагрудный знак.
— Да, Элли, — ответила Кейси. — Я по-прежнему делаю самолеты. Все осталось по-старому. Просто меня повысили в должности. А теперь надевай туфли. Папа приедет за тобой с минуты на минуту.
— Нет, — возразила Эллисон. — Папа всегда опаздывает. А что ты теперь будешь делать, когда тебя повысили?
Кейси наклонилась и натянула туфли на ноги дочери.
— В общем, — заговорила она, — я и дальше буду работать в ГК, но больше не буду проверять самолеты на заводе. Я буду проверять их, когда они выйдут оттуда.
