Движение лифта вдруг замедлилось. Это стало заметно не сразу – «Голубой диамант» двигался очень плавно… Движение замедлилось, и дама-экскурсовод посмотрела на дисплей с указателем высоты. Полковник тоже повернул голову. Увидел, что лифт находится на высоте сто восемнадцать метров.
– Господа, – сказала экскурсовод, – прошу минутку внимания, господа.
Господа замолчали. Лифт проехал еще метра три и остановился. Одна из женщин-экскурсанток спросила:
– Почему мы остановились?
Женщина была уже немолода, лет сорока с хвостиком, но одета модно – в стиле «путана». В ее голосе прозвучали истерические нотки.
– Это плановая остановка, – хладнокровно ответила экскурсовод. – Я прошу вас обратить внимание на высотомер. Он показывает высоту сто двадцать два с половиной метра… Кто-нибудь знает, что это за высота?
Никто, разумеется, не знал.
– Сто двадцать два с половиной метра – высота собора Петропавловской крепости. Совсем недавно это была самая высокая точка Санкт-Петербурга!.. Еще совсем недавно. А теперь? Я прошу обратить внимание, господа, что высота этого собора менее одной трети высоты нашей Башни! Менее одной трети… Менее одной трети, господа.
Она осмотрела стайку экскурсантов взглядом победительницы.
– А где этот типа собор? – спросил кто-то. Видимо, из приезжих. Экскурсовод показала, где стоит «типа собор» и нажала кнопку. «Голубой диамант» поехал дальше. То есть выше.
Лифт поднялся на шестьдесят девятый этаж. На высоту более трехсот метров. Там была березовая роща и речка, щебетали птицы. Полковник уже видел эту рощу. На экране телевизора. Тогда она была наполнена «избранными». Полковник вспомнил и слова Ворона: все суки собрались… Эх, накрыть бы весь гадючник одним ударом. Именно эта фраза Ворона и послужила толчом ко всем последующим событиям.
Группу провели на обзорную галерею, к телескопам.
– В вашем распоряжении, господа, сорок минут. Сейчас вы сможете ощутить себя Гулливером в стране лилипутов.
Господа бросились к телескопам. Им не терпелось ощутить себя Гулливерами. В стране лилипутов.
Полковник не спешил. Он прошелся по галерее. Вид действительно открывался фантастический. Внизу лежал огромный город, освещенный ярким солнцем. Город был разрезан на части широкой рекой, прорезан многочисленными речками и каналами. По их водам скользили крошечные кораблики, над ними повисли мосты. По набережным и широким проспектам бежали игрушечные автомобильчики… Страна лилипутов?
Полковник подошел к свободному телескопу, склонился над прибором. Экскурсант, который пользовался телескопом до Полковника, тоже, видимо, хотел ощутить себя Гулливером – он разглядывал Ангела, венчающего шпиль Петропавловского собора. Поэтому и Полковник первым делом увидел Ангела. Ангел летел в небесной глубине и нес в руке крест. Полковник долго рассматривал Ангела, потом переключился на город. Даже при беглом осмотре в глаза бросались два обстоятельства: большое количество сгоревших зданий на северных окраинах и сильно сократившееся количество зеленых пятен. Полковник подумал, что если бы экскурсию проводили ночью, то перемены были бы еще наглядней – практически темный город с «пятачком» ярко освещенного центра.
Полковник вздохнул и перевел телескоп дальше – на запад, на залив. Вода в Финском заливе была серого, зеленого и синего цветов. Полковник хорошо видел дамбу и Кронштадт. Над Кронштадтом висела туча, из тучи шел дождь. Электронно-оптический телескоп с двухсоткратным увеличением даже на таком расстоянии позволял рассмотреть многие детали.
Полковник перевел взгляд еще дальше, за дамбу. По фарватеру двигались суда. Везли лес, сталь, удобрения.
Изредка мелькали паруса. На воде были рассыпаны старые форты. Полковник пошарил «глазом» и нашел то, что искал, – три стоящие рядом баржи. Эти баржи стояли на якоре и были причалены друг к другу. Полковник прочитал надпись на борту одной из барж: «Не подходить – работают водолазы». Баржи выглядели заброшенными, безлюдными, но Полковник точно знал, что это не так – на баржах находится один из многочисленных филиалов Federal Bureau of Prisons.[1] Именно ради «визита» на эти баржи Полковник срочно создавал группу «Нерпа».
– До конца обзорной части экскурсии осталось пять минут, – произнесла экскурсовод за спиной Полковника. Полковник без сожаления оторвался от телескопа – все, что он увидел с помощью электронно-оптического «глаза», было, разумеется, красиво… но это была красота декорации.
