своим ощущениям, затем тяжело вздохнул, налил еще и залпом выпил. Забросив в рот маленькую тарталетку с икрой, сценарист предался мрачным мыслям.
Еще неделю назад его жизнь протекала ровно, гладко, без резких поворотов и скачков. Он закончил очередной сценарий, который, вне всякого сомнения, должен был вписаться в концепцию продюсера, с которым он работал уже не первый год. И какая собака его только укусила? Почему, в конце концов, нельзя объяснить причину столь резкого отказа? Полгода! Целых полгода он, видите ли, не будет говорить на эту тему. Что ж, твое право, маэстро, навязываться не станем, — мысленно ответил он Павлову. Только что теперь запоет Глафира, когда узнает, что денег не просто нет, но их не будет еще как минимум шесть месяцев. Даже страшно подумать! Его рейтинг отца в глазах Артема и Нины упадет ниже плинтуса. Уж она-то постарается…
Влад лениво ковырялся в тарелке с салатом под названием «альпийская горка». Только идиоту могла прийти в голову идея назвать салат садовой клумбой. Не хватало камешков для остроты ощущения. Да-а… еще ни разу не приходилось ему отмечать день рождения в полном одиночестве, а в качестве подарков получить неприятностей воз и малую тележку. Тридцать три… что-то в этом есть, наверное.
После очередной порции водки он почувствовал, что хмель ударил в голову. Излишне сильно, как показалось ему. Возможно, всему виной стресс или ушибленная голова. Не важно. Но это ощущение странным образом вызвало у него приступ острой жалости к себе. Прав был Григорий, надо было коньяк пить, а он за горькую принялся.
Как сказала бы Настя, любая неудача предполагает переосмысление своих предыдущих действий… Да, кстати о Насте. Его обожаемая девушка даже не удосужилась сегодня отзвониться. Коротко, всего каких пару слов в его честь для приличия могла бы произнести? Могла, могла… но, похоже, не посчитала нужным. Увы. А завтра скажет: дорогой, услали к черту на кулички, никакой цивилизации и всякое такое… Ощущение, что ее специально отправили в командировку как раз в тот момент, когда он больше всего нуждался в ней. Сговорились все вокруг… Точно, там, у самого высокого руководства и сговорились. Влад невольно глянул в потолок. Предоставили ему, так сказать, возможность подумать о своих ошибках и покаяться. Он скривился: нет, это не здесь, это надо было прямиком в церквушку какую заглянуть, а не в рюмку…
Звучала негромкая музыка. Влад с минуту старательно вслушивался в череду звуков, после чего сделал неутешительный вывод, что сейчас он абсолютно не в состоянии дать оценку этому опусу. Хорошо или плохо? Да бес его знает… нудит кто-то там себе под нос не то на испанском, не то на португальском. Скорее, на португальском: слишком много «карканья».
В зале неожиданно появился любитель потанцевать. Мужчина с высоко поднятыми руками плавно раскачивался из стороны в сторону и перемещался между столами. В этом кафе никогда не танцевали, и места такого не предусмотрено, но было бы желание…
Подперев кулаком голову, Влад с интересом наблюдал за высоким худощавым блондином, искусно лавировавшим с полузакрытыми глазами в весьма ограниченном пространстве. К подобным танцам обычно склонны дамы почтенного возраста в изрядном подпитии. Но судя по всему, имеются и такие варианты. Танцор раскачивался все активнее, изредка задевая сидящих за столами, отчего в зале поднялся недовольный рокот голосов. Одет он был в крикливый белоснежный костюм, не вписывавшийся ни в зимний сезон, ни в камерную атмосферу кафе.
Владу стало тоскливо. Выпив очередную порцию, вместо закуски он прикрыл ладонью глаза, чтобы как-то отгородиться от окружающих. Он пожалел, что затеял это мероприятие сегодня. Чувство злости к Артему стало разрастаться вширь и вглубь. Приходи да приходи, понимаешь, к нему в «Вечер», посидим, а сам… Еще и сюрприз какой-то обещал. Вот не зря его машина сегодня шибанула. Был же знак — не ходи, лузер несчастный, сегодня никуда. И режиссер подлил масла в огонь. Не его это день. Определенно не его.
Музыка стихла. Влад убрал ладонь и с удивлением обнаружил солиста кордебалета возле своего столика. Невзирая на отсутствие аккомпанемента, тот по-прежнему изображал из себя танцующего лебедя. Мелькнула мысль, что автор этой затеи был не кто иной, как сам владелец — его сиятельство Артем Соколов. Такой вот креативчик в честь «днюхи». Если это так…
Закончить мысль ему не удалось. Блондин, по-видимому, не рассчитал угол наклона и со всего размаха рухнул на стол Влада, разметав по полу всю трапезу именинника. Влад оцепенел, но спустя мгновение взял себя в руки и поднялся со стула, решив, что на сегодня с него достаточно. Он хотел уйти, тихо, без скандала, но судьба и тут не дала ему шанса.
— Пардон, мусью, — оскалился в хищной улыбке танцор, обнимая руками столешницу. Он был трезв как стекло. Влад это понял, несмотря на то, что сам был пьян. Волна злости и жгучей, необъяснимой обиды накрыла его с головой. Он схватил кривляку за ворот пиджака, размахнулся и нанес ему удар в скулу. В зале закричали женщины, кто-то сзади попытался оттащить Влада, и в этот самый момент блондин изловчился и ударил его в ухо. На некоторое время Влад потерял возможность слышать и видеть. Воспользовавшись этой минутной беспомощностью, охранники увели его из зала.
— Владислав Петрович… ну как же так… — сокрушался администратор, прикладывая к малиновому уху Семенова лед, завернутый в салфетку. — Такого безобразия у нас еще никогда не было… как теперь перед хозяином отчитываться буду — даже не представляю.
Влад потряс головой, в ушах звенело, голова раскалывалась, и пища из желудка настойчиво просилась наружу. Откинув руку администратора, он помчался в туалет.
Спустя двадцать минут Влад вышел на улицу и начал беспомощно тыкать в мобильник, пытаясь вызвать такси. Однако на мокрый палец дисплей никак не реагировал.
— Вам помочь? — раздался рядом знакомый голос.