Полковник осмотрелся: экскурсовод, скучающая охрана – двое тех, что поднимались с ними на лифте, и трое, что обслуживали этаж, всего пятеро – и экскурсанты числом двадцать пять человек… А что, если заказать коллективную экскурсию? Корпоративную? От корпорации «Гёзы». Двадцать пять бойцов – сила. Двадцать пять бойцов могут запросто нейтрализовать охрану на этаже и…
– Время, господа, истекло, – произнес голос экскурсовода. – Пора спуститься с небес на землю.
Верно, подумал Полковник, пора спуститься на землю… Пока спускались, набежала тучка, начался дождь. Крупные капли змеились по стеклу «Голубого диаманта», срывались и улетали, как маленькие авиабомбы.
На земле Полковник получил свою электронику и покинул территорию комплекса национальной корпорации «Промгаз». Спустя десять минут он уже ехал в скромном «Форд-фьюжн», за рулем которого сидел Зоран.
– Долье[2] лучше, Павел, – сказал серб.
– Лучше, – согласился Полковник.
Садилось солнце, и тени сделались длинные-длинные. Иван и Герман Петрович сидели на скамейке под навесом у двери караулки. Между ними лежал дворянский щенок по имени Жилец, сонно щурился. Синее апрельское небо было чистым и прозрачным. Но с севера надвигалась плотная темная туча. Петрович посмотрел на тучу и сказал:
– Ага! Снеговая туча-то. Снегу, блин немазаный, подкинет неслабо.
– Да ну, – отозвался Иван, – с какого такого перепугу?
– А вот увидишь, – бросил Петрович. Он поправил наброшенный на плечи бушлат, тщательно затушил окурок. Потом швырнул его в «пепельницу» – старое смятое ведро без дужки – и ушел в караулку. Иван остался сидеть на улице. Он посмотрел на тучу и подумал, что она приближается.
Когда почти стемнело, действительно пошел снег. Иван включил прожектора, освещающие территорию и периметр. В ярком свете прожекторов снежинки – крупные, как тополиный пух, – опускались медленно и бесшумно. Сначала снежинки падали редко, потом снег пошел гуще. А потом повалил так, что ничего, кроме вертикально падающего снега, не было видно. Показалось, что вернулась зима.
– Вот, – сказал Петрович, – видишь?
– Вижу, – ответил Иван. Оба – Иван и Петрович – накинули бушлаты и вышли на улицу. За ними вышел и Жилец. Снег шел так густо, что свет прожекторов увязал в нем. Щенок тревожно повизгивал и жался к ногам Ивана.
Снегопад длился всего полчаса. Потом резко прекратился. В прозрачном воздухе стали видны огни города и свет автомобильных фар на кольцевой.
Ночь прошла. Без пятнадцати шесть пропел зуммер: пора на обход. Была очередь Петровича, но в последний обход всегда ходил Иван. Впрочем, сам Иван избегал слова «последний». Говорил: «крайний». Он надел бушлат, сунул в нагрудный карман рацию, натянул вязаную шапочку.
– Пойду, – сказал он напарнику, – прогуляюсь.
– Валяй, – буркнул Петрович. Он дремал за столом перед блоком мониторов видеоконтроля. В мертвенном отсвете мониторов его лицо выглядело серым, как будто припорошенным пылью, и старым. Да он и был уже немолод. Иван не знал, сколько лет напарнику, но предполагал, что уже изрядно за пятьдесят. И это казалось странным: на хрена, спрашивается, держать в охране старого мужика с проблемой, когда молодые и здоровые в очередь стоят? Может, у Петровича блат какой есть?.. В паре с Петровичем Иван работал уже два месяца, но почти ничего про напарника не знал. Да, в общем-то, и не хотел знать.
– Валяй, – буркнул Петрович, – прогуляйся. Иван взял из стойки карабин, повесил его на плечо и вышел из караулки. За ним потянулся проснувшийся Жилец, но Иван его не взял, захлопнул дверь прямо перед носом щенка. Жилец тонко, обиженно тявкнул.
Иван остановился на крылечке, сделал глубокий вдох. Холодный и сырой ночной воздух наполнил легкие. Воздух пах весной, талым снегом и – слегка – пропаном. Иван сделал шаг с крыльца, ощутил под ногой мягкую податливость снега. Подумал: апрельский снег… Слепить снеговика, что ли? А что? Взять и слепить снеговика – как в детстве.
Он нагнулся, зачерпнул пригоршню снега – тяжелого, сырого. Иван стиснул снег в ладонях, слепил снежок и бросил вверх. Снежок сверкнул белым боком в луче прожектора и улетел в темное небо.
Иван дошел до ворот и повернул направо, двинулся вдоль колючки, по часовой стрелке. Он шагал по своим следам, оставленным в предыдущий обход. Слева от него тянулась натянутая на столбы колючка, за ней три метра пространства и бетонная стена высотой два с половиной метра. Между колючкой и стеной лежал нетронутый снег. Иван подумал: практически идеальная КСП.
